Леонид Влодавец - Шестерки Сатаны Страница 47

— Да со мной то же самое, — неожиданно вступила в разговор Люба, которую мы считали уже заснувшей, — только у меня наоборот. Я хочу быть проще, даже побесстыднее, а не всегда получается.

— Давайте все-таки будем проще? — предложил я. — Не будем ломать голову

над психологией, иначе она перейдет в психопатию. — Идет! — согласилась Элен. — А что ты нам предложишь?

— Нежное ракодрючие… — заговорщицким тоном прошептал я.

И все еще раз завертелось по новой…

…Наконец я ничком упал в промежуток между липкими телами разметавшихся Тань, вяло обхватив обеих руками. Пошевелил их слипшиеся, сбившиеся в клубочки волосы и пробормотал в подушку:

— Лохматки вы мои…

— Гнусный котище… Жеребец… Павианчик… — шептали мне в уши справа и слева припухшие губки, легонько почмокивая меня в щеки.

Остывая, я постепенно ощутил легкое отвращение, которое все больше нарастало по мере того, как проходил угар. Меня явно перекормили за прошедший день и уходящую ночь: две бабы с таким темпераментом — это шутка! Как всякий строгий рационалист, я знал: этого не может быть, но ведь было!

За окном что-то сверкнуло, потом грохнуло. Гроза, вроде бы. И дождь, судя по всему, уже давно барабанит по стеклам. А мы и не слышали, когда это все началось. Балдежники!

Я поднял голову, поглядел на бесстыдно развалившихся баб. Поблекшие, одутловатые, помятые, с размазанными глазами. Запах от них шел тугой, грубый, неаппетитный. И неужели в этих шлюхах, ничем не отличавшихся от Соледад и Марселы, я увидел что-то особенное?

— Помыться еще разок нужно, — предложил я .

— Потом, — неопределенно махнула рукой Элен, явно засыпая, а Люба вообще промычала нечто нечленораздельное.

Гражданину Баринову спать еще не хотелось. Он очень желал смыть грязь и, попав наконец в просторную, отделанную лучшими итальянскими плитками ванную, с наслаждением встал под душ… Без особой щепетильности я воспользовался и шампунем и мылом, завернулся в огромное махровое полотенце. Освеженный, розово-матовый, я всунул ноги в пару резиновых шлепанцев и вернулся к бабам. Думал, что они уже дрыхнут, но фиг угадал.

— С легким паром! — поздравила Элен. — Теперь мы пойдем.

Они не стали одеваться и голышом, шушукаясь, зашлепали босыми пятками в ванную. А я надолго остался один. Плавки надел, уселся в кресло перед журнальным столиком. За окном уже не гремело, только тихонько брякал дождь. В принципе, не мешало бы поспать, но ложиться чистым в эту греховную, пропитанную потом, смятую и расхристанную постель не хотелось. Стало тоскливо, пасмурно, показалось, что все мерзко и тошнотворно. Прогуляться, что ли, по коридору? Посмотреть, куда завезли? Но майка и шорты куда-то завалились, а искать их было лень. «А выпить у них ничего нет? — подумал я.

— В конце концов, могли бы за мои труды бутылку поставить…» Но бабы все мылись, а лезть туда к ним и чего-то спрашивать желания не было. Решил все же глянуть обстановку. Тропики, можно и в плавках пройтись, тем более что далеко все равно не пустят.

Я слез с кровати, отпер дверь, осторожно глянул в коридор. Было тихо и пусто, только в холле на первом этаже звонко тикали большие настенные часы. Охрана, по идее, должна была находиться где-то в том же районе.

Прошел по коридору мимо безмолвных дверей — даже храпа нигде не слышалось. Потом оказался у лестницы, ведущей в холл первого этажа. Точно, я не ошибся. Часы действительно были и показывали второй час ночи, а охранники

— здоровенные мулаты в желтых форменных рубахах и серых брюках, с нашивками и при пистолетах, прохаживались по холлу. Меня, конечно, заметили тут же.

— Вам что-нибудь надо, сэр? — спросил один из них по-английски.

Конечно, не слишком прилично ходить по чужому отелю в одних плавках, но просить выдать мне какие-нибудь штаны я постеснялся.

— Я бы хотел чего-нибудь прохладительного.

— О'кей, сейчас будет. — Охранник постучал в какую-то дверь, и появился некий заспанный гражданин, который достал запотелую банку «джин энд тоник» и вручил мне, предупредительно заявив: — Бесплатно, это входит в счет.

Наверно, догадался, что в плавках у меня кошелька не имеется и за наличные я се не куплю. Впрочем, я об этом особо не задумывался. Кто меня притащил сюда, тот пусть и оплачивает.

