Сергей Зверев - Славянский «базар» Страница 43

Последней в открытый люк сбросили мертвую девушку. Петрович, хоть и не притрагивался к трупам, отряхнул руки, вернулся в кабину.

– Возвращаемся, – он пристально посмотрел на пилота.

Жуков выглядел вполне сносно. Рядом с ним стоял бледный, но вменяемый капитан в военной форме. Когда самолет замер на площадке и пропеллер совершил последние обороты, военный подошел к «кукурузнику».

– Ну, как? Покатались? – он пожал руку спрыгнувшему на асфальт Петровичу.

Пятна крови уже успели почернеть, засохнуть. Понять, что это такое, глядя на них, было уже невозможно. Мало ли грязи на площадке?

– Не покатались, а полетали, – Петрович назидательно вскинул указательный палец.

– Я пока с вашим вторым пилотом поговорил. Толковый. Общие знакомые у нас отыскались. Самолетом завтра займемся, я уже буксировщик по рации вызвал. Подрегулируем, заменим, подкрасим. Будет не хуже нового.

Калинин смотрел на капитана, веселого, безмятежного, и не мог понять – знает ли тот о сути того, что происходит.

– У нас гостиница при заводе, банька. Устроитесь, отдохнете и через пару дней – снова в небо.

Петрович склонил голову, прошептал Калинину на самое ухо:

– За приятелем своим присматривай. Не нравится мне его вид. В гроб краше кладут.

– Все в порядке. Выпьем водки, его и отпустит. Он мужик крепкий.

– Помни, ты за него поручился. Сболтнете – ты или он, обоим не жить. Болото большое. А теперь отдыхайте, держи деньги.

Петрович сунул в ладонь Калинину два конверта, внутри которых хрустнули купюры.

– Я честно играю, ничего не прячу, чтобы и от меня тайн не было. Понял, что вы перевозили?

– Соду.

Петрович хлопнул Калинина по спине:

– Вот так-то лучше, – с чемоданчиком в руке он забрался в джип.

Капитан гостеприимно распахнул дверцу видавшего виды «УАЗа»:

– Садитесь. Поедем в гостиницу.

– По дороге бы в магазин заскочить.

Капитан, выворачивая руль, засмеялся:

– В номере полный холодильник. И водка, и закуска. Только девочек вам на полки не положил. Но если хотите, сами придут…

– Нет уж, надо выбирать: или пьянка, или разврат, – усмехнулся Калинин, – я выбираю пьянку.

– Правильное решение.

Через полчаса Жуков с Калининым сидели в двухкомнатном номере с видом на летное поле. Между ними стоял низкий журнальный столик. В одноразовых тарелках лежало столько снеди, что хватило бы и на четырех едоков, но к еде летчики не притрагивались. Из больших стаканов, позаимствованных в ванной комнате, они пили водку. Одна пустая бутылка уже лежала под столом, вторая подходила к концу, а хмель все никак не хотел брать мужчин. Бубнил телевизор. Свет не зажигали, хватало отблесков экрана да прожекторов за окном.

– Теперь и чокнуться можно, уже пятую порцию пьем, – Калинин приподнял стакан.

– Ты скажешь?

– Чего уж тут придумывать, – наморщил лоб Калинин, – за нас выпьем, за то, что долетели и живы остались, за то, что сидим вместе.

– Правильно. За будущее пить нельзя, чтобы не сглазить.

Никому из двоих не хотелось первому начинать разговор о том, что сегодня произошло на аэродроме. Выпили. Калинин повертел в пальцах пустой стакан.

– Кажется мне, что до завтрашнего утра еще кто-то не доживет.

– Ты о нас?

– Нет. Насчет себя и тебя я спокоен на ближайшее время. Петрович посредников выбить решил.

Жуков молчал, смотрел на залитое светом прожекторов поле, на ряд самолетов, растянувшийся вдоль полосы. У крайнего топтался часовой с автоматом за спиной. Силуэты машин на фоне неба казались вырезанными из черного картона. Пейзаж был привычным и спокойным, сотни раз виденным. Даже закрыв глаза, бывший военный летчик мог бы перечислить марки самолетов, стоявших на поле.

– Как ее звали? – произнес Жуков.

– Света, – нехотя ответил Калинин, – когда не знаешь имени покойного, он чужой тебе человек, а имя узнал и…

– Не надо.

Летчики замолчали, вновь наступившую тишину раздробил резко включенный в соседнем номере магнитофон. Разухабистая песня заставила Жукова поморщиться. Ему хотелось тишины и пьяного покоя.

– Еще раз полетим?

– Куда же мы денемся?

– Это точно. Как в армии, подписал контракт – и на двадцать лет знаешь свое будущее.

– Насчет будущего я не уверен. Найдется кто-нибудь и покруче Петровича. Как он говорил: «Болото большое». В болоте со временем и для него место отыщется.

