Лев Константинов - Удар мечом (с иллюстрациями) Страница 45

— Вот пусть этим и занимается по мере необходимости.

Сказала — как отрезала.

«А она ничего, — перекрестился мысленно Кругляк, — толковая бабенка». Он даже почувствовал симпатию к этой курьерше, так неожиданно ставшей причиной его неприятностей. Хоть и обошелся с нею не по-шляхетски, зла не помнит, понимает, что работа есть работа.

— Сколько дней требовалось на выполнение вашего задания? — вновь возвратился к началу разговора Сорока. Чувствовалось, что вопрос, почему Менжерес так долго не выходила на связь, его тревожит.

— Не ловите на мелочах, — вновь грубовато осадила Ива референта. — Если все еще требуется меня проверить — придумайте что-нибудь пооригинальнее.

Ива чувствовала себя на этой встрече уверенно. Она задавала тон в разговоре, чуть-чуть свысока отвечала на вопросы. Сороке и раньше приходилось принимать курьеров с «той стороны», из-за советской границы, однако им было далеко до Менжерес. «Порода всегда даст себя знать, — размышлял референт, — вот еще одно свидетельство того, что именно интеллигенты должны стать солью нашего движения».

Менжерес была одета с большим вкусом, можно сказать, изысканно — по трудным послевоенным временам. Даже человек, не сведущий в модах, сразу бы отметил, что ее спортивный костюм из светло-коричневой шерсти сшит первоклассным портным, а над прической трудились лучшие городские мастера.

— Хотела бы и я спросить. Оксана случайно набилась ко мне в квартирантки? Как давно она с нами?

— Случайно, — объяснил Сорока. — Оксана в город прибыла недавно. Раньше входила в сотню Беркута. Она и сообщила, что в институте появилась странная студентка. Честно говоря, намечалась обычная вербовка. Ваш приход в мастерскую все изменил. — Сорока не стал уточнять, что уже давно получил по подпольной почте уведомление о курьерском рейсе — приметы и пароли.

— Как вы намерены поступить дальше? Не очень удобно, что на одной квартире живут два ваших человека.

Ива намекала: в случае провала возьмут сразу двоих.

Сорока возразил:

— Вы с Оксаной учитесь на одном курсе. Большинство студентов снимают комнаты по двое, по трое. Раз так получилось, менять не стоит.

Ива поняла: служба СБ краевого провода хочет иметь рядом с нею своего человека, и ради этого идет даже на риск.

Сорока посоветовал:

— Может быть, вам изменить, как бы это сказать интеллигентнее, образ жизни? И одеваться скромнее? Здесь не любят, когда кто-то выделяется из толпы. Таких сразу берут на заметку. Вам, выросшей на Западе, этого не понять…..

Ива задумалась. Она свободно положила ногу на ногу, приоткрыв круглые колени. Йоги у нее были стройные, красивые. «Запад есть Запад, — размышлял Сорока, — сразу чувствуется порода…»

— Вряд ли я теперь смогу переключиться на другой стиль. Заявка сделана, прелюдия сыграна. Не забывайте, я приехала из Польши официально, все знают, что я воспитывалась, как говорят схидняки, в буржуазной среде. Судя по всему, меня поручили перевоспитывать комитету комсомола — секретарь уже проводил со мной индивидуальные беседы, или как это там у них называется. — Ива улыбнулась. И откровенно добавила: — Да и трудно мне вести себя иначе. Боюсь, начну играть энтузиастку в красной косынке — провалюсь, особенно сейчас, когда эту жизнь я знаю плохо. Нет уж, лучше оставаться собой в допустимых пределах — это надежнее.

И опять Кругляк подивился разумности этой дивчины. Права, конечно, она, а не Сорока. Самая твердая легенда — это твоя собственная жизнь. Если умно ее преподносить, естественно.

Сорока в конце концов тоже согласился с доводами Ивы. Он чуть торжественно предложил считать знакомство законченным.

— Мы возлагаем на вас особые надежды. Настали дьявольски трудные времена — распад и разлад. Мы должны любыми, вплоть до самых крайних, мерами предотвратить смуту в собственных рядах. Сами понимаете, наиболее быстро действуют решительные шаги. Те, кто изменил нашему делу, должны безжалостно уничтожаться…

Референт пожевал бескровными губами, достал из портфеля фотографию девушки.

— Вот смотрите…

Ива всмотрелась в фото. Симпатичная дивчина: глубокие глаза, приятный овал лица, мягкие губы. Короткая стрижка делала ее похожей на мальчишку — очень юного и задиристого.

— Красивая.

