Геннадий Васильев - Я из тех, кто вернулся Страница 44

– Подъе-ем! Кому говорю… Вста-ать! Немедленно! Выполнять приказ! Продолжать движение! Тоже мне, интернационалисты! Где командир?

Орлов медленно приподнялся, закинул автомат на плечо, угрюмо наклонил голову. Рыков остановился перед ним, сжав красные обветренные кулаки. Первое время он не находил от возмущения слов. Губы у него бессильно шевелились, а взбешенный взгляд сверлил крепкую бронзу орловского лба.

– Вы самовольно вышли из связи, – Рыков расстегнул кобуру. – Вы пытаетесь обособиться, поставить себя вне моих приказов, вне всяких требований, – Рыков рывком достал из кобуры пистолет. – Но вы пока еще военный человек, – Рыков махнул пистолетом. – И у меня достаточно средств, чтобы заставить вас подчиняться.

Орлов исподлобья взглянул на Рыкова:

– Я пока еще командир роты?

Рыков усмехнулся:

– Вот именно, пока что да…

Орлов махнул Андрею рукой:

– Шульгин, прикажите людям продолжать прием пищи и отдых. Ступайте. – Повернулся к начальнику штаба, сказал вполголоса: – Если я еще командир роты, то прошу вас не мешать мне командовать личным составом. И пока я не снят с этой должности, подменять меня не нужно.

Рыков резким, порывистым движением шагнул к Орлову, раздраженно откинул ногой открытую банку с тушенкой. Рассыпались по камням смерзшиеся кусочки мяса.

– Это уже вопрос принципа!.. Если вы сейчас не начнете движения, я вынужден буду стрелять…

Он поднес к лицу Орлова дрожащий вороненый ствол пистолета.

Орлов с презрением сузил глаза.

– У вас в руках не оружие, товарищ майор, – Орлов покачал головой, – у вас в руках детская игрушка. Пукалка. Поверьте моему опыту, пока вы будете снимать ее с предохранителя, я успею перекрестить вас тремя очередями из своего автомата. – Усмехнулся. – Так что давайте перенесем наш разговор в расположение полка, – Орлов кивнул в сторону Файзабада. – Вы напишите на меня рапорт, а я дам командиру полка подробные объяснения. Для вас бумажная дуэль будет выгоднее.

Рыков долго стоял в напряженной позе, сжимая побелевшими пальцами рукоятку пистолета. Наконец обронил сухим, ненавидящим голосом:

– На привал даю двадцать минут. Ни минуты больше. А в полку я уже буду разговаривать с вами по-другому. Приготовьте партийный билет. Там вы уже не будете выглядеть таким гер-роем. Запор-рожский атаман!..

Он круто развернулся и пошел, сверкая черным пламенем начищенных полусапожек. Орлов только сейчас заметил, как празднично лоснится на нем отутюженная ткань брюк с аккуратными линиями стрелок.

51

Падающий снег густел, превращаясь в несущуюся с неба снежную кашу. На глазах вырастали пушистые белые шапки на камнях. Неожиданно сорванные ветром, взлетали в воздух снежинки, рассыпались колючей снежной пылью, неслись вверх туманным морозным вихрем. Стемнело. Вокруг солдат встали плотные снежные стены.

Снайпер Матиевский и сержант Богунов разгребали руками снег, выкапывали каменные глыбы, подносили их к высокой горбатой скале. Шульгин укладывал скользкие ледяные камни друг на друга, скрепляя щели землей, смешанной со снегом. Вокруг него вырастала крепкая каменная кладка, надежно прилепившаяся к черному гранитному боку скалы.

– Лепим ласточкино гнездо, Серега, – хрипел надсаженный бас Богунова. – Знаешь, в Крыму такой замок. Прямо над морем висит теремок с башенками. Красота… Еще два ряда камней, и можно лепить крышу над нашим гнездом…

Богунов говорил громко, почти кричал, но голос его тонул в разносимой могучим ветром снежной гуще, рассыпался брошенной снежной горстью.

– Шевелись, ребята, через полчаса будем рыть землю в полной темноте, как слепые кроты! Нужно торопиться.

Матиевский, нагнув голову от колючего ледяного ветра, подбросил Шульгину новый валун. Ресницы были запудрены снегом. По щекам изредка пробегали слезы, оставляя блестящий морозный след.

– Товарищ лейтенант, вы бы посидели в сторонке. В других ротах офицеры сами себе окопы не роют, – он выдохнул изо рта густой пар.

– Ничего, у-уф… – ответил задыхающийся Шульгин, – работа никого не унижает.

– Во-от это буран! – крикнул сержант Богунов. – За два года впервые вижу такой страшный бардак. Просто озверевшая стихия… – Скинул с плеча каменную глыбу. Мельком взглянул на свои окровавленные, онемевшие на морозе пальцы. Вытер ладони полой бушлата.

– Классная получается хата. Вы настоящий каменщик, товарищ лейтенант.

