Клайв Касслер - На грани потопа Страница 44

— На ближайшем заседании Госсовета в Пекине я собираюсь отстаивать именно такое решение, — подтвердил Цзянь.

— А позвольте узнать, достопочтенный, обсуждали ли вы с кем-нибудь еще мое грядущее отстранение от дел и мою замену на другое лицо? — Шэнь прищурился.

— Только с Тинь Цянем, — откровенно признался министр. — Я решил, что с оглаской торопиться не следует.

В кабинет бесшумно вошла секретарша. Двигаясь с неповторимой грацией танцовщицы с острова Бали — каковой она в действительности и была, пока не попалась на глаза Шэню, предложившему ей перейти к нему на службу, — девушка склонилась над столиком и поставила на него поднос с двумя фарфоровыми чайниками и чайными чашками изумительной старинной работы. В числе дюжины других очаровательных молодых женщин, подобранных лично хозяином, она прошла сложнейший и весьма изнурительный курс обучения под его персональным присмотром и удостоилась чести войти в ближайший круг доверенных лиц господина. Шэнь вообще доверял женщинам больше, чем мужчинам, но неукоснительно придерживался неписаного правила: никогда не заводить служебных романов. Любовниц он и без того имел в избытке — три из них в настоящий момент жили в его апартаментах, — в этих же юных красавиц было так много вложено, что использовать их не по назначению Шэнь считал непростительной глупостью.

— В зеленом чайнике ваш особый черный чай, господин, нежным голоском сообщила секретарша, — а в голубом — с жасмином.

— С жасмином! — негодующе фыркнул Цзянь. — Удивляюсь, как вы можете пить какую-то бурду, отдающую женскими духами, имея возможность наслаждаться вашим несравненным особым?!

— А я люблю разнообразие, — улыбнулся Шэнь, собственноручно наливая гостю изысканный напиток. Откинувшись на спинку кресла и держа чашку в руке, он снисходительно наблюдал за Цзянем, жадно присосавшимся к своей и осушившим ее в рекордно короткий срок. Как только чашка опустела, хозяин вновь наполнил ее из зеленого чайника и возобновил прерванную беседу: — Надеюсь, вы в курсе, достопочтенный, что компания Тиня не располагает судами необходимого тоннажа и уровня комфортабельности для перевозки пассажиров?

— Ничего страшного, — отмахнулся министр. — На первое время можно взять в аренду несколько круизных лайнеров, а потом появятся деньги на покупку и строительство своих. Давайте уж смотреть правде в глаза, уважаемый Шэнь. За годы нашего сотрудничества вы заработали столько денег, что банкротство вам в любом случае не грозит. С вашими связями вам не составит труда переориентировать «Шэнь Цинь маритайм лтд» на западные рынки. Вы опытный и умелый предприниматель, так что сумеете обойтись и без содействия Китайской Народной Республики.

— Орлу не подняться к солнцу на крыльях ласточки, — философски заметил Шэнь.

Цзянь допил чай, с сожалением поставил на столик пустую чашку и поднялся на ноги.

— Сожалею, но я вынужден покинуть вас, уважаемый Шэнь. Меня ждет самолет.

— Я очень хорошо понимаю, достопочтенный Цзянь, — сухо сказал Шэнь, — почему вы так торопитесь вернуться в Пекин, где вас наверняка ожидают неотложные дела и ответственные решения. Смею надеяться, они окажутся хорошо продуманными и не приведут к нежелательным последствиям.

Цзянь Инь сделал вид, что не заметил ни пренебрежительного тона, ни лишь слегка завуалированной угрозы в последней фразе магната. Не проронив больше ни слова, он коротко кивнул и направился к лифту. Едва за ним сомкнулись створки кабины, Шэнь вернулся за письменный стол и бросил в микрофон интеркома:

— Сю, пригласи ко мне Павла Гавровича. Срочно!

Пять минут спустя в кабинет вошел высокий худощавый мужчина средних лет с типично славянской наружностью. Подойдя к столу, он почтительно склонил голову и вопросительно посмотрел на господина. Тот, в свою очередь, окинул внимательным оценивающим взглядом главного ликвидатора его наемной армии, в свое время считавшегося одним из самых опасных и безжалостных полевых агентов российского ГРУ. Профессиональный убийца, в совершенстве владеющий всеми видами боевых искусств, Павел Гаврович без колебаний расстался со своей довольно высокой, но скудно оплачиваемой должностью в Министерстве обороны России, польстившись на заоблачное жалованье в твердой валюте, предложенное ему вербовщиком организации Шэня. На принятие решения теперь уже бывшему гэрэушнику понадобилось меньше минуты.

