Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Док» Страница 44

— А почему именно в Бурденко? Ведь есть же много разных больниц!

— Много — это точно!.. Только «Бурденко» — Центральный военный госпиталь! Понимаешь? Военный!!! — Мишка присел на кровать рядом с женой. — Я же ведь с самого начала хотел быть именно военным хирургом, Мариш… Вот там опыта врачебного и наберусь… И еще одно… Туда сейчас очень много братишек из Афгана попадают… Тяжелые… Им помощь нужна… И, может быть, даже больше моральная, чем физическая… Поддержка им нужна, Марина!.. А кто, как не бывший сержант-спецназовец, поймет их и добрым словом поможет?..

— Ты, наверное, прав… Да нет! Ты, как всегда, прав, Миша! — ответила Марина. — Этим парням действительно нужна помощь, а ты, я знаю, сумеешь найти правильные слова, чтобы вернуть их к жизни…

— Так ты согласна с моим решением?

— А ты хочешь сказать, что если бы я была несогласна, то сделал бы иначе?

— Нет, Марина… Не сделал бы!.. И ты просто обязана меня понять!

— А я и понимаю, любимый…

— Вот и хорошо… Спасибо тебе…

— А Тадеуш?

— А что Тадеуш, Мариша?

— Ты вернешься к нему в школу?

— Конечно! Обязательно!

…Все случилось именно так, как Док и говорил… И даже лучше!..

Его приняли на работу в хирургическое отделение на фельдшерскую должность буквально с распростертыми объятиями!.. Дело в том, что по странному стечению обстоятельств, старшим ординатором здесь был его знакомый еще по Афгану…

Этот майор служил в медсанбате Шинданда, куда Дока вместе со всем его взводом, понятное дело, заносило пару-тройку раз за время «боевых выходов»… И в каждый из этих разов, так уж складывалось, им приходилось доставлять медикам раненых бойцов, попавших в «духовские» засады… И каждый раз Док добровольно принимал на себя заботы об этих парнях до того самого момента, пока они не попадали в руки врачей… Костя Белый, Кот, к сожалению, был далеко не первым, к кому применил свои медицинские знания Мишка Парубец и кто был по-настоящему обязан ему жизнью…

Так вот, этот майор еще тогда не раз удивлялся тому, что удавалось сделать Доку в полевых условиях, спасая чужие жизни… Ну и когда он встретил его в коридоре госпиталя Бурденко и узнал причину, по которой здесь был Мишка, то лично отвел его к завотделения и рассказал полковнику о его былых «медицинских» заслугах… И вопрос о работе решился буквально за два дня… 20 октября фельдшер Михаил Парубец приступил к своим непростым обязанностям на новом поприще…

12 января 1986 г. Москва.

«Я должен так поступить! Иначе не могу!»

…Они, как это было и раньше, когда случалось, встретили этот Новый, 1986 год все вместе — семья Учителя Тадеуша и семья Мишки…

Правда, Миша перевез жену и дочь в свою старую родительскую квартиру, да еще и сестренку Дашку забрал с собой, но они, так уж сложилось, все равно были родными людьми, и все их праздники и торжества были общими…

Тем более что у семейства Парубцев опять намечались некоторые перемены… Та октябрьская «ночь встречи» не прошла бесследно — Марина вновь была беременна! И они все вместе были от этого по-настоящему счастливы…

…А Миша вновь вернулся к тренировками в школе «СЭН’Э». Он посещал додзо в свободное от работы время и стал одним из главных помощников Тадеуша — его старшим сэмпаем!.. Теперь он очень серьезно готовился к одному из важнейших для него событий в его спортивной карьере — весной, в мае, по приглашению Тадеуша из Японии на семинар школы «СЭН’Э» должен был приехать президент Всемирной федерации карате «Фудокан» ханси, обладатель 8-го Дана, мастер Ни Ши Ями…

Учитель Тадеуш упорно готовился сам, чтобы получить из рук этого признанного мастера свой 3-й Дан, и так же упорно готовил Мишу и дочку Софью, чтобы они получили наконец-то свои черные пояса и 1-е Даны… А получить их из рук самого Ни Ши Ями было великой честью…

И еще…

Тадеуш уже тогда тренировал офицеров спецслужб и бойцов спецподразделений, воинские части которых находились в Москве и ближайшем Подмосковье, ну и, понятное дело, в этих тренировках обязательно принимал участие и Миша как младший тренер…

Все шло своим, размеренным чередом, и ничего не предвещало перемен в уже более или менее устоявшемся ритме жизни…

Но… Как это всегда бывает, в планы вмешался Господин Великий Случай… Который напрочь, раз и навсегда, перевернул с ног на голову всю Мишкину жизнь…

В этот день Миша пришел в госпиталь на свою обычную суточную смену и прямо в дверях отделения столкнулся с тем майором хирургом, который и помог ему с работой:

— О! Михаил! — сказал он и резко остановился. — Это хорошо, что именно ты сегодня пришел на смену! Очень хорошо!

