Александр Тамоников - Признание моджахеда Страница 48

— Что ты имеешь в виду, Орион?

— То, что мы не можем допустить вывоза из крепости заложников.

— Ясно!

— Выполняй!

Тимохин переключил связь на своих подчиненных:

— Второй, Третий. К нам гости. Боевая готовность «Военная опасность», как поняли меня?

— Второй принял!

— Третий принял!

Отложив рацию малого радиуса действия, Тимохин включил спутниковую станцию:

— Первого вызывает Орион-1.

После непродолжительного молчания в динамике прозвучал голос полковника Крымова:

— Первый! На связи! Что случилось, Орион?

— К крепости со стороны Карбана приближается неизвестный отряд численностью примерно в двадцать человек. Духи, имеют джип и грузовик, а также солидное вооружение. В случае попытки вывода с территории крепости заложников вынужден буду атаковать Хандар!

Крымов выругался:

— Черт! Подожди немного, я кое-что уточню!

Спустя минуту начальник отдела спецмероприятий Управления по борьбе с терроризмом, находящийся в Баррияре, вновь вышел на связь:

— Спокойно, Саня! Это отряд местного наркобарона Омара Дамири. Он уже приезжал в крепость до нашего прибытия. У этого Дамири есть какой-то интерес к Туркиной, но не думаю, что Исмаил-Хан отдаст заложницу наркобарону. Так что не горячись.

— Я спокоен! Прошу одного: разрешить проведение акции в жестком режиме при попытке моджахедов вывезти заложников с территории крепости.

— А тебе нужно мое распоряжение?

— Тогда действую по обстановке.

— Действуй! Я немедленно сообщу о визите Дамири в Центр! Послушаем, что скажет Феофанов.

— Слушай! Я же готовлю акцию. Все, отбой!

— До связи!

Отложив спутниковую станцию, Тимохин привел автомат и снайперскую винтовку «винторез» к бою и сосредоточил все внимание на крепости. Вышел на связь Соловьев! Он сообщил, что «Мираж» готов поддержать «Орион», и офицеры группы получили приказ быть готовыми к уничтожению постов противника.

Тимохин принял доклад Соловьева. Подозвал к себе Шепеля, спросил:

— Лебедки установлены?

— Установлены, командир! Закреплены, проверены.

— Смотрим за объектом.

Джип Дамири въехал в раскрытые ворота крепости. «ГАЗ-66» остановился у забора. Из кузова высыпали на землю боевики, но не разошлись кто куда, а устроились в тени от армейского грузовика. Сидя на корточках, закурили. Подполковник вызвал Соловьева:

— Мираж-1, я — Орион-1! Ты контролируешь духов у «ГАЗ-66»?

— Да!

— В случае необходимости сможешь уничтожить их?

— Применив гранатомет, да по бензобаку, основную часть выбью. Остальных из стрелкового оружия срежем. Смогу отработать этих, но тогда караульные помещения на тебе, Орион. Я не успею накрыть две цели одновременно!

— Понял. Сосредоточь внимание своих людей на постах, сам контролируй духов с «шестьдесят шестого». Удар по моджахедам по моей команде!

— Принял, Орион!

Тимохин отключил рацию.

Шепель проговорил:

— Из джипа вышли четверо. Один явно телохранитель, застыл у тачки, второй водила, но тоже, видно, из личной охраны прибывших боссов, один их которых араб! Этому-то какого хрена тут надо?

Александр ответил:

— Узнаем. Рядом с арабом местный наркобарон Омар Дамири. «ГАЗ-66» с духами пасет Соловьев, мы отслеживаем прибывших высокопоставленных «гостей».

— Понял, отслеживаем гостей! Ба! Смотри, командир, никак сам Исмаил-Хан объявился.

— Он, сука!

— Снять бы его прямо сейчас!

— Нельзя, Миша! Наблюдаем.

Исмаил-Хан еще раз поздоровался с Дамири и прибывшим с ним арабом. Наркобарон представил спутника:

— Личный представитель аравийского шейха Аль-Банара, господин Наваф аль-Тальхуб.

— Рад приветствовать вас, господин Тальхуб, у себя в крепости. Хандар многое видел на своем веку: и колониальное нашествие англичан, и нападения советских войск, и попытки американцев завладеть крепостью. Но она стоит и продолжает служить вместе с нами святому делу беспощадной войны с неверными.

Представитель аравийского шейха ответил:

— Мне известна история крепости.

Исмаил-Хан предложил пройти к топчану, что душманы с арабом и сделали. Устроились на коврах. Женщины принесли чай, лепешки, сладости.

Хозяин Хандара изобразил улыбку:

— Освойтесь немного и разогрейте аппетит с дороги, уважаемые гости. Вскоре я угощу вас отменным шашлыком, такой, я клянусь, вы нигде, кроме Хандара, не найдете. Мои люди делают его по-особому из мяса отборных, молодых барашков.