— Добрый день, уважаемый господин Павел, — ласково заговорил Шэнь, не поднимаясь, однако, из-за стола и не предлагая руки; в личных контактах с подчиненными он неизменно соблюдал дистанцию, чтобы те всегда помнили, кто в доме хозяин. — Рад видеть вас в добром здравии. У меня для вас имеется небольшое поручение. В последние месяцы мне сильно докучает один из моих конкурентов. Его имя Тинь Цянь. Позаботьтесь, пожалуйста, о том, чтобы с ним произошел несчастный случай.

Гаврович молча кивнул, повернулся на каблуках и строевым шагом направился к ожидающему лифту, так и не произнеся ни единого слова за все время аудиенции.

На следующее утро Шэнь Цинь, плотно позавтракав, занялся просмотром свежих газет — как местных, так и иностранных — и был приятно удивлен, обнаружив в гонконгском «Джорнэл» сразу две привлекшие его внимание заметки. В первой сообщалось:

«Известный предприниматель и судовладелец, председатель правления и исполнительный директор корпорации „КТЛ“ Тинь Цянь и его супруга погибли накануне вечером в результате дорожно-транспортного происшествия. В лимузин, на котором они возвращались домой из Мандарин-отеля после ужина с друзьями, врезался большегрузный трейлер, перевозивший крупногабаритное электрооборудование. Шофер лимузина, получивший тяжелые травмы, был доставлен в больницу, где скончался, не приходя в сознание. Водитель грузовика с места происшествия скрылся и в настоящее время усиленно разыскивается полицией».

Вторая заметка гласила:

«В Пекине официально объявлено о безвременной кончине министра госбезопасности КНР Цзянь Иня, последовавшей в результате острого сердечного приступа, случившегося на борту самолета, которым он возвращался в столицу. Наблюдавшие за здоровьем министра на протяжении многих лет медики утверждают, что тот никогда не жаловался на сердце, и теряются в догадках. Сразу после посадки тело было направлено в правительственную клинику для вскрытия и медицинской экспертизы. Наиболее вероятным преемником Цзяня считается его первый заместитель Чжоу Ли».

«Ах, какая жалость! — позволил себе мысленно позлорадствовать над покойником Шэнь. — Он так любил мой особый сорт чая и с такой жадностью его поглощал, забывая о том, что в его годы следует соблюдать умеренность. Вот и доигрался! Не забыть бы еще напомнить Сю отправить от моего имени телеграмму с соболезнованиями Председателю Люаню, созвониться с Чжоу Ли и пригласить на обед в будущий четверг. Не зря же я его подкармливал столько лет, да и человек он разумный и не станет зарываться, как эта пучеглазая образина, чтоб его черти в пекле сожрали!»

Отложив газеты и допив кофейный напиток — он пил чай только в присутствии посторонних, а наедине с собой предпочитал сваренный по новоорлеанскому рецепту американский вариант кофе с цикорием, — Шэнь блаженно расслабился и закрыл глаза. Из полудремотного состояния его вывела приглушенная мелодичная трель звонка, предупреждающего о том, что секретарша стоит за дверью столовой и ожидает разрешения войти. Ткнув пальцем в кнопку, снимающую блокировку, Шэнь обернулся и с улыбкой приветствовал девушку:

— Доброе утро, милая. Чем порадуешь меня сегодня?

— Вот информация, только что полученная от вашего агента в ФБР, господин, — прощебетала Цунь Сю, протягивая ему кожаную папку. — Я больше не нужна?

— Постой, не уходи, — задержал ее Шэнь. — Хочу выслушать и твое мнение относительно упоминаемой в этом досье персоны:

Он раскрыл папку. Довольно толстую пачку принтерных распечаток предваряла большая цветная фотография мужчины лет сорока на фоне шикарного раритетного «кадиллака». Высокий, широкоплечий, в слаксах и футболке, с кривой ухмылкой на бронзовом от загара лице. Он смотрел прямо в объектив фотокамеры прищуренными смеющимися глазами цвета полыни. Явно нуждающаяся в расческе буйная шевелюра волнистых черных волос а-ля Тарзан пикантно гармонировала с тонкой талией и узкими бедрами. Сноска под снимком дополнительно сообщала, что рост сфотографированного составляет шесть футов три дюйма, а вес — сто восемьдесят пять фунтов. Бугрящиеся мощными бицепсами руки, покрытые мелкими шрамами, могли бы принадлежать деревенскому кузнецу, в то время как загрубевшие мозолистые кисти, присущие скорее мастеру восточных единоборств, в сочетании с длинными элегантными пальцами пианиста вообще вызывали полное недоумение касательно профессиональной принадлежности объекта.