Александр Маркьянов - Ген человечности - 3 Страница 42

Ни говоря ни слова мы открыли двери — и теплая, мутная, грязная вода хлынула в салон Форда. Дно было склизким, я едва не упал, но удержался, держа винтовку на вытянутых вверх руках. Спотыкаясь, ругаясь про себя, выбрался на обочину, залег. Левее от меня с шумом выбрался из воды Родерик.

Хлопнула дверь машины — и я поднялся, включив фонарь на винтовке, целясь по машине.

— Не стреляйте! Я его убил!

Лучи двух фонарей скрестились на майоре Озказьяне, Родерик целился в него из пистолета. С ужасом я заметил, что майор покусан — его щека была вся в крови.

Оружия в руках у него не было.

— Что произошло? — крикнул я.

— Микс взбесился! Бросился на меня, я его убил.

— Сержант, держи периметр!

Дверь со стороны пассажира была распахнута, со стороны водителя — заперта. Лейтенант Базз Микс, верней то, что от него осталось, был привязан ремнем безопасности к сидению и только поэтому он не упал, а продолжал сидеть на месте водителя, как какой-то жуткий всадник Апокалипсиса. Вся машина с его стороны, боковое и лобовое стекло были забрызганы кровью.

— Здесь чисто. Один готов!

— Чисто, сэр! — отозвался и Родерик — голос его заметно подрагивал.

Опустил винтовку, с ней действовать в тесноте машины неудобно. Стволом пистолета толкнул Микса, он не отреагировал. Приложил два пальца к шее, пытаясь уловить пульс — его не было. Формальность — одна пуля попала точно в голову. Озказьян выстрелил как надо.

Отстегнул ремень безопасности, тело Микса безвольно свалилось вперед. Что произошло, какого хрена, где он умудрился заразиться? Мы же все были на виду друг у друга. Что-то скрыл?

Возможно. Он ведь не так давно с нами, мог заразиться до этого. Инкубационный период позволяет. Черт… Но как же тогда байкеры — неужели и они не заметили, что он покусан? Сейчас никто, у кого еще крыша не съехала, не станет рядом с собой держать человека с покусами, кто бы он ни был. Не знали, что зараза передается через укус? Но потом то — узнали…

Вытащил тело Микса на дорогу. Майор по-прежнему стоял под прицелом.

— Отбой… Сэр, вам нужна помощь?

— Обойдусь… — в голосе Озказьяна было что-то необычное, видимо пробрало и этого железного человека — ты говорил, что вакцина спасет от заразы…

— Да, сэр. Так говорил мне мой брат.

— Что же, вот мы сейчас и узнаем так ли это.

Мне тоже было не по себе. Удивительно — но я впервые увидел как взбесился человек. Именно взбесился — иначе никак не назвать. Теперь я понял, почему так быстро погиб наш мир — никакой предварительной стадии. Человек идет по тротуаре, ведет машину, разговаривает. Раз — и он превратился в дикого зверя, и бросился на того кто ближе всего. Неожиданное нападение сложно отбить даже профессионалу, что говорить о гражданских. Что же это за вирус такой?

— Майор мне надо задать вам несколько вопросов.

— Задавай… — усмехнулся Озканьян, он тяжело привалился к борту машины и пытался справиться с собой — только не уверен, что я смогу дать ответ.

— Это этот укол, да?

Я поднял взгляд на Родерика. Его пулемет был направлен на нас.

— Какого хрена?

— Этот тот самый укол! Рейнджер взбесился от него?!

Я не успел ответить — меня опередил майор.

— Тогда какого хрена не взбесились ни ты ни я? Почему он? Мы получили такие же уколы как он, почему сейчас мы не прыгаем около машин и не думаем, кого бы сожрать?

До Родерика дошло не сразу — и я его понимал. Морских пехотинцев не учат думать — их учат убивать. У них всегда есть враг. Они не готовы к тайной войне. Тем более они не готовы к войне, когда врагом в любой момент может оказаться кто-то из своих. Для морского пехотинца такая война смерти подобна.

— Извините, сэр — Родерик опустил пулемет.

— Сержант, следующий раз я подумаю, что ты взбесился. Доходит?

— Извините, сэр, просто…

— Всем сейчас погано, понял? Успокойся, займи позицию и держи периметр.

— Есть, сэр!

Сержант занял позицию чуть дальше по дороге. Оно и понятно — при атаке первыми целями будем мы, он сможет отступить или нанести контрудар. Все правильно.

— Вспоминайте, майор. Как он вел себя? Если мы не поймем отчего он взбесился — взбесится кто-то еще.

— Например, я.

— Кто угодно. Кто-то кто рядом с нами. Я верю, вакцина защитит нас. НО знать что происходит — мы должны.

Майор потер лоб.

— Вы с ним были в одной машине. Что он говорил? Как себя вел?

— Нормально… Как обычно.

— Всегда нормально? — я уловил нотку сомнения в голосе.