– Стараюсь…

Из-под ногтей Шульгина выступала густеющая на ветру черная кровь.

– Не похожи вы на политработника, товарищ лейтенант.

Шульгин откинул со лба заснеженную прядь волос:

– Что, привыкли видеть политработников с бумажными папками, газетами и плакатами. Руки в чернилах, да?..

– Да уж привыкли.

Андрей усмехнулся. Не спеша залепил сырой глиной провалы между камнями.

– Я офицер, а не чиновник. Офицер советской армии! Это многое значит.

Матиевский подал Шульгину новый камень:

– Слыхали, как же… Офицерская честь и все такое… У офицеров даже суд чести имеется, правда?

Андрей улыбнулся:

– И суд чести тоже есть. Правда, он от партийных собраний ничем не отличается. Я вам скажу, что главный суд чести вот здесь, – Шульгин хлопнул себя по груди. – Суд собственной совести! Этот суд самый страшный…

Каменная гора выросла Шульгину по грудь. Он махнул рукой:

– Все! Хватит камней… Получилась недурная избушка. Теперь делаем перекрытие.

Богунов достал прочный деревянный сук, который он приготовил еще засветло, уложил его поверх каменной кладки. Потом солдаты взялись за края плащ-палатки, натянули ее поверх перекладины, придавили края камнями, быстро присыпали мокрыми комьями земли, прихлопали ладонями. Каменное гнездо получилось на славу.

Матиевский на четвереньках пролез в оставленный проход.

– Ого-о… Вот это пещерка! Красота! Правда, темно здесь, как у негра в штанах. Подождите, вымету из хаты снег.

Тут же посыпались наружу комья грязной снежной каши.

– Снимайте «лифчики», ребята. Сейчас мы их расстелем периной. Э-эх, видел бы наш старшина эту опочивальню!

Шульгин и Богунов сняли с себя бронежилеты, просунули в провал.

– Вот это сказка!.. Сочи!.. Действительно, где наш любимый старшина? Вот бы он посмотрел. Это же не окоп, а мечта всей его жизни!

Андрей заглянул в каменное укрытие.

– Если потесниться, в нашем логове хватит места еще на одного человека. По-моему, здесь у нас самое теплое место на высоте, – он повернулся к Богунову. – Я понимаю, что у тебя майка примерзла к спине, но есть серьезное поручение. Нужно найти и привести сюда Осенева.

Богунов согласно махнул рукой.

– Все правильно, товарищ лейтенант. Стоящая мысль! Осенев зачем-то к своему взводу прибился. А зря! С нами ему будет лучше. У нас теплее.

– Однако найти его будет непросто, – Андрей окинул взглядом густую снежную мглу. – Сам видишь, что творится. В этом буране дальше пяти шагов от окопа отойти нельзя. Ветром закружит, как снежинку, назад дорогу не найдешь, – Шульгин хлопнул Богунова по плечу. – Поэтому посылаю именно тебя, сержант. Дерзай. Кроме тебя, никто на такое не способен.

Матиевский тоже хлопнул Богунова по плечу.

– Не оплошай, Коля! Смотри, к духам не прибейся! Дуй прямо по ветру. Осенев сейчас в первом взводе. Они окапывались на левом фланге роты, на соседней вершине.

– Тебе придется пройти по всему хребту и по седловине к их огневым позициям, – добавил Шульгин. – Светлой ночью такая дорога – пустяк. Но сейчас в этом снежном аду, – Андрей ткнул пальцем в темные снежные клубы, – пойдешь, как с завязанными глазами. Давай, Коля, действуй! Доставь нам Осенева! Хоть за пазухой его принеси, понял?!

Богунов развернулся, шагнул навстречу ветру, и снежный буран мгновенно поглотил его, сомкнулся за ним ледяной стеной.

Потянулись долгие томительные минуты. Шульгин и Матиевский сидели в укрытии, тесно прижавшись друг к другу, укрытые плащами с головой, дышали мокрым паром, проваливаясь в черную дрему без сновидений.

Через час Шульгин растормошил Матиевского.

– Все! Ждать больше невозможно. Кажется, Богунов сам потерялся.

– Похоже на то! – сердито проворчал Матиевский. – А что делать теперь?

– Будем выходить из укрытия по очереди. Обходить нашу берлогу кругами.

Шульгин вынырнул из-под плащ-палатки, на корточках вылез из укрытия. Через несколько минут послышался его хриплый протяжный крик:

– Бо-гу-но-ов!..

Шульгин кружил по снежным заносам, разрывал ногами сугробы, пятился назад в укрытие по собственным следам. Матиевский, сменяя его, напряженно всматривался в смутные снежные тени, пляшущие вокруг, надрывая горло, кричал в темноту, перемешивая зов крепкими словечками.

Они обнаружили Богунова только на третий час. Он шел с противоположной стороны мимо укрытия, с яростью разбивая прикладом сугробы.

– Собачья погода! – раздраженно закричал он и устало рухнул в руки подошедших друзей.