Леонид Влодавец - Фартовые ребята Страница 47

Райка вполне отчетливо матернулась, но порулила в «коровник». Как ни странно, она успешно втянула «Тайгу» туда, почти не замешкавшись.

— Отцепляй на хрен! — простонала она. — Видеть это больше не хочу! Сил нету, с ума сойду!

— Не вой! — рявкнула Юлька. — Я их обшмонаю еще.

— Психованная ты! Не противно?!

— Противно. Но у них и бабки, и пушканы есть. Ксивки тоже пригодиться могут… — Юлька с особым удовольствием выговаривала словеса из лексикона Механика. Она казалась себе такой крутой, что дальше некуда. И хотя в принципе Юлька с удовольствием свалила бы отсюда, пальцем не прикоснувшись к мертвецам, она решила чуточку поиздеваться над Райкой. Все-таки, хотя ничего особо серьезного против этой бабы она не имела, право на маленькую месть за то, что теперь Механика приходится делить, Юлька жаждала осуществить. А потому, превозмогая отвращение к этим неживым оскаленным ртам, остекленело-округлившимся глазам, липко-холодным рукам и пропитанной кровью одежде, стала вытаскивать мертвецов на цементный пол.

Первым выволокла Вельвета, вынула из-за пояса «ТТ», из кармана запасную обойму, сняла с руки золотые часы, с шеи цепочку, выдернула из кармана бумажник, где были и стобаксовые, и сторублевые купюры. Затем так же выпотрошила Рыжего. У того нашлось два магазина к автомату и финка, пистолета не было. Башмака осматривала уже на пределе сил. Наконец она выдернула из машины Хряпа. Тот, упав на пол, от острой боли пришел в себя и, глухо застонав, открыл глаза.

— Ой-ма! — вскрикнула Юлька от неожиданности и явного испуга. Зато нечто совершенно неожиданное произошло с Райкой. Она чуть ли не мгновенно из смертельно перепуганной, ошарашенной всеми этими жуткими событиями бабы превратилась в обезумевшую от ярости фурию.

— Ты-ы?! — взревела она. — Живо-ой?! Га-а-ад!

И, прежде чем оторопелая Юлька успела что-либо сообразить, подскочила к держащемуся за простреленный живот скорчившемуся и стонущему Хряпу и изо всех сил пнула его острым носком сапога в лицо, опрокинув на спину. Потом еще и острым каблуком топнула по лицу — за малым не в глаз, щеку разорвала. После схватила за уши — голова была стриженая, за волосья не ухватиться! — и несколько раз долбанула об пол.

— Сволочь ублюдская! — прорычала она, и глаза ее, в которых сверкала такая безумная ненависть, что Юльку в дрожь бросило, заметались в поисках какого-нибудь орудия, которым можно причинить побольше боли этому гаду.

Неизвестно, соображал ли что-нибудь Вася. Говорить он точно не мог, потому что ранение в живот — это сама по себе мука жуткая, а кровопотеря уже сделала Хряпа почти полумертвым. Возможно, что если б его успели в течение часа доставить в стационар, сделать переливание и прооперировать, то могли бы вытащить с того света. Только здесь, «в коровнике», реанимировать его никто не собирался. Но Юлька хотела бы, что он поскорее отправился на тот свет, а внезапно озверевшая Райка, наоборот, жаждала, чтоб муки Хряпа перешли все известные пределы.

Она увидела на сиденье «Тайги» резиновую дубинку американского образца, с боковой рукояткой. Должно быть, ее применяли, чтоб слегка воспитывать неплательщиков. Схватив дубинку, Райка наотмашь принялась хлестать Хряпа по чем ни попадя, хотя он уже вновь потерял сознание и ничего не чувствовал. А Райка все дубасила и дубасила, рыча как пантера, пока доведенная до ужаса Юлька не заорала:

— Да прекрати ты! Хватит!

Райка отшвырнула дубинку и, вспомнив, что у нее есть пистолет, вытащила оружие из кармана и сняла, как учил Механик, с предохранителя. Утробным, каким-то сверхчеловеческим голосом, она произнесла:

— За всех заплатишь! За всех!

Грохнул выстрел, пришедшийся, должно быть, в мужские части, потому что Хряп судорожно дернулся, аж подскочил, испустив нечленораздельный вой.

— Вы меня впятером драли?! — сопя, будто от вожделения, прорычала Райка. — Вот тебе за всех вас — на! на! на! на!

Каждое «на» сопровождалось выстрелом в упор. Лишь пятую по общему счету пулю Райка всадила в голову. После этого она бросила пистолет и упала на пол, стала кататься по нему, выкрикивая что-то бессвязное. Потом скорчилась клубочком и зарыдала.

Юлька в это время искала, нет ли валерьянки в автомобильных аптечках, но там все больше перевязочное лежало. Зато нашлась плоская фляжка с коньяком, из каких в западных фильмах культурно пьют тамошние алкаши.

