Дмитрий Щербаков - Нимфоманка Страница 43

— На лестнице. Я ее не впустила.

— А она тебе совсем не знакома?

— Первый раз вижу.

— Ладно, пошли, глянем вместе.

Распахнув входную дверь, Север сказал Миле:

— Входи. И кончай маскарад.

Север взглянул на Лиду. Лицо девушки выражало такое неподдельное недоумение, что заподозрить ее в розыгрыше было просто невозможно.

— Милка… — прошептала Лида. — Да как же… как же я тебя сразу не узнала?.. А зачем ты так оделась? Вот чертовщина… — бормотала она.

— Ребята, что здесь происходит? — спросил Витька, выходя из своей комнаты в прихожую.

— Решаем вопрос о сдаче в аренду моей жены! — Север горько усмехнулся.

— В какую аренду? Кому? — не понял Чекан.

— Кому попало, Витька, кому попало… — медленно выговорил Север. — Проституток арендуют те, кто может заплатить. То есть кто попало…

52

Уголовник Рыло не погиб. Выброшенный на ходу из окна электрички, он, конечно, сильно ушибся, в кровь изодрал колени и ладони, порвал и вывалял в грязи костюм, но даже ничего не сломал. Лицо Рыло тоже сумел уберечь от синяков и ссадин. Он вообще был чрезвычайно живуч.

Очухавшись, Рыло поднялся и прежде всего проверил, не выронил ли деньги. Но нет, деньги, отнятые у Ивана, были на месте — половина суммы, оставшейся после покупки одежды и ножей. «Кажется, это довольно много по нынешним временам, — подумал Рыло, — так что не пропадем». В зоне уголовник таких денег и не видел, но понимал: уровень цен лагерных и цен «воли» совершенно различен. Однако денег все же много, а после еще добудем. Так что расстраиваться нечего — лишь бы менты не повязали. Остальное приложится.

Рыло поднялся по насыпи на железнодорожные пути и бодро потопал по шпалам в противоположную от Москвы сторону. Идти пришлось не так уж и долго. Еще не начало рассветать, а уголовник уже дотопал до города. Того самого, где вынужденно задержались Север и компания.

Прежде всего Рылу требовалась новая одежда — его костюм сильно пострадал. Так сильно, что Рыло боялся быть задержанным милицией как бродяга, а потом опознанным. Однако милиция попросту не обращала на него внимания: еще один бомж, подумаешь, вон их сколько вокруг вокзала отирается. Поняв это, Рыло приободрился: новые времена ему нравились все больше и больше…

Ночной магазин уголовник нашел довольно скоро. Но когда попытался туда войти, здоровенный охранник с резиновой дубинкой в руках преградил ему путь.

— Куда прешь, морда?! — заревел амбал. — Не видишь, что ли, здесь приличное заведение! Не для таких уродов, как ты! Ступай поройся в мусорном ящике!

— Ты что, мужик? — удивился Рыло. — Я покупать пришел! Одежду! Видишь, катастрофа со мной случилась! Упал, расшибся! А я путешествую! Надо иметь достойный вид!

— Знаю я ваши катастрофы! — гнул свое охранник. — Небось у тебя и денег-то нет! Спереть чего-нибудь хочешь, путешественник! Давай вали отсюда!

— Вот деньги как раз есть! — возразил Рыло с достоинством.

Конечно, уголовник мог легко вырубить парня, несмотря на всю его дубинку. Благо силой Рыло был не обижен и в зоне ходил отнюдь не в «чушках». Это раньше блатные презирали насильников и обязательно петушили их. Но когда в стране набрала обороты так называемая перестройка, лагеря оказались буквально забиты теми, кого осудили по статье 117 Уголовного кодекса — то есть за изнасилование. Поскольку в иных зонах насильники составляли до трети заключенных, обязательный порядок петушения как-то сам собой отменился. Таким образом, Рыло не был заранее обречен на жизнь под нарами, он сумел завоевать некоторый авторитет. Поэтому и питался нормально, отнимая лучшие куски у более слабых, и силушки не растерял. Однако скандал не входил в планы Рыла.

— Есть деньги, говоришь? Покажи! — потребовал парень.

Рыло показал.

— Действительно есть. Но все равно не пущу. Больно ты грязен! — заключил охранник.

Рыло заметил в его глазах жадный блеск. Ага, хочет получить на лапу, понял уголовник. Будь ситуация иной, по яйцам получил бы этот козел, а не на лапу, мысленно ругнулся Рыло. Но сейчас выбора нет. Только вот сколько дать?

— За штуку сговоримся? — спросил он.

— Засунь себе в жопу свою штуку! — оскорбился парень.

— А сколько? — удивился Рыло.

— Пять!

— Хорошо, четыре!

— Ты не на рынке. Или пять, или ментов свистну! Понял?!

