Андрей Воронин - Алкоголик. Эхо дуэли Страница 45

— Уже молчу, – огрызнулся Паша и через секунду спросил: – А что это ты такой агрессивный? Сейчас наша главная проблема – пистолет. Так что будем делать все поэтапно – шаг за шагом. Сначала найдем пистолет, потом Лику, потом в Москву, потом получишь деньги. А про брата, которого он убил, это я так – к слову.

«А «убирать» меня ты будешь на каком этапе? – думал Абзац. – Конечно, после того, как я найду пистолет. А про убитого брата – это не «к слову». Это оговорочки прямо-таки по Фрейду. Просто ты сидишь и думаешь, как бы получше меня «замочить». А ведь всегда говорил, что я твой друг. Теперь ты сидишь и думаешь, думаешь… Только об одном – как это сделать? Вот поэтому ищешь себе оправдания в своей голове – вспоминаешь всякие случаи из жизни: один брата замочил, второй мать, третий отца… Ты пытаешься убедить себя, что на этом фоне пристрелить приятеля – дело житейское».

Абзац посмотрел на Пашу – казалось, что тот задремал. Он был неестественно спокоен, во всяком случае казался таким. Его карие глазки больше не бегали – они закрылись. Что с ним такое? Он будто наелся снотворного… Хотя известна такая реакция на стресс, когда человек, не справляющийся с психологической нагрузкой, начинает засыпать в самом неподходящем месте и в самый ответственный момент. Своеобразная защитная реакция организма.

В нескольких километрах от заброшенного скотомогильника Паша встрепенулся, протер глаза и попросил сделать санитарную остановку – притормозить у лесополосы.

«Неужели сейчас? – подумал Абзац, съезжая на обочину. – Главное, чтобы он не оказался быстрее меня».

Но нет, Паша действительно хотел санитарную остановку. Абзац постоял, покурил у машины. Пока курил, думал, что Паша вряд ли пойдет на это дело так – в открытую. Скорее всего подготовит ловушку. Абзац затоптал фильтр в придорожный песок и предложил пройтись – проветриться, размять, ноги.

Паша согласился, не побоялся.

Сначала пошли густые, перепутанные заросли. Все выше и гуще. Вскоре пришлось расчищать дорогу руками. Впереди виднелись стволы деревьев и высокая зелень.

Абзац остановился:

— Роща!

Паша посмотрел на часы и сделал недовольную гримасу.

— Да, роща! Странно, вроде бы ее не должно здесь быть.

— И все же она здесь есть.

— Что ж, идем дальше. Больше ничего не остается, – недовольно заметил Паша.

Подъем неожиданно кончился, и открылась плоская поляна, изборожденная узкими грядками с сорной травой. Это было заброшенное поле.

Паша перебежал поляну, остановился и крикнул:

— Крутой обрыв и река!

Абзац подошел к обрыву и безнадежно взглянул на бурлившую внизу реку. За рекой опять тянулась густая роща. Он подумал о том, что, судя по всему, эта мутная речка с быстрым течением должна называться Кума или Подкумок.

Обрыв, а внизу река. Этот обрыв сложен из таких пластин, как тонкий картон, только пластины глиняные. И если покопаться, обнажить этот слой и вытащить небольшую глыбу спрессованных слоев, они расслаиваются как страницы книги, примерно по миллиметру, по два миллиметра толщиной.

А между ними чего только нет! И отпечатки каких-то насекомых и ракушек. И отпечатки рыб – вот так, как она легла и как ее спрессовало – голова, ребра, хвост – все. Причем рыбы большие такие, где-то по тридцать-сорок сантиметров длиной. Значит это дно моря было. А какое ж теперь здесь море?

За рекой через поредевшие деревья светило солнце. Абзац посмотрел в небо. Прямо над головой в теплых солнечных лучах парил орел.

— Хорошо здесь, – сказал Паша. – Величественно. Внушает. Впечатляет. Но если бы мне в этих местах подарили готовый особняк, я бы отказался. Дико, неприветливо. И постоянная угроза терроризма.

— Ты любишь уют, шаблон, насиженное место, – ответил Абзац. – Здесь удивительно здоровый климат. Здесь тем и хорошо, что не засижено, не загажено…

Паша с раздражением перебил его:

— Извини, но относительно того, что здесь «не засижено и не загажено», я готов спорить. Жить бы я здесь не стал. Ни за что! Посмотри на эти деревья с вечно висящими на них дурацкими комками, как вороньи гнезда. Глупая игра природы.

— Это омела, паразитическое растение, – произнес Абзац. – Есть поверье, что если такой пучок упадет к ногам человека, то его ожидает счастье и благополучие.

Паша поднял с земли сухую ветку, отломал толстый конец и стал бросать вверх, стараясь сбить один из них комком омелы. Это не удавалось.