Хирург казался каким-то всклокоченным, что ли, с сумасшедшинкой в глазах, и Миша решил узнать, что же здесь произошло за те прошедшие двое суток, во время которых его здесь не было:

— Что-то случилось, Петр Иванович?

— Случилось… К нам новые больные поступили…

— Оттуда?

— Оттуда, Михаил… Ты же, если мне не изменяет память, в «Лашкаргахском» отряде спецназа служил?

Ди-ли, ди-ли, ди-ли, бом-бом!!! — что-то мощно звякнуло в голове Миши. — Ди-ли-бом, ди-ли-бом, бом-бом-бом!!!

Он уже давно был знаком с этим своим внутренним набатом, еще оттуда, из Афгана. И он всегда предвещал опасность или, к сожалению, большие неприятности или горе…

Не часто, но этот предупреждающий набат иногда звучал в его голове, и Миша научился к нему прислушиваться и понимать…

— Что, Петр Иванович? Есть кто-то из отряда? Кто?

— Старлей один… Иди, он в восьмой палате лежит… Он, кажется, уже отошел от наркоза, так что ты сможешь с ним поговорить…

Мишка в несколько прыжков оказался около дверей палаты и ворвался туда, словно ураган…

На одной из коек, бледный как лист бумаги, лежал старший лейтенант Алексей Никитин…

— Леха… Ник… Как же это ты?

Офицер повернул голову и вымученно улыбнулся:

— Привет, Док… Не думал я тебя здесь встретить…

— Как же это тебя угораздило-то, командир?

— Да вот, случилось… — старлей посмотрел на Мишку и отвернулся к стене. — Мне еще повезло, сержант… Мы в тот день очень много пацанов потеряли…

— Как? Что случилось?

— Ротный наш вместе с третьим взводом был в «свободном поиске»… — начал свой рассказ офицер. — Сработали наши «караванщики»[27] тогда нормально — выхватили караван в десяток верблюдов, «духов» грамотно «зачистили»… Из отряда отправились две «вертушки», чтобы пацанов с добычей снять и вернуть в Лошкаревку…

— И что?

— Было обеденное и послеобеденное построение, когда все услышали в небе рокот винтов «вертушек» и посмотрели в небо… Они шли со стороны, откуда обычно в Лашкаргах приходили «почтовики»… И вот тут на глазах у всех у одной из «вертушек» отвалился хвост вместе с хвостовым винтом… «Дядя Миша» начал вращаться по своей оси, потом выровнялся на какое-то время… А потом начал падать… Вдруг снова вращение, и опять выравнивание… Штопор, и снова выравнивание… А мы стояли, раззявив рты, и просто смотрели, что будет дальше… Как помочь-то?.. И в этот момент из «вертушки» начали прыгать люди… А потом взрыв… — Алексей говорил, глотая скупые солдатские слезы. — «Вертушка» падает, и люди тоже… В этот момент раскрылся купол одного парашюта… Наш взвод, Док, к этому моменту уже весь был на броне и выдвигался к месту падения… Но тут парашют сложился, от него отделилась точка — пилот… Ты же знаешь, что нам в «вертушки» никогда парашюты не давали… Пилота нашли мужики из второго взвода и отвезли в медсанчасть… Привезли еще живого… Я его не видел, но со слов мужиков, он сам расстегнул лямку парашюта, когда с высоты полета увидел, как люди разбиваются о землю… Та «вертушка» была «33-м» бортом, а пилот — командир эскадрильи, майор…

— Еп… твою мать! — только и сказал Мишка, живо представив себе всю эту картину. — А пацаны?

— Весь третий взвод вместе с ротным лег… Двадцать семь «двухсотых»… А тут по связи передали, что «33-й» не просто так рванул, а его подстрелили… Вот я тогда с нашими и рванул тремя бээмпэшками прямо к горам… Там, короче, меня и пометили…

…Двое суток после этой встречи и этого рассказа Мишка не мог прийти в себя… Закрывался в ванной и молча переживал…

А потом… Марина нашла измятый тетрадный листок, на котором каллиграфическим Мишкиным почерком были написаны стихи:

«…Борт 33-й! Прыгайте!Прыгайте, вам говорю!»«…Нет, не могу, помилуйтеЗдесь люди, да и сам я горю!..»

«…Борт 33-й! Прыгайте!Иначе вам не успеть!»«…Нет, не могу, помилуйте!Уж лучше буду гореть!!!»

Молчанье глухое эфираСекунды бегут — велики…Прощание страшное мируПрощайте, мои мужики!

В наушниках треск и хаос,Глаза у всех полные горя,Лишь только мгновенье осталось,Мгновенье до смерти, не боле…

И видел я, как небо синело,Качаясь то там, то тут…И спускался один, без тела,«Наполненный» парашют…

— Мишенька, что это? У тебя неприятности?