Сергей Зверев - Два капитана Страница 44

В таком вот разобранном состоянии души, липкий от пота и с трясущимися коленками Айас Саидович ткнул свою карточку-пропуск под равнодушный взгляд сканера. Щелкнул замок бронированной двери. Вот он, знакомый кабинет, где Речуа был совсем недавно, откуда выходил, радостно разрабатывая план блистательной провокации. Как погано все обернулось, кто бы мог предположить!

Хозяин кабинета смотрел в окно, постукивая пальцами по пуленепробиваемому стеклу. Он даже не обернулся на звук шагов вошедшего Речуа. Айас Саидович нервно переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Поздороваться первому? В кабинете висело тяжелое давящее молчание, нарушаемое только мерным стуком пальцев.

Речуа деликатно откашлялся: мол, вот он, я. Хозяин кабинета развернулся резко, всем корпусом и вперил в Айаса Саидовича яростный взгляд своих карих, чуть навыкате глаз. Точно двустволка, право слово. Но голос его остался ровным, тихим и спокойным. От этого спокойствия Айасу Саидовичу совсем поплохело, он-то знал ему цену. Лучше бы орал, ругался последними словами.

– Явился, значит, – медленно и чуть врастяжку произнес Хозяин. – Это ты молодец, что не попытался смыться. Выходит, еще не все мозги подрастерял. Далеко бы ты не убежал, не один ты такой... специальный у меня. Попал бы в автомобильную катастрофу, а уж похороны я бы тебе устроил роскошные, можешь не сомневаться. Что стоишь, как памятник, Берия ты наш недоделанный? Ты присядь, а то как бы тебе в обморок не грохнуться. Первый вопрос к тебе, не самый важный, но принципиальный: почему о происходящем безобразии я узнаю не от тебя, а от чиновников сочинской мэрии?

– Я... – Айас Саидович подавился словами. Язык стал шершавым и с трудом шевелился во рту. – Я не успел. Я как раз готовил подробный доклад... Я занимался организацией противодиверсионных мероприятий. Я...

– Сказал бы я тебе, кто ты, но материться не люблю, особенно по-русски. Вопрос второй: главный террорист – это тот самый человек, о котором ты говорил мне во время нашей последней встречи? Помнишь: «...исполнитель на примете есть...», «...он не наш...», то да се... Это он? Только не ври!

– Да.

– Спасибо, удружил. Лихого ты исполнителя нашел, ничего не скажешь. Ты хоть понимаешь, какой величины свинью ты мне подложил? Если твой «исполнитель» реализует свою угрозу, мало того, что накроются все наши курорты, так нас объявят на весь мир рассадником международного терроризма и бандитским гнездом! Никому дела не будет, что эти мерзавцы не апсуа, а русские, действуют-то они с нашей территории! Почему ты не знал заранее, что у негодяев полным-полно проклятых мин? Почему ты не ликвидировал его, когда дошло дело до горячего?!

«Потому что, – с горечью подумал Речуа, – у меня нет внедренки в банде Василевского. Подсадить я туда никого не успел, да и поди найди самоубийцу лезть „кротом“ в осиное гнездо. А подкупать кого-то из его боевиков – дело заведомо бесполезное. И как бы я вышел на рядового боевика в обход Василевского? Самому по пещерам рыскать? Ликвидировал... Легко сказать! Я бы с превеликой радостью, только он сам кого хочешь ликвидирует».

– Молчишь... Потому что сказать в свое оправдание тебе нечего! Нет, таким законченным дураком быть нельзя. Это вредно для здоровья. Ладно бы только для твоего.

– Я никак не мог ожидать, – торопливо, брызгая слюной, начал оправдываться Айас Саидович, – что Василевский отмочит такой номер! Он бандит, конечно, но ручной ведь был бандит, полезный.

Хозяин кабинета пристально посмотрел прямо в глаза Речуа. Голос его вновь сделался вкрадчиво-спокойным.

– Василевский, говоришь... Вот и мне не дает покоя вопрос: с чего это твой ручной русский бандит вдруг взбесился чище любого шакала? Ведь ту акцию, о которой у нас с тобой шел разговор в прошлый раз, он выполнил отлично. Мы получили именно тот результат, которого добивались. Обозленный народ в Москве чуть грузинское посольство в мелкие дребезги не разнес! И вдруг такие странные повороты. Так не бывает! Словно бы он обиделся за что-то на всех нас. А за что он мог обидеться? Ты его при расчете, случаем, не обделил?

«Если он узнает, то на полном серьезе удавит меня моими собственными кишками, как обещал, – панически подумал Речуа, ощущая струйку горячего пота, текущего вдоль позвоночника. – Ни в коем случае нельзя отводить глаза! Ну, Василевский! Ведь до чего точно все просчитал! Но заложить меня он еще не успел, видимо, хочет сделать это уже после того, как сбросит мины в море. Теперь захват пещер необходим мне лично. Любой ценой я должен заставить Василевского замолчать. Пусть операция провалится, но Андрей Василевский должен быть убит, иначе мне конец, и умирать я буду очень нехорошо».