Араб кивнул:

— Шашлык — это хорошо!

И замолчал, перебирая четки.

Дамири спросил:

— Как у тебя продвигаются дела с выкупом?

— Туркин начал было затягивать время, но я послал ему подарок, который, уверен, заставит нефтемагната срочно перевести всю сумму на мои счета.

— Что за подарок и каким образом, если, конечно, не секрет, ты отправил отсюда в Россию?

— Какой от тебя секрет, Омар? Я отправил Туркину запись казни одного из коллег его дочери.

— Что?!! Ты убил заложника?

— Да! Вон на том валуне, что лежит у стены дома. Отсек неверному его тупую башку!

Дамири, зацокав языком, укоризненно покачал головой:

— Ты поступил опрометчиво, Абу!

— В чем? В том, что убил гяура? Я их за свою жизнь не один десяток застрелил, задушил, прирезал.

— Пленка передана Туркину по надежному каналу?

— Да! Через Пакистан!

— И все равно не следовало этого делать. Решили бы вопрос с женщиной, тогда мог обоих мужчин хоть на куски порвать зубами. Но до получения денег убивать заложника не следовало.

— Извини, Дамири, но жизнью своих пленных я буду распоряжаться так, как посчитаю нужным, и без советов даже друзей.

Наркобарон внимательно посмотрел на Исмаил-Хана:

— А если, Абу, твоя пленка попадет в ФСБ?

— Туркин не самоубийца, чтобы так рисковать. Он не пойдет ни в ФСБ, ни в милицию, ни куда бы то еще. Туркин переведет указанную сумму на указанные счета и в указанный срок.

— Ты с записью казни передал номера своих счетов?

— Да! А чего мне опасаться?

— Ты стал слишком самоуверен.

— А ты слишком осторожен. Твой спутник, как я понял, приехал оценить Туркину?

— Да, но вернемся к пленке! Ты уверен, что Туркин не обратился в ФСБ? Его контролируют в Москве наши кавказские друзья?

Исмаил-Хан усмехнулся:

— Хочешь убедиться в том, что нефтебарон правильно понял меня?

— Да, хочу!

— Хоп!

Хозяин крепости окликнул находящегося невдалеке помощника:

— Хаджи! Прикажи доставить сюда аппарат спутниковой связи!

Хадрияр поклонился:

— Слушаюсь, саиб!

Исмаил-Хан взглянул на Дамири:

— Ты сейчас же убедишься, что я сделал все правильно. Мы поговорим с господином Туркиным. Я не хотел напрасно беспокоить его, но ради тебя сделаю это. Чтобы ты понял: я далеко не дилетант в решении вопросов с заложниками.

— В этом никто не сомневается!

— Нет, Омар. Ты упрекнул меня в непрофессионализме. А непрофессионал — это дилетант. Ты услышишь мой разговор с нефтемагнатом. А потом выскажешь свое мнение — задействовал ли Туркин ФСБ или нет. И был ли я не прав, казнив одного из неверных.

Араб слышал диалог афганцев, но сделал вид, что не обратил на него никакого внимания. Впрочем, эмоциональная беседа нарко — и работорговца араба не интересовала. Он, прибыв в Афганистан, имел другую цель.

Дамири развел руки в стороны:

— Ну что ж! Если ты настаиваешь, Абу… я выскажу свое мнение!

Наркобарон отпил глоток чая.

Хадрияр принес контейнер со спутниковой станцией и отошел на прежнее свое место. Скрестив руки, застыл, глядя на действия своего начальника.

А тот достал трубку, выставил толстый, короткий стержень антенны, набрал длинный номер.

Ему ответили примерно через минуту.

Дамири приложил к уху выносной динамик.

— Здравствуйте, господин Туркин! Узнали?

— Исмаил-Хан?

— Узнали! Как ваши дела, Борис Анатольевич? Вы получили мой сюрприз?

— Получил!

— Ну и как он вам? Не правда ли впечатляет и… заставляет задуматься над тем, насколько хрупка человеческая жизнь?

— Да уж, впечатляет. Не пойму только, зачем вы убили Дольского?

— Нет, Борис Анатольевич, это не я, это вы, ваше упрямство и ваша недооценка серьезности положения заложников убили господина Дольского. Я стал лишь оружием в ваших руках!

— Что с моей дочерью?

— Условия содержания, по понятным причинам, весьма жесткие. Валентина Борисовна вынуждена почти все время проводить в яме. О каких уж тут условиях можно говорить. Но жива, здорова, пока еще в своем уме. Питание скудное, лепешки да вода, но опять-таки во всем этом виноваты лишь вы один. Ваше ослиное упрямство.