Сергей Зверев - Король на именинах Страница 46

– Принеси попить, – попросила Светлана.

Девушка сжала зубами край стакана и жадно глотала воду, затем отдышалась.

– Расскажи мне все, как было, – попросила она, – только не останавливайся.

Светлана опустила голову Николаю на колени. Он положил ей на лоб ладонь и принялся рассказывать все, что знал, видел, услышал… Девушка то и дело вздрагивала, потом слезы покатились у нее из закрытых глаз. Ее уже била дрожь, сотрясали судорожные всхлипы. Но стоило Бунину замолчать, как она крепче обнимала его и просила:

– Говори, не молчи…

И он рассказывал, скоро ему уже казалось, что это он сам, а не пацаны Карла бегал по крышам, видел лежащего на оцинкованной жести человека в черной маске. Ему чудилось, что это его, а не законного возносит обшарпанный лифт и за мутным стеклом лифтовой шахты постепенно открывается улица – из конца в конец…

Рука Светланы наткнулась на рукоятку пистолета, заткнутого за брючный ремень Бунина, и замерла. Только сейчас Николай сообразил, что так и не вытащил «волыну», предложенную ему Карлом, даже в «Лондон» с ней бегал.

– Я думал… если придется стрелять… Не думай о нем, он не пригодился… – Бунин вытащил тяжелый «ТТ» и бросил его на простыни – продолжал говорить.

Он гладил девушку горячей ладонью по жестким неподатливым волосам не так, как делал бы это мужчина, скорее гладил, как мать, успокаивающая испуганного ребенка. Бунин не заметил, как сам уснул, прижимая к себе вздрагивающую Светлану…

Он проснулся от яркого утреннего солнца, пронизавшего все пространство спальни, вспыхивающего миниатюрными радугами на фигурном зеркале трельяжа, возвышавшегося над туалетным столиком. Трельяж принадлежал погибшей матери Николая, она подолгу сидела за ним в те дни, когда отец мог появиться дома.

Сидела подолгу, но заметить потом и понять, что именно происходило с ее глазами, лицом, было невозможно. Случалось настоящее волшебство, мать становилась молодой, глаза делались больше, чуть менялся их разрез, морщинки возле них бесследно исчезали. Пользоваться косметикой она умела так, что непосвященному казалось, будто над ее лицом никто, кроме природы, и не трудился.

Но теперь Бунин жил один. Трельяж и туалетный столик в мужской спальне – вещи почти бесполезные, особенно если хозяин выдает себя за слепого. Но у Бунина рука не поднималась избавиться от них. Даже баночки с кремами, тюбики с тушью, цилиндрики помад и пудра до сих пор покоились в выдвижном ящичке столика.

Сегодня, озаренная солнечным светом, за столиком сидела Светлана, в руке она держала пистолет и сосредоточенно его рассматривала, даже голову не повернула, когда ее окликнул Бунин:

– Ты в порядке?

Николай, боясь спугнуть девушку, подошел к ней и забрал «ТТ»:

– Осторожно, он заряжен. Как ты?

– Как видишь. – От вчерашней растерянной, убитой горем девчонки не осталось и воспоминания – взгляд сделался злой и решительный, ее сухие губы, выронив два коротких слова, тут же плотно сжались.

Бунин даже растерялся, не зная, как себя вести.

– Я сейчас уйду, – сказала она, – спасибо, что пытался вчера помочь.

– Куда и зачем? – Николай положил ей на плечо руку, но Светлана тут же сбросила ее.

– Сперва в милицию. Потом в морг. Я должна забрать деда, похоронить его, – уверенности в себе хватило ненадолго, во взгляде промелькнула растерянность.

– Ты права, но давай подумаем. – Бунин присел на корточки, взял ее руки в свои, на этот раз девушка словно и не заметила прикосновения.

– Я уже подумала.

– Ты хочешь похоронить деда, но тело тебе сейчас не отдадут. Экспертиза займет много времени – несколько дней.

Светлана прикрыла глаза, губы ее дрогнули, а Николай продолжал:

– В милицию тебе идти нельзя. Во всяком случае, сейчас.

– Дед всегда учил, что законопослушный человек, если случается беда, идет не к блатным, а в милицию.

– Но сам пошел к Карлу, – напомнил Николай.

– И его убили…

– Если бы твой дед обратился к ментам, убили бы тебя. – Жесткость оправдала себя, и Бунин продолжал наседать на Свету: – Карл тебя спасал, поставив на кон свой авторитет. Ты даже представить себе не можешь, чем он рискует. А ты хочешь его сдать.

– Я никого не хочу сдавать. Я хочу, чтобы нашли убийцу, я хочу похоронить деда, я хочу увидеть его.

– Карл найдет убийцу, только не мешай ему…

– Найдет? Да он сам сейчас за решеткой. Я вас всех ненавижу, и ты один из них. Это ваши разборки погубили деда!