– Петрович тоже сошка, хоть и строит из себя главного. Ты же видел, сколько в тех ящиках дури. Такими деньгами могут только на самом верху ворочать.

– Вот и не будем дергаться – искать приключений на свою задницу. Думаешь, в Африке лучше? Там тебя черномазые партизаны нашей же, российской, ракетой, которую ты сам туда и доставил, собьют. С авиацией повсюду сейчас дерьмо. Единственное, что утешает, теперь деньги и получить можно, и купить за них что-то.

– Это ты точно сказал – дерьмо, и мы с тобой в нем по самые уши сидим. Только пузыри пускаем. Не знаю даже, как в глаза парню из сельхозавиации посмотрю, когда он про Светку свою спросит.

– Может, и не спросит вовсе. Да и знаешь ты прекрасно, как ему в глаза смотреть станешь – честно и открыто. Пожмешь плечами. Скажешь, что доставил ее без приключений, а куда она дальше подалась, понятия не имеешь.

– Самое гнусное, что ты прав. Совру и глазом не моргну.

Калинин откинулся на спинку мягкого дивана, задрал голову.

– Завтра в баньку сходим. Грязь, пот и сомнения смоем. Все образуется. Ты Петровича вспомни, двух таджиков за пару секунд уложил. Я бы мужика, наверное, тоже смог бы убить, особенно нерусского. Но девушку? Не знаю… А Петрович даже сомневаться не стал, выстрелил, лишь только она завизжала. Он сильный, любого под себя подомнет.

Жуков смотрел на приятеля и не узнавал его. Калинин чуть ли не восхищался тем, что Петрович хладнокровно убил безвинную девушку.

– Я так не смог бы, ни за что, ни за какие деньги, – Калинин взял двумя пальцами тонкую дольку лимона и принялся ее обсасывать, – он не убивает, он работу делает. И надо признаться, делает ее хорошо. На пять с плюсом.

Тем временем Петрович выходил из джипа уже во дворе дома, где жил Кальмар. Эфэсбист бросил быстрый взгляд на ярко освещенные окна квартиры. Кальмар шторы на окна не вешал. Не принято было в тех краях, откуда он родом. Жил высоко, рядом ни одного здания, на которых мог бы пристроиться снайпер.

– Пошли, – эфэсбист быстро зашагал к подъезду.

Не мигая, Петрович смотрел в глазок телевизионной камеры домофона, его ни о чем не спрашивали. Через десять секунд ожидания замок сухо щелкнул, впуская гостей в подъезд. Консьерж, отставной военный, сидевший за письменным столом на площадке первого этажа, поднял голову от газеты, проводил гостей взглядом до самого лифта. Петрович даже не глянул на него.

Лифт плавно вознесся и замер, раздвинув створки двери. На пороге квартиры Кальмара стоял двухметрового роста таджик с неровной кучерявой бородой и спокойно смотрел на прибывших.

– Кальмар меня ждет. Скажи, Петрович приехал.

– Уже сказал.

Гигант отступил в прихожую. Стальная дверь закрылась. В гостиной на подушках прямо на полу восседал Кальмар, чистая хрустальная пепельница стояла у низкой скамеечки для гостей.

– Присаживайся, – предложил старик, – а люди твои и постоять могут.

Петрович с постной миной на лице опустился на деревянную скамейку, ей бы стоять в сельском доме, а не в квартире престижного московского дома. Выдержал паузу, чемоданчик стоял у его ног.

– Где мои люди? – поинтересовался Кальмар.

– Не смогли приехать. Но все прошло отлично. Я плату за товар привез.

Ни один мускул не дрогнул на лице старика, лишь взгляд стал настороженнее и жестче.

– Не думай, что ты сможешь теперь без меня обойтись.

– Я не дурак, – рассмеялся Петрович, откидывая крышку чемоданчика.

Кальмар запустил руку в груду колец, перстней, брошек со сверкающими бриллиантами:

– Потому тебе и напоминаю, был бы дураком, не сидели бы мы вместе. С Качаном ты разобрался. Это ваши дела, я ему тоже говорил, чтобы не встревал. Не послушался. Это Юсуф ему пособил.

– Качан посчитал себя слишком удачливым, – улыбнулся Петрович.

Охраны таджика видно не было, но присутствие ее в доме ощущалось. Если нет никого, то зачем дверь в соседнюю комнату приоткрыта? Кальмар запахнул белые одежды, которым Петрович не мог придумать названия. Так, по его мнению, одевались сказочные дервиши. Взгляд чекиста был наметанный, он заметил, что под складками прячется пистолет.

– И все же, где мои люди?

– Это у них спросить надо. Объявятся. Я быстрее езжу.

Кальмар улыбнулся приторной восточной улыбкой. Пальцы его разжались, и ювелирные украшения со звоном посыпались в чемоданчик. Петрович напрягся, он напоминал пружину, готовую в любой момент распрямиться.

– Не получается у них спросить, – улыбка не сходила с губ старика, – одного не могу понять – зачем ты мне камни привез?