Андрей Воронин - Инкассатор: До седьмого колена Страница 47

Покуривая, Юрий неторопливо пересек выложенный цветной цементной плиткой тротуар и приблизился к лестнице. На крыльце стоял охранник в сером полувоенном комбинезоне и форменном кепи без кокарды. На рукаве у него виднелась какая-то яркая нашивка, широкий офицерский ремень был оттянут на одну сторону тяжелой резиновой дубинкой и наручниками в новеньком кожаном чехле, а на гладко выбритой физиономии застыло выражение полнейшей растерянности, как у малыша, потерявшегося в толчее столичного ГУМа. Смотрел он вслед уехавшим машинам, и Юрий ему от души посочувствовал: резиновая дубинка – не самое подходящее оружие, когда на тебя в полный рост наезжает московская братва.

Поднявшись по ступенькам, Филатов на всякий случай замедлил шаг, но охранник был настолько выбит из колеи, что даже не взглянул в его сторону. Юрий отметил про себя это обстоятельство как довольно странное, но, подумав, решил не обращать внимания: студия звукозаписи – не режимный объект, и здесь с утра до вечера толчется самая разнообразная публика. Посему он миновал охранника, который продолжал столбом торчать на крыльце, и вошел в услужливо разъехавшиеся перед ним стеклянные двери.

Вестибюль был просто роскошен. Юрий представлял себе студию немного иначе; судя по этому вестибюлю, дела у Далласа шли не просто хорошо, а превосходно – так, как никому из его конкурентов даже и не снилось. Не без труда отыскав на стене сияющий золотом список кабинетов, Юрий выяснил, что для встречи со знакомым очкариком из парка ему надлежит подняться на второй этаж и попытать счастья в комнате под номером двести восемнадцать.

Он немного помедлил, пытаясь высмотреть среди зеркал, мрамора и хрома такую прозаическую вещь, как лестница, нисколько в этом не преуспел и потому отправился на второй этаж, как барин, в лифте, приговаривая про себя: «Наши люди на такси в булочную не ездят».

Комнату номер двести восемнадцать он отыскал без труда. Ниже номера на обитой имитирующим красное дерево пластиком двери красовалась табличка с надписью «Главный менеджер».

– Кажется, мне сюда, – пробормотал Юрий и открыл дверь.

Он очутился в просторной, со вкусом обставленной приемной, в углу которой за причудливо выгнутой стойкой обнаружилась молодая холеная секретарша. В данный момент сия в высшей степени привлекательная девица пребывала в явно расстроенных чувствах: глаза у нее были красные, нос тоже, тушь на ресницах размазалась, а в руке секретарша держала пузатую рюмку с какой-то коричневатой жидкостью. Юрий попытался уверить себя, что там валерьянка, но цвет был не тот, слишком глубокий и чистый, да и пахло в приемной вовсе не валерьянкой, а хорошим, дорогим коньяком.

– Здравствуйте, – сказал Юрий, от растерянности решив для начала сделать вид, что не замечает странного состояния, в котором пребывала секретарша. – Скажите, а шеф ваш на месте?

– Нет его, – плачущим голосом ответила секретарша. Тон у нее был такой, словно Юрий предложил ей три рубля за оказание услуги интимного характера.

– А когда будет? – все еще делая вид, что ничего не замечает, спросил Юрий.

– Да откуда я знаю?! – с неожиданной злобой выкрикнула секретарша и залпом выпила коньяк, пролив немного себе на блузку. – Не знаю я ничего, и отстаньте от меня все! Уйду я отсюда, сколько можно терпеть, что же это такое?!

Она зарыдала в голос, размазывая по щекам тушь, и трясущейся рукой налила себе еще одну порцию коньяку. Юрий понял, что еще немного, и он от нее вообще ничего не добьется – девчонка просто упадет под стол и забудется блаженным пьяным сном.

– Э, – сказал он голосом доброго папочки, подходя к стойке и отбирая у секретарши бутылку, – так дело не пойдет! Кто вас обидел?

– Да никто меня не обижал! – сквозь слезы огрызнулась секретарша, хлопнула рюмку коньяку и потянулась за бутылкой. – Отдайте, что еще за новости?!

– Не отдам, – сказал Юрий. – Пить в одиночку некрасиво, особенно на работе. Я не напрашиваюсь, но все-таки...

– Да пейте сколько влезет! – рыдая, разрешила секретарша. – Что мне, жалко, что ли? Все равно добро пропадает, кому он теперь нужен, этот коньяк?

– Из горлышка как-то... неудобно, – нахально заявил Юрий. Нужно было как-то привести девчонку в чувство, заставить ее заняться знакомым, привычным делом.

Трюк сработал. Секретарша встала, подошла, заметно покачиваясь, к стенному шкафу, открыла его, порылась там, все время что-то роняя, и, наконец, поставила перед Юрием еще одну пузатую рюмку.

– Странно, – сказал Юрий, разливая коньяк – себе побольше, а секретарше – поменьше. – Очень странно получается. Сидит красивая девушка, которую никто не обижал, плачет в три ручья и в одиночку хлещет коньяк...

– Скажете тоже – красивая, – прохлюпала секретарша. – Мной сейчас, наверное, только ворон пугать...