— Ладно, пять так пять, — согласился Рыло. Встречаться с ментами ему вовсе не улыбалось.

Вошел в магазин грязный, оборванный бомж. Вышел элегантный господин — с омерзительным, правда, лицом, но вполне приличный. Типичный «новый русский» средней руки. Только ладони ободраны…

— Где здесь гостиница? Скромная, но со вкусом? — спросил Рыло обалдевшего охранника. — И чтоб паспорт не спрашивали… — понизил голос уголовник. — Я путешествую тайком от жены… — добавил он доверительно.

Этим Рыло и отличался от своего друга и подельника Свиньи — умением быстро приспосабливаться к любой ситуации, мгновенно схватывая ее суть. А губили его обычно безудержная грубая похоть, столь же безудержная жадность да тупой гопнический гонор. Возможно, не будь всего этого — стал бы Рыло крупным блатным авторитетом.

— Гостиница есть, — промямлил охранник. — Только там своя система… Очень дорого… Могу предложить частную квартиру, хотите? Живет бабушка-старушка одна, совсем глухая, комнат целых три… Вы надолго к нам?

— Посмотрим. На недельку, может… А прямо сейчас отправиться к этой бабушке-старушке реально?

— Реально… У нее все равно бессонница. Подождите, я предупрежу напарника и провожу вас.

Парень имел адреса десятка подобных бабушек-старушек, с каждой получал комиссионные за постояльцев, поэтому старался. Магазин, расположенный вблизи вокзала, был достаточно удобной точкой для вербовки клиентов. Охранник делал свой маленький бизнес вполне успешно.

Вскоре Рыло устроился, промыл, обработал взятым у хозяйки йодом и перевязал свои ссадины, после чего с наслаждением завалился спать. Впервые за восемь лет он спал в нормальной домашней постели…

Проснувшись, уголовник решил прежде всего выпить водки и посмотреть телевизор. За водкой сходил в ближайший коммерческий ларек, прикупил к ней на местном рынке колбасы, хлеба, сала, соленых огурцов. Давненько Рылу не приходилось так пировать! Вернувшись, удобно устроился перед голубым экраном.

Передавали московскую милицейскую хронику. Гопник навострил уши. Вал преступности, захлестнувший страну, в особенности столицу, воодушевил Рыло. При таком количестве тяжких правонарушений у ментов просто не дойдут руки слишком уж старательно разыскивать беглых, думал он. К тому же… Уголовник вздрогнул, услышав с телеэкрана свою фамилию. И тотчас вскочил, готовый пуститься в пляс от радости. Его назвали среди погибших при взрыве автомобиля крупного предпринимателя, зацепившем тюремную спецмашину! «Значит, я числюсь мертвым! — ликовал Рыло. — Искать меня и вовсе не будут!» Вот это подарок!

Впрочем, гопник быстро успокоился. Ведь есть еще ограбленный фраер… Интересно, заявил ли он в милицию? Вряд ли, сам был со стволом. А если фраер откинул копыта? Так, наверно, даже лучше — помер Максим, и хрен с ним, легавые поленятся особенно раскручивать это дело. Вот если парень из «братвы», тогда хуже. Свои могут найти и прикончить. Впрочем, будем надеяться, никто ничего не пронюхает, решил Рыло.

Но больше всего новые времена порадовали уголовника обилием проституток. Телевидение показало сюжет о них, поверхностно пройдясь по всем категориям девочек — от элитных до сортирных. Рыло умилялся. «Теперь эти шалавы не станут воротить от меня нос! — думал гопник. — Теперь они за деньги с кем угодно лягут!»

Деньги… Это было ключевое слово новых времен. Отныне продавалось все — и вещи, и люди, и чувства. Такое положение дел Рыло очень устраивало. Раньше, кроме денег, обязательно надо было иметь еще что-то — уважение окружающих, хорошую репутацию, ум, талант, элементарный шарм, наконец. Сейчас все эти тонкости — точнее, их суррогаты — просто покупались. «Значит, самое главное — добывать звонкую монету, остальное приложится, в том числе и вожделенные бабы, — сделал вывод Рыло. — Денька три отдохнем и станем искать подходящее дело по добыванию капиталов. Наверняка в городе есть кого ограбить…»

53

Оперуполномоченный Василий Лобанов сидел в своем кабинете, сочиняя очередной отчет, когда к нему вошел коллега, старший опер Тимур Пашаев.

— Привет, Василий, трудимся? — бодро спросил Тимур.

— Здравствуй. Трудимся, — отозвался Василий холодно. Он недолюбливал Пашаева. Отчеты Тимура всегда вызывали счастливый блеск начальственных глаз, но сыщиком Пашаев был никаким. К тому же всегда стремился подставить товарищей, спихнуть им сложное, бесперспективное дело или спрятаться за их спинами от бандитских пуль.