Клайв Касслер - Сокровище Страница 43

– Да это был настоящий университет! – заметил Питт.

– Совершенно верно. Библиотека и музей считались университетом античного мира. В грандиозных мраморных залах располагались картинные галереи, залы скульптуры, театры, со сцены которых звучали выдающиеся поэтические творения своего времени и читались лекции по различным отраслям науки. Кроме того, там были общежития, столовые, галереи и залы для прогулок и размышлений, зоологический парк и ботанический сад. В десяти гигантских залах хранились различные книги и манускрипты. Их были сотни тысяч, причем многие были написаны вручную на папирусе или пергаменте, затем скатаны в свитки и помешены в бронзовые трубки.

– Разве есть разница между папирусом и пергаментом? – спросил Джордино.

– Безусловно. Папирус – тропическое растение. Из его стеблей египтяне делали похожий на бумагу материал для письма. Пергамент изготавливали из кожи животных, главным образом молодых телят и ягнят.

– Неужели они могли сохраниться через столько лет? – спросил Питт.

– Пергамент должен храниться дольше, чем папирус, – сказал Ротберг. – Их состояние по прошествии шестнадцати веков зависит от условий хранения. Во всяком случае, папирусные свитки, извлеченные из египетских гробниц, до сих пор читаемы, хотя им от роду более трех тысяч лет.

– Теплая и сухая атмосфера?

– Да.

– А если свитки хранились где-то на северном побережье Швеции или России?

Ротберг склонил голову и глубоко задумался:

– Полагаю, зимний холод сохранял их, но в период летнего таяния и повышенной влажности они могли разрушаться.

Питт ощутил запах поражения. Надежда найти библиотечные манускрипты в целости быстро таяла.

Лили не разделяла пессимизма спутников. Ее лицо разрумянилось от возбуждения.

– Скажите, доктор Ротберг, если бы вы были на месте Юния Венатора, какие книги вы стали бы спасать в первую очередь.

– Сложный вопрос – Ротберг растерянно заморгал. – Я могу только предположить, что он первым делом постарался бы спасти работы Софокла, Еврипида, Аристотеля и Платона. И, конечно, Гомера. Этот великий грек написал двадцать четыре книги, но только некоторые дошли до нас. Думаю, Венатор должен был спасти пятьдесят тысяч томов по греческой, римской, этрусской и египетской истории – примерно столько мог увезти его флот. Египетская литература представляет особый интерес, поскольку огромное количество томов, а также религиозных и научных материалов утрачено. Мы почти ничего не знаем об этрусках, а Клавдий написал их подробную историю, которая хранилась на полках Александрийской библиотеки. Я бы непременно прихватил работы по древнееврейским и христианским законам и традициям. Информация, содержащаяся в этих свитках, вероятно, потрясла бы современных исследователей Библии.

– Книги по науке? – добавил Джордино.

– Ну это само собой разумеется.

– Не забудьте о кулинарных книгах, – вмешалась Лили.

Ротберг расхохотался.

– Венатор знал свое дело. Полагаю, он спас самые распространенные знания и материалы, в том числе книги по кулинарии и домоводству. Можно сказать, понемногу обо всем и для всех.

– И сведения по античной геологии, – сказал Питт.

– Их, конечно, тоже, – согласился Ротберг.

– Что-нибудь известно о том, что это был за человек? – поинтересовалась Лили.

– Венатор?

– Да.

– Он был величайшим интеллектуалом своего времени. Известнейший ученый и педагог, он покинул одно из ведущих учебных заведений Афин, чтобы стать последним хранителем Александрийской библиотеки. Он написал более сотни книг, изобразив политическую и социальную картину мира на протяжении четырех тысячелетий. К сожалению, ни одна из них не дошла до наших дней.

– Археологи дорого бы дали за возможность ознакомиться с информацией, которой владел этот человек, и теми сокровищами, которые ему удалось собрать, – сказала Лили.

– Что мы еще о нем знаем? – спросил Питт.

– Немногое. У Венатора было много учеников, впоследствии ставших известными писателями и учеными. Один из них, некто Диокл из Антиохии, упоминал о нем в своих очерках. Он писал о Венаторе как о смелом, прогрессивном человеке, который не боялся углубиться в те отрасли знаний, куда опасались сунуться другие ученые. Будучи христианином, он относился к религии как к социальной науке. Это и было основной причиной трений, возникших между Венатором и христианским фанатиком Теофилием, патриархом Александрии. Теофилий преследовал Венатора, проклинал его, утверждая, что музей и библиотека – рассадники язычества. В конце концов, он убедил императора Феодосия, который также был крайне религиозен, уничтожить «очаг заразы». До сих пор считалось, что Венатор был убит по приказу Теофилия.

