Чингиз Абдуллаев - Завещание олигарха Страница 42

Но в этот вечер она уехала. А на следующий вечер она не приехала – отправленная за девушкой машина прождала ее до восьми часов вечера и вернулась. Ринат звонил Инне, но ее мобильный был отключен, а городской не отвечал. Он уже не знал, что подумать, и хотел было отправить на поиски Талгата, когда девушка наконец позвонила.

– Я была в больнице у бабушки, – виновато пояснила Инна, – а мой телефон отключился. И я забыла его вчера включить. Было столько разных впечатлений, что я забыла. Но мы обязательно увидимся завтра. Обязательно увидимся, – пообещала она.

На следующий день она приехала к нему в шесть часов вечера. Их поцелуи становились более продолжительными. Наконец он решился – поднял руку и дотронулся до ее плеча. Инна немного напряглась, но затем успокоилась. Ринат позволил себе обнять ее и прижать к себе.

И прошел один вечер. На завтра было назначено слушание дела по иску Кутявина. Инна приехала в три часа дня, сразу после занятий. Они вместе пообедали и приступили к своему ритуалу с поцелуями, которые становились день ото дня все крепче и крепче. В этот день он позволил себе гораздо больше, чем позволял до сих пор. И она решительно отстранилась. Впервые за столько дней.

– Нет, – сказала она, – я так не могу. Не обижайся. Я просто не готова. Может, я слишком отстала, но я считаю, что все должно быть чуточку иначе. Более торжественно, более красиво и не так, как обычно бывает у всех девушек. Захотели и переспали. Я так не могу.

Он улыбнулся.

– Я буду ждать столько, сколько нужно, – пообещал Ринат, – до окончания этого века.

– Так долго я не прошу, – улыбнулась Инна.

Вечером к нему постучали. Он открыл дверь. На пороге стоял Талгат. Он передал ему конверт от Карима. На следующий день они были в суде. Плавник, Тамара и сам Ринат против адвоката Резуна и его клиента. Судьи приступили к формальной проверке присутствующих, потом снова зачитывались исковые заявления, решения различных судов и наконец исковое требование Кутявина.

Затем слово предоставили Плавнику. Он говорил долго, рассказывая, как Кутявин отказался от своего ребенка, как Рената подала в суд, заставив его признать отцовство. Он демонстрировал ее документы, заключения экспертов и предыдущие решения суда.

– Извините, – прервала его судья, – но суд вынес решение о признании отцовства гражданина Кутявина. Это говорит в пользу истца.

– Но после иска матери его ребенка, – настаивал Плавник, – и после заключения экспертов.

– В данном случае решение суда основывалось на заключении экспертизы, – настаивал судья, – а это говорит в пользу истца, который и является фактическим отцом мальчика.

Плавник смутился, но продолжал говорить. Он считал, что нужно перенести слушание дела, так как во французском суде еще окончательно не признаны все права на наследство за Ринатом Шариповым. Судья отклонила и это требование, решив, что в данном случае идет речь не о конкретной сумме, получаемой Кутявиным, а лишь определяется его право наследования, которое перешло к нему от его сына.

Плавник подал еще одно ходатайство, объявив, что французские адвокаты Дрюмо и Леклерк, представляющие интересы наследников Глущенко, просят отложить рассмотрение в суде до их прибытия в Москву. Но судья отклонила и это ходатайство, объявив, что у ответчика было достаточно времени, чтобы пригласить французских адвокатов в Москву.

Иосиф Борисович окончательно смутился и сел на свое место, что-то раздраженно бормоча.

– Ничего, – услышал Ринат, – мы все равно подадим апелляцию. Пусть выносят любое решение.

Ринат увидел скрытую улыбку на лице адвоката Резуна. Судья предоставила ему слово. Резун искусно построил свою речь, рассказав, как страдал все эти годы отец, лишенный своего сына, как он переживал, находясь долгие годы вдали от своего ребенка.

– Меньше эмоций, – неожиданно попросила судья, – говорите больше по фактам.

Резун, соглашаясь, кивнул. Он рассказал о решении суда, признавшего отцовство Кутявина, о решении французского суда, решившего, что одним из наследников является Ринат Шарипов, так как остальные наследники не заявляли о своих правах. Резун подчеркнул, что право наследования Шарипова еще не окончательно подтверждено на Украине и в России, однако Ринат уже передал активы во Франции бельгийскому гражданину Вольдемару Леру. Таким образом, подытожил Резун, речь должна идти о наложении ареста на имущество, с тем чтобы предотвратить его разбазаривание до того времени, как законные наследники вступят в свои права и получат свою долю капитала.