– Ты не знаешь, что такое вор в законе, он и за решеткой, и на воле продолжает всем руководить, он из-под земли всех достанет, но найдет, – говорил Бунин и старался сам поверить в это. – Ты не имеешь права предать Карла.

– Я имею право жить так, как считаю нужным.

– Он собрал выкуп за тебя. Забыла? Хотя Карл не должен был этого делать. А деньги пропали, исчезли.

– Ты мне уже говорил об этом ночью. Извини, я не контролировала себя вчера. Я сама верну деньги Карлу.

– Верни, – Бунин подставил ладони так, будто Светлана могла поставить на них кейс с деньгами.

– Прямо сейчас я не могу… – растерялась девушка, – потом… у деда есть фирмы, заказы. Я поговорю с управляющими. По завещанию все перейдет ко мне, дед не раз говорил мне про это.

– Света, – Бунин продолжал держать руки перед девушкой, – деньги нужны или прямо сейчас, или никогда. Не знаю, сколько дней есть у Карла вернуть долг, но их немного. Ты слышала когда-нибудь про воровской общак?

– Кое-что… мальчишки во дворе говорили.

– Так вот, деньги на твой выкуп взяты оттуда. И вернуть их вовремя для Карла вопрос чести… даже скорее… жизни. Так что ни в какую милицию ты не пойдешь. Я не пущу. Карл ради тебя, какой-то телки-зазнайки…

– Ну вот… – Светлана глянула в зеркало, – ты смотри, даже слезинки в глазах нет. Это воспитание сказывается. Дед говорил, чтобы я не плакала, когда его не станет. Он учил меня бизнесу. Предупреждал, чтобы я не тянула, а сразу попыталась взять все в свои руки. Бизнес, учил дед, это то, ради чего он жил. А жил он ради меня. Вот. Поэтому пойми меня. Что мне делать теперь? – Светлана была готова вновь расплакаться.

Бунин смотрел на девушку и не мог понять, где она настоящая. Та, которая была с ним в опере? Та, кого он спасал от похитителя? Или истинной Светланой был сгусток слез и рыданий в его спальне? И вот теперь тот же самый вопрос, который он задавал самому себе, – что делать?

– Ждать, пока все решится, – не слишком уверенно произнес Николай, сам он не собирался следовать такому совету.

– Я так не могу. Иначе сойду с ума, – Светлана бросила короткий взгляд на пистолет, – я должна увидеть деда. Умом понимаю, что он мертв, но душа, – она приложила ладонь к груди, – не чувствует этого, потому и в глазах сухо.

– К ментам ты не пойдешь, – заявил Николай, – на этом закончим. Жди меня здесь.

– А ты куда пойдешь? Можно мне с тобой?

Бунин купился на тон, каким были произнесены эти слова. Всем мужчинам отшибает мозги, когда женщина дает им понять, что сама она не может принять решение – и все зависит только от одного его слова…

– Я собирался пойти в «Лондон». Спросить у пацанов. Но тебе туда показываться нельзя. Только Карл знает, что ты со мной.

– Тогда… – голос Светланы дрожал, – я хотя бы должна увидеть место, где убили деда.

– Зачем?

– Тебе этого не понять. Должна, и все, – с чисто женской последовательностью заключила девушка.

Бунин призадумался, в словах Светланы имелся смысл. Во-первых, в «Лондон» идти было еще рано, ничего нового узнать там он пока не мог, во-вторых, ему и самому надо было вернуться туда, где убили Железовского. Слишком мало он успел увидеть сам, теперь предстояло сопоставить собственный опыт с услышанным от пацанов.

– Пообещай мне, – строго произнес Бунин, – что, если мы вернемся туда, ты больше не будешь порываться бежать в милицию. Ты станешь во всем слушаться меня.

– Согласна, – возможно, ответ прозвучал слишком поспешно, но Николай тогда не обратил на это внимания.

– Мы поедем туда на такси. И ты обещаешь мне не выходить из машины.

– Согласна.

– Тогда едем. Собирайся. Только не забудь, что для своих соседей я – слепой. Подыграй.

Светлана свела Бунина с лестницы, придерживая под руку. Глаза Николая прикрывали солнцезащитные очки с наклеенными на стекла разноцветными звездами из фольги.

Таксист особо не обрадовался, когда услышал адрес. Ехать предстояло всего несколько кварталов. Но после того как Бунин сказал, что заплатит за час работы тысячу рублей, водила сразу просиял. Светлана усадила Николая в такси на заднее сиденье, устроилась с ним рядом.

– Вот и приехали, – таксист обернулся к пассажирам, – вам в какую арку заехать надо?

– Командир, – сказал Бунин, доставая две российские пятисотки, – если не трудно, тормозни здесь и сходи погуляй. Нам с подругой о своем потолковать надо. Через двадцать минут вернешься.