– Теперь мы знаем, – сказала Лили, – что он спасся сам и спас главную часть коллекции.

– Когда сенатор Питт рассказал мне о вашем открытии, я почувствовал себя уличным мусорщиком, выигравшим в расшибалочку миллион долларов, – улыбнулся Ротберг.

– У вас есть какие-нибудь идеи относительно того, где Венатор мог спрятать сокровища? – спросил Питт.

Ротберг надолго задумался.

– Юний Венатор был необычным человеком, – медленно начал он. – Он всегда шел своим путем. Он имел доступ к огромному кладезю знаний, недоступных простым смертным. Его маршрут наверняка был научно обоснован; все, что можно было учесть, было учтено. Он ни за что не стал бы полагаться на волю случая, хотя, конечно, делал скидку на непредвиденные факторы. И он отлично выполнил свою работу, раз сокровища пролежали в сохранности шестнадцать веков. – Ротберг тяжело вздохнул и поднял руки вверх, как бы признавая свое поражение. – Нет, к несчастью, я не могу дать вам ключ к поискам. О Венаторе известно слишком мало, чтобы можно было предугадать ход его мыслей.

– Но должны же быть у вас хоть какие-нибудь идеи! – настаивал Питт.

Ротберг долго смотрел на пляшущие в камине языки пламени, после чего сказал:

– Единственное, что я могу утверждать с полной определенностью, – тайник Венатора находится там, где никому не придет в голову его искать.

27

Часы Исмаила показывали 7.58. Прячась за стволом ветвистой ели, он не сводил глаз с дома. Из одной трубы в небо поднимался дымок. Камиль, Исмаил это знал, была ранней пташкой и любила готовить. Поэтому он не без оснований пришел к выводу, что она уже на ногах и готовит завтрак для себя и своих охранников.

Он был сыном пустыни, не привычным к ледяному холоду, схватившему его в безжалостные объятия. Ему была невыносима вынужденная неподвижность. Очень хотелось сделать несколько энергичных движений, потопать ногами. Исмаил уже не чувствовал пальцев на ногах, а пальцы на руках занемели, несмотря на толстые перчатки. Холод проникал в глубь его существа, замораживал душу, притуплял чувствительность, замедлял реакцию. Неожиданно его охватил страх. Он понял, что очень боится провалить работу и погибнуть ни за грош.

Неопытность Исмаила проявилась сейчас, как говорится, по полной программе. В решающий момент операции он почувствовал, что не готов к ней. Он не мог отделаться от мысли, что ненавистные американцы каким-то образом узнали о его приближении и готовы к отпору. Нервозность и страх отнюдь не способствовали принятию быстрых и правильных решений.

7.59. Он бросил взгляд на фургон, стоявший у въезда на дорогу. Охранники сменялись каждые четыре часа. Отсидев свою смену в холодной машине, они отправлялись в теплое помещение и продолжали дежурство там. Таким образом, на стометровой подъездной дороге могли одновременно находиться два человека, идущие к дому или из дома.

Исмаил сфокусировал внимание на охраннике, патрулирующем вокруг дома. Он как раз приближался к дереву, за которым прятался Исмаил. Выдыхаемый парнем воздух превращался в пар, который белым облачком висел у его лица. Взгляд был спокойным и уверенным. Он внимательно смотрел по сторонам.

Монотонная работа и лютый холод не ослабили внимания агента секретной службы. Его глаза сканировали окрестности как радар. Меньше чем через минуту он заметит следы Исмаила на снегу.

Тот тихонько выругался и постарался вжаться в снег. Он понимал, что находится на виду. Сосновые иголки, которыми он был присыпан сверху, не смогут остановить пули.

8.00. Дверь дома открылась, и из нее вышли двое. На них были шерстяные шапки и лыжные костюмы. Осмотрев местность, они пошли по дороге к фургону, ведя неторопливую беседу.

Исмаил ждал. Он хотел, чтобы пришедшие на смену охранники добрались до машины, чтобы застигнуть сразу всех четверых. Но он просчитался и занял позицию слишком рано. Охранники успели пройти по заснеженной дороге только пятьдесят метров, когда агент, обходивший дом, заметил следы Исмаила.

Он остановился и поднес к губам рацию. Его слова были прерваны громким треском автомата Исмаила. У него было мощное и очень шумное оружие – «Кехлер и Кох МР5».