– Я так и знал, – вздохнул Иосиф Борисович, – они будут тянуть дело, наложив арест на имущество. И тогда нам придется пойти на мировую, чтобы снять арест. Иначе процесс просто никогда не закончится. Он поэтому советовал Кутявину отказаться от ваших трех миллионов долларов, рассчитывая выиграть гораздо больше. И для себя, и для своего клиента.

Резун закончил.

– У кого есть вопросы? – спросила судья. – Ни у кого? Вы можете садиться.

– Извините, Ваша честь, – с трудом поднялся, опираясь на палочку, Ринат, – у меня есть вопросы к адвокату противной стороны.

– Задавайте, – разрешила судья, – если вам трудно стоять, я разрешаю вам сидя задавать ваши вопросы.

– Нет, я постою, – ответил Ринат, – у меня первый вопрос. На основании чего адвокат Резун считает, что мое право наследования не доказано и я не считаюсь наследником имущества моего дяди Владимира Аркадьевича Глущенко?

– На основании того простого факта, что нет его завещания, – торжествующе улыбнулся Резун, – а раз нет юридически составленного завещания, дело должно рассматриваться в судах общей инстанции во всех странах, где были имущество и активы погибшего Глущенко. И пока суды всех стран не подтвердят ваше право на наследование, вы не можете распоряжаться всем имуществом. Было бы нелогично, если завод в России отходил к вам согласно решению французского суда, а вилла в Антибе отходила к другому человеку согласно решению российского суда. Тут очевидный нонсенс, и пока вы не подтвердите свои права во всех странах на свое имущество и банковские счета, вы не можете считаться юридически безупречным наследником. Дело в том, что Глущенко был не только французским гражданином, но и украинским.

– Второй вопрос. Могло ли подобное завещание снять претензии его клиента Кутявина ко мне?

Резун почувствовал некий подвох. Посмотрел на Кутявина. Тот безмятежно улыбался. Резун подумал, что глупо перестраховываться. Глущенко уже давно погиб, и никакого завещания до сих пор не было. И уже никогда не будет. Значит, можно идти напролом.

– Согласно французскому законодательству владелец имущества может передать его любому наследнику, которого он укажет в завещании, не лишая при этом части имущества своей жены и детей. Мальчик был усыновлен Глущенко за полгода до их смерти и поэтому считается таким же наследником, как и все остальные претенденты, – осторожно объяснил Резун.

Он смотрел на Плавника и видел, что тот нервничает. Поэтому он еще больше укрепился в своей мысли, что они почти выиграли этот процесс.

– Согласно российскому законодательству несовершеннолетний мальчик не может быть лишен своей доли наследства, даже если его отец отказывает ему в этой части завещания. Никто не имеет права лишать части наследства жену и несовершеннолетнего ребенка. Таким образом, чтобы лишить моего клиента Кутявина его права наследства, погибший Владимир Аркадьевич Глущенко должен был юридически отказаться от своего отцовства и оформить завещание на имя Рината Шарипова. Но так как нет таких документов, мы имеем право утверждать, что мальчик являлся законным сыном Глущенко и по французскому, и по российскому законодательствам, а следовательно, имел право на получение доли наследства, если иное не было оговорено в завещании. И, соответственно, отец мальчика, российский гражданин Кутявин, как наследник первой очереди, имеет право на получение части наследства.

– Но вы говорите, что его юридическим отцом являлся Глущенко, – крикнул из зала Плавник.

– Не нужно кричать с места, – сделала ему замечание судья.

– Верно, – радостно заметил Резун, – биологическим отцом был Кутявин, что установлено в законном порядке. У ответчика больше нет вопросов?

Он с победным видом смотрел на опирающегося на палку Рината. На сидевшего с убитым видом Плавника. На мрачную Тамару, понимавшую, что они стремительно катятся к проигрышу всего дела.

– Мы почти победили, – шепнул Резун своему клиенту. Тот кивнул, скрывая свое торжество.

– У меня нет вопросов, – подтвердил Ринат, и это прозвучало как приговор, – но только, – добавил он, – я прошу суд приобщить к делу завещание Владимира Аркадьевича Глущенко, составленное на русском и французском языках и заверенное нотариусами двух стран.