— Выпей, полегчает… — сказала Юлька, обнимая Райку за плечи. Та приложилась к горлышку, побулькала и тяжело встала, опираясь на Юльку.

— Дурдом… — пробормотала она. — Как с ума сошла, все равно…

— Ты плачь, плачь, если надо! — участливо произнесла Юлька. — А то и правда крыша может поехать…

— Все, успокоилась… — сказала Райка, еще раз приложившись к фляжке. — Ты тоже хлебни, веселее станет!

— Ага, — Юлька тоже глотнула. — Давай скорее всю эту возню заканчивать да мотать отсюда. За Олега беспокойно…

— Правда, — кивнула Райка. — Надо живее!

Крепкое спиртное и впрямь ослабило всякие реакции. Будь они трезвые, так, наверно, в обмороки бы попадали, после того как открыли крышку страшного люка, откуда такие миазмы пошли, что любого патологоанатома своротило бы. А они спихали туда еще четверых, благо те, вчерашние, как-то усохли, что ли, и в колодце стало больше места, чем оставалось накануне. Но все равно крышка не закрывалась.

— А давай их спалим к едрене-фене?! — почти весело предложила Райка. И, не дожидаясь согласия, села за руль, подтянула «Тайгу» к люку, как раз тем бортом, где располагалась горловина бака. Потом сняла тросы, забросила их в «Паджеро» и достала шланг для перекачки топлива. Как раз хватило, чтоб сливать его из бака «Тайги» в люк, заодно пропитывая бензином одежду тех, кто лежал в колодце.

Юлька тем временем укладывала все трофеи в какой-то пластиковый пакет с надписью «Христос Воскресе!», вытряхнув из «Тайги» все, что представляло хоть какую-то ценность и даже то, что не успевала рассмотреть.

Потом «Паджеро» отогнали из «коровника», Юлька подпалила зажигалкой какую-то ветошь и метров с трех швырнула на верхний труп… Вспыхнуло пламя.

— Теперь — за канистрами! — вспомнила Райка о первоначальной цели своей поездки.

Канистры отыскались легко. Одну залили в бак «Паджеро», вторую повезли с собой. Ехали, периодически оглядываясь на дальний «коровник». Днем, наверно, было бы видно дым, валивший из-под крыши и через окна, но сейчас была ночь. К тому же сгустились тучи и пошел дождь. Лишь изредка удавалось заметить красноватый свет пламени в прямоугольниках окон.

Подкатили к месту расстрела «Тайги». Дождь уже почти смыл кровь, но на асфальте поблескивали стреляные гильзы и битое стекло. Райка остановилась, сказала:

— Прибраться надо.

Вытащила из-под сиденья какой-то огрызок веника, которым, должно быть, шкворневский водитель чехлы от пыли отряхивал, и стала сметать гильзы и стекло в кювет. Юлька помалкивала. Она теперь Райки побаивалась, и ей временами казалось, будто крыша у бабы все-таки поехала.

Закончив эту самую «уборку», Райка вновь села за руль, закурила и сказала вполне трезвым голосом:

— Рассказать, за что я этого Ваську?

— Может не стоит? Опять разволнуешься…

— Нет, все. Больше не психую, честно! Мне просто надо это все сказать, я это три года в себе носила, понимаешь? Олегу только не говори, ладно? Пусть между нами, девочками, останется…

— Конечно, зачем ему знать… Тебя ведь насиловали, да?

— Не так все просто, Юленька… Он, Васька этот, Хряпов по фамилии, за мной ухаживал. Я тогда еще в магазине работала. Здесь, в «Липочке». А в магазине все мужики, кому бутылку надо, комплименты говорят. Ну а они вообще часто появлялись. Машина эта, которую мы сожгли, совсем новая была. Хихикали, чего надо брали, денег не платили. Все ж знали, что они бандиты, кому охота связываться? Но вообще-то не хамили, не помню такого. В общем, я стала замечать, что Васька этот все больше на меня глаз кладет. Страшно, конечно, стало. Но он мне то букет привезет, то духи, то набор конфет, то шампанское за пятьсот тыщ…

— Чего не дарить, на ворованые-то! — вздохнула Юлька, которой никто, даже Механик, никогда ничего такого не дарил.

— Я тоже про это думала… Даже тогда. Не девчонка ведь была. А все равно подумала: чего терять-то? Пока еще не состарилась, надо крутануть на всю катушку. Ну, и крутанула. Не совру — недели две не жалела. Слов красивых на пять лет вперед наслушалась. Ну и всего остального — тоже, от души запаслась. Видела ведь, он же здоровенный был, да и на морду ничего. На руки меня поднимал запросто. И кружил, кружил…

— Ты его что, любила, что ли? — сильно посерьезнела Юлька.

— Почти что. А может — и уже. Самое главное — мне кажется, что и он меня любил. Вот…