— Ну… как мы вышли, вообще то… я имею в виду когда мы вышли и из дома, где были блокированы психами… сегодня — он сказал, что у него болит голова. Я тогда еще не придал значения… помню — рассмеялся и сказал, что от дежурства за рулем ему все равно не увильнуть и я не раз это слышал.

— А он что?

— Тоже что-то сказал в шутку.

Заболела голова…

Я не большой специалист в вирусологии и медицине, но брат кое-что мне коротко объяснил. Заболевание начинается от того, что у человека увеличивается в размерах и начинает аномально работать какая-то часть мозга, которая выделяет гормоны, отвечающие за агрессивность. Тут же вырабатывается в огромных количествах адреналин — то что делает заболевших бесстрашными и нечувствительными к боли — и эндорфин, природный наркотик, вырабатываемый самим организмом. Видимо, на первом этапе развития болезни он подавляет болевые ощущения, и только когда болезнь приходит в необратимую стадию- человек начинает чувствовать головную боль. Головная боль видимо не проходит у одержимых и делает их такими агрессивными. Черт возьми, кто в нашем современном мире беспокоится о головной боли: поболит голова — перестанет.

— А у вас, сэр голова сейчас не болит?

— Нет.

— И у меня не болит. Видимо головная боль — один из симптомов. Надо похоронить его, по-человечески.

— Надо его обыскать, капитан. Мало ли…

— Тогда вы, сэр. С меня хватило…

То, что у Микса было оружия и немало меня не беспокоило. Одержимые страшны не этим — они страшны тем, что нападают внезапно. А смысла стрелять в меня Озказьяну не было, тем более что в паре десятков ярдов отсюда засел в канаве пулеметчик.

Гора оружия и снаряжения росла у борта машины: обрез, один пистолет, второй, бронежилет с разгрузочным жилетом, дей-пак. Про себя я уже решил, что машину надо взять на буксир, а потом где-то раздобыть новую. Терять половину снаряжения из-за…

— А это что такое?

Луч фонаря высветил какой-то кисет на руке Озказьяна. Похоже, самодельный, небольшой…

— Не знаю.

В кисете был порошок. Проклятый, белый кристаллический порошок. И при одном взгляде на него — я сразу все понял…

Катастрофа, день сорок первый

Сент Джордж Джорджия

12 июля 2010 года

Урок, полученный нами во Флориде, пошел впрок — больше мы не останавливались в каких бы то ни было помещениях. Лучшее место сейчас — это открытое и глухое место. Желательно — с деревьями, потому что одержимые по деревьям лазать не умеют. А нам — только дай…

Кое-что становилось на свои места. Впервые, за все время пути открылась тайна. Возможно не вся, возможно это только маленький кусочек проклятой, убившей все человечество тайны. Возможно, я просто напридумывал многое для себя. Но все же кое-что я теперь понимал…

Наркотики.

Версия с наркотиками идеально ложилась на суть происходящего и многое объясняла. Каким образом, получилось так, что взбесились очень многие и в огромном количестве мест одновременно. До этого я грешил на лекарства, тем более что мы имели дело с фармацевтической компанией. Но не давал покоя вот какой вопрос: ведь больных не так уж и много, а распространение лекарств — дело не быстрое. Выпущенные лекарства по моему разумению должны попасть на склад компании, потом с него отправиться на склад аптечной сети, потом его разведут по отдельным аптекам, потом его раскупят и когда-то примут. Даже если предположить, что одновременно было заражено не одно наименование лекарств, а много — все равно не получалось. Должны были заражаться самые ходовые позиции лекарств, безрецептурные. Все ли, из тех кто купят, обязательно выпьют это лекарство сразу? Не все. А в небольшие города оно и вовсе дойдет нескоро. Так как же тогда заразились люди?

А вот если предположить что в заражении участвовали не только лекарства, но и наркотики — все становится на свои места.

Наркоман, если так подумать — очень уязвимая мишень. Их много. Они неразборчивы, опасаясь ломки, они вколют себе все что угодно. Они не пойдут к врачу, пока не почувствуют себя совсем плохо. Они есть везде — в каждом городе, в каждом штате, в каждой проклятой дыре. В мире полно чертовых наркоманов. Причем — основных точек, откуда распространяются по всему миру наркотики — только две. Это Афганистан, который полностью перехватил сомнительные лавры мирового центра производства героина у «Золотого треугольника». И это центральная и Латинская Америка — Колумбия, Боливия и тому подобные страны. Если мы правильно идентифицировали того, кто стоит за всем за этим — у него должны были остаться преотличнейшие связи в Центральной и Латинской Америке. А в Афганистане связи навести легко, нужны только деньги. В тех мутных от крови и грязи водах ловят рыбку очень многие — стоит ли удивляться еще одному рыбаку. И никто даже не подумает что этот рыбак ни много ни мало — хочет убить весь мир. Такое просто в голову не придет нормальному человек, мы живем в цивилизованном обществе, в цивилизованной стране и наивно полагаем, что не найдется психа, который бы добился всего в жизни — а потом решил бы все это разрушить к чертовой матери. Однако же — такой псих нашелся.