— Эта красотка, — сдерживая ярость, почти прошипел референт, — провалила одну из самых крупных операций, завлекла в западню людей Стася Стафийчука и Джуры. В двух словах о том, что произошло. В Зеленом Гае была завербована молодая учительница, приехавшая в село на работу. Подколодной змеей втерлась она в доверие к руководителям движения в этом районе. Выполняла такие задания, которые вскоре позволили ей выявить всю сеть. Один из «боевиков» опознал в ней бывшего секретаря райкома комсомола, участвовавшую в облавах. Тогда с помощью пробравшегося в нашу службу безопасности чекиста Розума она выдала себя за курьера с особыми полномочиями. Она выглядела такой интеллигентной, — меланхольно повествовал Сорока. — По-девичьи наивной, мягкой… И вдруг у этой Шевчук оказалась железная хватка. Вы знаете нашу систему. Действия курьера с особыми полномочиями не обсуждаются, он ни перед кем не отчитывается, только перед теми, кто его послал. Его приказы подлежат безусловному выполнению. А эта… назвала пароли, ее личность подтвердил сам Розум, который занимал в нашей организации высокое положение. — Сорока не стал говорить о том, что у него Розум тоже пользовался полным доверием. Референт сокрушенно развел руками: — А все наша приверженность канонам. Сколько говорил — нельзя одного человека наделять чрезвычайными правами. Ива улыбнулась.

— Обжегшись на молоке, дуете на воду? В организации должна быть железная дисциплина. Представьте, друже Сорока, что будет, если вместо выполнения приказов их будут обсуждать на каждом перекрестке? И если бы я, к примеру, предъявила пароли спецкурьера с особыми полномочиями, я бы тоже потребовала самого точного выполнения моих приказов.

Сорока поперхнулся:

— Вы… тоже?

— Основательно же вы напуганы, — звонко рассмеялась Ива. — Не скрою, я уже однажды воспользовалась своими правами на вашей территории.

— Когда? Для чего? — быстро спросил Сорока.

— Один из ваших людей недавно пропал. Не так ли?

— Да, исчез референт пропаганды. Нас это чрезвычайно волнует.

— По моим сведениям, он давно уже служит МГБ. Именно он передал чекистам сведения об операции «Гром и пепел». И тогда появилась Горлинка.

— Вы знаете об этом? — Сорока подхватился с кресла, забегал из угла в угол. Голова у него совсем вошла в плечи, длинные руки болтались в такт быстрым, мелким шагам.

— Об этом знает каждый на пути от Львова до Мюнхена.

«Да, — подумал Сорока, — так и должно быть. Провал операции мне не простят».

— Разразился неслыханный скандал, — продолжала холодным тоном Менжерес, — наши руководители предупредили корреспондентов влиятельных газет, что большевики готовятся уничтожить целое село якобы за связь с организацией украинских националистов. Была даже названа дата этой акции. Готовились сенсационные материалы. А что же вышло на деле? — Менжерес горько, болезненно улыбнулась. — Чекисты устроили ловушку, а потом опубликовали показания ваших бандитов, другого слова я не подберу, о том, как они должны были сжечь Зеленый Гай и перебить его жителей, переодевшись в форму советских солдат…

«Именно так все и было, — констатировал Кругляк. — Чекисты подставили ножку, да так, что до сих пор под горку катимся. Наши славные руководители в дерьмо по уши вляпались». Кругляк иногда позволял себе весьма нелестно думать о своих вождях. Ни в коем случае не выражая мысли вслух, разумеется.

— Мы вынесли смертный приговор Марии Шевчук, — пришел он на помощь референту СБ.

— Провал операции «Гром и пепел» — факт, который состоялся. Да и приговор до сих пор не приведен в исполнение, не так ли?

— С какой стати вас так заинтересовала эта акция? — Сорока был раздражен, голова его вошла в плечи, он сутулился больше обычного. — В конце концов это наше дело.

— Не только, — теперь уже и Ива не скрывала, что взбешена. — В операции было заинтересовано наше высшее руководство. Был издан приказ во что бы то ни стало выяснить истинные причины ее провала, наказать тех, кто проявил недопустимое нарушение правил конспирации, кто прямо или косвенно способствовал ликвидации нашего подполья в целом районе…

— Уж не подозревают ли там, за кордоном, и меня? — Сорока пытался произнести эти слова с презрением, однако Ива ясно уловила в них панические нотки.

— Это выяснит специальное расследование всех обстоятельств дела.

— Кто его будет проводить?

Ива недолго подумала, что-то прикидывая. Встала: строгая, неприступная, преисполненная сознания особой ответственности того, что ей предстояло сказать.