– Как можно! – сказал Айас Саидович вслух, стараясь, чтобы голос не дрожал и улыбаясь кривой улыбкой. – Что за подозрения нелепые! Просто проклятого русского кабана обуяла жадность! Разжился где-то по случаю пластиковыми минами, решил, что может легко хапнуть большие деньги. Вот и ударила ему моча в голову.

Хозяин кабинета усмехнулся очень нехорошей, мрачной усмешкой.

– Верить тебе? Не верить? – задумчиво спросил он то ли Речуа, то ли самого себя. – Впрочем... Знаешь, Айас, скажу тебе по секрету, что для тебя это уже не имеет принципиального значения. По одной простой причине: ты прикормил русского бандита и его людей, ты затем выпустил их из-под контроля, после чего начались все наши беды. Справедливо будет, если на цепь его посадишь опять же ты. Я принял решение. С этой минуты я тебе даю ровно двадцать четыре часа. Сутки. За которые ты должен ликвидировать угрозу. Если ты этого не сделаешь, если хоть одна мина окажется в море, тогда не обессудь. Никаких отставок, Айас. Ты посвящен слишком во многое. Такие люди, как ты, уходят в отставку лишь одним, вполне определенным образом. Либо ты справляешься с проблемой за сутки, и тогда остаешься на прежнем посту, либо стреляйся сам. Иначе тебя расстреляют по моему личному приказу. Вот так.

«Все же не в сортире утопить грозится, как мне сволочь Василевский напророчил, – Айас Саидович едва сдержал готовый прорваться истеричный смешок. – Сутки? Какие, к шайтану, сутки!.. Он в пещерах месяцами отсиживаться может!»

– И не пытайся скрыться. В твоем ближайшем окружении есть мои люди, они получат указание: при первом подозрении, что ты собираешься навострить лыжи, пристрелить тебя на месте.

– Я и не думаю дезертировать, – из последних сил пытаясь держаться с достоинством, выдавил из себя Речуа. – Я справлюсь. Сутки – значит сутки. Я вот что планирую...

Хозяина наконец-то пробрало до печенок! Он с размаху грохнул тяжелым кулаком по зеркальной поверхности стола, да так, что хрустальная пепельница подскочила и свалилась на покрытый ковром пол.

– Мне трижды наплевать, – хрипло заорал он, – что ты там планируешь, стратег сраный! Ты уже допланировался так, что дальше некуда! Меня интересует результат, а свои гениальные планы можешь засунуть себе в задницу! Убирайся отсюда!

Айас Саидович почел за лучшее убраться. Пока отпускают...

Глава 33

Андрей Василевский действительно был лишь однофамильцем Александра Михайловича Василевского, прославленного маршала, возглавлявшего Генштаб с июня сорок второго по февраль сорок пятого. Но даже этим Андрей Федорович гордился, – какая, все же, фамилия для уха военного человека! – и труды прославленного стратега изучил в свое время со всем вниманием. Маршал рекомендовал возможно раньше перехватывать у противника инициативу, навязывать ему свою волю, даже если у того преимущество в силах и средствах.

Именно этим собирался заняться Андрей Василевский. Еще раз обдумав свое положение, он пришел к выводу, что подпускать абхазские силы непосредственно к пещерам стало бы опасной тактической ошибкой! В этом случае у врага появлялся широкий выбор возможных дальнейших действий. Противник мог, например, прикрыть сторожевыми постами все доступные выходы из пещер, раскинуть по дорогам сеть передвижных патрулей и организовать, таким образом, правильную блокаду его резиденции. Это не помешало бы Василевскому выполнить свою угрозу относительно мин, но что делать дальше? Ведь заморят голодом и вынудят прорываться с боем, а принимать бой в таких, навязанных врагом, условиях Василевский не хотел. Он никогда не путал храбрость с безрассудством.

У абхазов, если подпустить их близко, появлялась и другая тактическая возможность, не в пример более опасная. Они могли начать просачивание в пещеры мелкими группами, используя многочисленные лазы, входы и порталы, ведущие под землю. Перекрыть все возможные места их проникновения Василевский не смог бы, – попросту не хватало сил, слишком мал еще был его отряд. А там, в подземном мраке, численное преимущество противника непременно скажется. Придется покидать с теми, кто останется в живых, такую удобную базу.

А что, если поступить нестандартно, неожиданно для нападающих? Они ведь уверены, что Василевский будет лишь защищаться... Если в свою очередь напасть на них первыми, не подпуская их близко к пещерам? Да, людей у него маловато, но здесь именно тот случай, когда решает не число, а умение.