– Настоящую красоту слезами не испортишь, – назидательно произнес Юрий. – И все-таки странно... Ну, за прекрасное настроение!

Они чокнулись и выпили за прекрасное настроение.

– Так страшно же, – с шумом втягивая носом воздух, сказала секретарша. – Знаете, как страшно? – Она выдвинула ящик стола, достала оттуда недоеденную шоколадку в мятой фольге и положила на стойку. – Будете?

– Из ваших рук – все что угодно, – галантно сказал Юрий и отломил кусочек шоколада, который не переваривал лет с пятнадцати. – Ну, так что тут у вас стряслось?

– А вы кто? – всхлипывая, сотрясаясь всем телом и жуя шоколад, спросила секретарша.

– Я-то? Я знакомый вашего начальника. Мы с ним вместе в парке зарядку делаем. Знаете, в здоровом теле – здоровый дух, и все такое...

Заострять внимание на том, что не знает даже имени своего «знакомого», Юрий не стал. Впрочем, секретарше было не до этого. Она перестала всхлипывать и подняла на Юрия полные слез удивленные глаза.

– Иван Захарович? Зарядку? В парке?

– А что вас удивляет? Рядом с вами кто угодно захочет выглядеть как Аполлон!

Секретарша всхлипнула в последний раз, достала откуда-то носовой платок, зеркальце и принялась деловито приводить в порядок лицо. Очевидно, комплименты Филатова сделали свое дело; впрочем, гордиться своим актерским мастерством Юрию не приходилось, поскольку комплименты были искренними и заслуженными.

– Так где Иван Захарович? – спросил он. – Что тут у вас произошло? Почему вы вся в слезах?

– Ой, лучше не спрашивайте. – Девушка прерывисто вздохнула, всхлипнула. Юрий испугался, что она опять начнет плакать, но этого, к счастью, не случилось: помедлив, секретарша снова начала деловито удалять с лица следы размазавшейся туши. – Да отвернитесь, что вы на меня так смотрите, неудобно же! Видите, я вся потекла... Увезли его.

– Кто, милиция?

– Да какая милиция! Бандиты!

– Так уж и бандиты...

– Что я, бандитов не видела? Сначала в кабинете разговаривали – вдвоем, Иван Захарович и этот... Кричали страшно, а я ничего сделать не могла, он здесь, в приемной, двух своих амбалов оставил. Они мне тут таких гадостей наговорили – думали, наверное, что развлекают, культурную беседу ведут... Сволочи. Что вы стали, наливайте!

Юрий капнул на донышко ее рюмки немного коньяку, налил себе и сказал:

– Ну-ну?

– Что «ну-ну»? – Секретарша выпила коньяк, закусила шоколадкой. – Минут пять орали – про деньги, про какие-то клипы, про мегатонну какую-то... Потом вышли из кабинета и ушли. Эти двое со мной остались, а их главный Ивана Захаровича куда-то повел. Руку под пиджак спрятал – думал, непонятно, что у него там пистолет... А еще через четверть часа у одного из этих, что тут торчали, зазвонил мобильный. Он взял, послушал, сказал: «Да, Сергеич», и они ушли. А уже с порога он мне и говорит: дескать, сиди тихо и никому ни слова, а то уши отрежу. Сукой обозвал... – Ее глаза вдруг округлились и опять наполнились слезами. – Ой, что же я?.. Они же меня теперь из-под земли...

– Не бойтесь, – сказал Юрий, – это он просто грозился. И что же, вы так никуда и не позвонили, никому ничего не сказали?

– Да они только что уехали, перед самым вашим приходом! Я сразу охраннику позвонила, говорю: Ивана Захаровича бандиты какие-то забрали, задержи их, а я в милицию позвоню... А он мне: сиди, дура, и не рыпайся, в землю захотела? Знаешь, говорит, кто это был?

– Ну, и кто же это был? – спросил Юрий, подливая ей коньяку.

– Да не знаю я, он мне не представлялся! Вашего возраста – чуть-чуть, наверное, моложе, лет на пять, – одет прилично, бритый наголо, худой...

– Она выпила коньяк, неожиданно икнула, прикрылась наманикюренной ладошкой и поверх нее бросила на Юрия кокетливый взгляд. «Готова», – понял Филатов. Он как умел закруглил разговор, посоветовал своей собутыльнице закрыться в приемной и никого не впускать, пока не проспится, попрощался и вышел.

Он был сильно озадачен. Человек, который увез очкарика, по описанию здорово смахивал на Кастета. Один из быков по телефону назвал его Сергеичем, а Кудиева именно так и звали – Константин Сергеевич. Получалось и впрямь что-то в высшей степени странное. Первым погиб Даллас, создатель и руководитель этой студии. Затем застрелили Шполянского, который, вполне вероятно, вел банковские дела Далласа и его детища. Потом на студию является Кудиев и начинает трясти главного менеджера, требуя каких-то не то денег, не то видеоклипов – словом, чего-то, что было ему обещано покойным Далласом и чего он, судя по всему, не получил... Тут вырисовывалась цепочка, не имевшая, как ни странно, ни малейшего отношения к Тучкову с его гипотетической местью.