— А ну-ка, я, – сказал Абзац и бросил палку. Большой пушистый пучок упал к его ногам. Абзац просиял от радости.

— А знаешь, что это значит? – заметил Паша. – Лика вернется к тебе живая и невредимая.

Абзац глубоко вздохнул, ничего не ответил и присел на краю обрыва. Пучок омелы лежал у него на коленях. Он бы с удовольствием посидел спокойно, перебирая листья счастливой омелы, но надо было двигаться. Он швырнул эмблему счастья с обрыва туда, где бурлила мутная река.

— Ну, ходу, – Абзац встал с края обрыва. – Реку перейдем по камням. Тут их много.

Он стал спускаться, Паша последовал за ним. Крутизна обрывалась прямо в реку. Кое-где выглядывали из воды камни. Абзац постоял некоторое время, глядя на быструю мутную воду, тянущую за собой взвесь мелких камней и песка. От воды веяло холодом. Когда Абзац стал на первый камень, у него закружилась голова, и он решил, что смотреть на воду нельзя, смотреть надо только вперед.

Абзац стал перескакивать с одного камня на другой, посоветовав Паше следовать его примеру. Последний прыжок оказался для Абзаца не совсем удачным, правая нога попала в воду, и он едва не разбил голову о мокрый камень. Вот так! Еще одна возможность нелепой смерти. Паша догнал его, подал руку, помог извлечь ногу из мокрых скользких камней.

Они решили выбираться. Сосредоточенно сопел Паша. В правом ботинке у Абзаца хлюпала вода. Общее состояние было омерзительным. Деревья соединялись ветвями, и тропа шла коридором, в полумраке. Абзац присел у дерева, снял ботинок. Отжав намокший носок и помахав им в воздухе для просушки, он снова обул мокрый ботинок. Было противно. Но мысль о том, что его собираются убирать неизвестно за что, была еще более омерзительной.

– Ладно, все, давай возвращаться, – скомандовал Абзац.

Обратный путь до машины они совершили в полном молчании. Путь этот показался короче – просто каждый сосредоточенно думал о своем.

Вот полуразрушенная свиноферма или МТФ – молочно-товарная ферма. Полудиких собак на этот раз не было видно. Абзац даже подумал: уж не терзают ли они мертвое тело бармена, оставленного на полуразрушенной ферме. На секунду перед глазами ярко предстала картина – окровавленные собачьи пасти, порванные сухожилия, ошметки одежды. Абзац встряхнул головой, отгоняя картины, похожие на сцены из фильма про оборотней. Ерунда все это. Эти собаки никогда бы не напали на человека. Они ведь даже не дикие, а полудикие, они еще помнят, кому они должны подчиняться – человеку.

На посту ГАИ не оказалось мента, конфисковавшего у Абзаца пистолет системы Кухенройтера. Как и следовало ожидать, его смена закончилась… Или он попросил заменить его, ведь ему надо было быстрее домой, пока не отобрали назад сокровище. Того мента не было, но был другой – его напарник, напыщенный и корыстный. Паша поговорил с ним, рассказал анекдот про зайца в публичном доме, потом новенькая зеленая купюра промелькнула между ментовскими пальцами и исчезла в кармане. Прямо фокус какой-то. Вместо зеленой купюры в руках у Паши оказалась беленькая бумажка с адресом и даже планом с указательными стрелками, показывающими, как добраться до места.

На месте они оказались довольно быстро. «Копейка» въехала в станицу, миновав несколько длинных улиц, на которых вполне успешно соседствовали строящиеся особняки и совсем бедные покосившиеся дома. Возле указанного на схеме дома машина остановилась. Абзац хлопнул дверцей и вышел. Паша последовал за ним. Они увидели зеленый, недавно выкрашенный забор. Вдоль забора росли старые акации с огромными, десятиметровыми, иглами на стволах. Такое вот растение, готовое к» защите.

Абзац повернул черное кольцо на деревянной калитке. Калитка скрипнула. Паша нервно обернулся.

— Тише, ты…

— Заходи быстрее, – буркнул Абзац.

Двор как двор. Прямоугольный, заасфальтированный. Старая яблоня у ворот. Гараж. Сарай. Летняя кухня. Беседка, обвитая плетями виноградной лозы. За домом что-то вроде сада с огородом, но достаточно запущенных. Клетки с какой-то живностью. Пустая собачья будка. Ничего особенного. А вот дом примечательный. Настоящий старый казацкий дом. С высоким фундаментом, большими окнами и массивными ставнями. Да, судя по всему, предки этого мента имели высокий социальный статус в станице, да и в материальном плане не были обделены. И когда-то в этом доме жили несколько поколений крепкой семьи. Вот только теперь на всем печать запустения. У высокого крыльца сушилась распятая на деревянных планках вывернутая наизнанку шкура кролика.