Вскрыв баночку, я с удовольствием сделал первый глоточек и двинулся обратно в номер. Уже поднявшись на второй этаж, я услышал снизу шум автомобильных моторов. Захлопали дверцы машин, донеслись шаги и голоса. Конечно, интересно было узнать, что это за поздние гости, но я на всякий случай решил спрятаться в номере. Без порток как-то неудобно. И потом, хрен его знает, вдруг стрельба начнется?

Стрельба не началась, должно быть, гости приехали званые и долгожданные. Шум нескольких десятков голосов разом создал обстановку людного места. Правда, слышался он где-то в отдалении. Видимо, новых постояльцев поселяли где-то подальше от моего номера.

Дверь я за собой запер, допил банку с прохладительным и залез в постель, благо Люба с Элен оставили достаточно места. Они уже храпели вовсю, и я скромненько прикорнул с краешку. «Баю-бай, должны все люди ночью спать…» — никогда не возражал против такой постановки вопроса.

НОКДАУН САРТОРИУСУ

Ночью я спал нормально, ни «дурацкие», ни обычные сны меня не потревожили, но, самое главное, проснулся я на том же самом месте, где заснул, что само по себе было отрадно. Это означало, что ночные гости прибыли в гостиницу вовсе не за тем, чтобы утащить меня еще за несколько тысяч километров.

Правда, проснулся я поздно. Во всяком случае, ни Элен, ни Любы рядом не было. Испарились как дым, оставив только какой-то общий запах, на сей раз не слишком неприятный. Еще более приятным оказалось то, что я обнаружил при свете дня свое верхнее обмундирование, то есть майку и шорты. Неприятным был только один момент: дверь в номер оказалась заперта снаружи, а ключа мне не оставили.

Раздвинув шторы, я еще раз поглядел на внутренний двор, куда выходило окно, и убедился, что туда вряд ли есть смысл вылезать. Тем более что окно, как выяснилось, не открывалось и было сделано из пуленепробиваемого стекла. Возможно, его сподручно было бы вышибить из гранатомета, но его я, как на грех, при себе не имел. Кроме того, во дворе прохаживались мальчики в желтых рубахах и серых брюках. Думается, что они вряд ли стали бы равнодушно смотреть на мою попытку к бегству. Да и куда бежать, я по-прежнему не знал. Не говоря уже о том, стоит ли это делать вообще. Пока не так уж все плохо складывалось.

При дневном свете я заметил, что за мной вообще-то приглядывают. По крайней мере, в двух углах комнаты просматривались телекамеры. Наверняка где-нибудь и микрофоны стояли. Если на камерах имелись инфракрасные насадки, то кому-то из наблюдателей пришлось поглядеть — а возможно, и записать — целый порнофильм. Впрочем, наверняка всех больше интересовали не подробности половой жизни, а то, что при этом рассказывалось. То есть народ надеялся, что я чего-нибудь интересненькое сообщу. Поприкинув, могли я выболтать что-то, наносящее ущерб интересам Чуда-юда, с удовлетворением отметил: нет, ничего особо не трепанул, окромя того, что подтвердил давно известный Сарториусу факт, что в шкуре Ленки сидит Таня Кармелюк с Вик Мэллори и Кармелой О'Брайен. Впрочем, даже если тут под маркой телекамер были ГВЭПы установлены, то ничего путевого из моей башки вытащить не удалось бы. Все, что можно было из меня вытащить, так это полумифические сведения о моем пребывании в другом потоке времени, где мы с Сарториусом и Чудом-юдом не слишком удачно исследовали объект «Котловина». Правда, в распоряжении Сарториуса находился тот самый чемодан-вьюк, который пришел в мои руки вторично. Но там, может быть, все изложено совсем по-иному. Я ведь «пихтовские» документы в этом потоке времени еще не видел.

Впрочем, установленный за мной присмотр имел и положительное следствие. Граждане засекли мое пробуждение и порешили, что меня пора кормить.

Ровно через десять минут после того, как я встал и оделся, явилась Элен. Причесанная, подкрашенная и без каких-либо отпечатков бурно проведенной ночи.

— Привет! — сказала она, перегружая со столика-каталки на большой стол очередные сандвичи и кофе. — Отоспался?

— Вроде бы. А что, тут, в гостинице, кажись, народу прибыло?

— Не то слово, — усмехнулась Элен. — По-моему, небольшой международный конгресс собирается. Или симпозиум.

— На предмет?

— После узнаешь. Пока — кушай, что дают. И сиди спокойно, не рыпайся. Чтоб не было недоразумений. Понял?

— Чего не понять, я себе не враг.

— Это ты бабушке своей рассказывай. Уж кто-кто, а я-то знаю, что у тебя вожжа может под хвост заехать.

— Как и у тебя, кстати.

Элен улыбнулась совсем по-Хрюшкиному, то есть тепло и без подвоха, а затем вышла, оставив меня наедине с завтраком. Я не возражал. Впечатлений от вчерашнего общения с дамами мне вполне на неделю хватило бы, а голод — не тетка, неделю так просто не выдержишь, можно и сдохнуть.