Сергей Соболев - Моя"крыша" - Кремль Страница 49

Анна что то перещелкнула, сделав фон белым, и тут же на нем довольно таки разборчиво, проклюнулась — красным — надпись, занимавшая фрагмент стены, которую, как казалось некоторым, надежно укрыл от глаз слой свежей масляной краски.

— Надо же, как интересно! — пробормотал Рейндж. — Что бы эти буковки могли означать?.. Обрати внимание, подруга, что буква "Е" в слове "ДЕЛИТЬСЯ", изображена в виде значка "евро".

— А "С" — как символ бакса, — упаковывая аппаратуру обратно в сумку, сказала агентесса. — Ну что, шеф? Пора, наверное, звонить "деверю"?

Мокрушин показал напарнице большой палец:

— Два "жмура" в кислоте… плюс сторож, которого мы прихватили на месте… плюс "граффити"… которое, наверное, тоже что то значит… Ты права, подруга: пусть теперь тут разные "свояки" и "девери" колбасятся… а мы с тобой себе на вечер какое нибудь другое, более приятное занятие подыщем…

Глава 24 Русская рулетка

Захаржевский в своих предположениях оказался прав на все сто: вечером тех же суток, в начале которых неизвестными лицами в Ле дез Альп были убиты бизнесмен Борис Липкин и двое его охранников, — не говоря уже о том, что кем то был выпотрошен его сейф, — Жоржу прозвонил один из контрагентов и забил "стрелку" во Франкфурте.

Переночевали всей компанией в Шамони. Жорж и Андрей, посовещавшись накоротке, решили девушек с собой в эту поездку не брать. Пусть себе и дальше любуются волшебными видами и дышат чистейшим горным воздухом. Вернее, это решение касалось лишь Саши и Федора, поскольку Ника, как телохран, должна была и далее выполнять свои служебные обязанности — то есть наряду с Бушминым обеспечивать безопасность молодого банкира. Подомацкого Андрей решил пока не дергать с места, поскольку светиться рядом с ними Лешему было строго настрого запрещено, и, следовательно, взять напарника в частный лайнер, в компанию к Захаржевскому, он не имел права. Минимум информации и почти полное отсутствие страховки: несмотря на комфорт, окружающий его в последние несколько дней, Андрей все это время чувствовал себя крайне неуютно.

Кстати, если уж зашла речь о страховке.

Каждый из сотрудников "четверки" имеет свой пакет страховых документов, иначе говоря, страховой полис. Деньги из бюджета, не то что не прописанные "секретной" строкой, а вообще не прописанные в сводном гроссбухе, поступают через специальный департамент федерального казначейства в закрытый фонд, средства которого хранятся на счету одного из крупнейших российских банков, организованного и поныне возглавляемого выходцами из спецслужб. Часть средств из этого фонда как раз и идет на "страхование рисков". Понятно, что в "группу 4" отбирают народ, просеивая каждого через мелкое сито, просвечивая до костного мозга. Честь, долг, любовь к Родине — для большинства сотрудников все это отнюдь не пустые слова, не затертые руками политиканов клише… Но в нынешнем мире, когда если не все, то многое меряется на звонкую монету — здоровье, образование, будущность самого тебя и твоих близких, — святые понятия должны — наконец! — подкрепляться и достойными людей материальными стимулами.

В подразделении, в котором служит Бушмин, — оно трижды меняло свое название за последние пять лет, а само его существование официально ни разу не было признано ни одним российским государственным институтом — "стимулы" действуют четко и эффективно, как ни в одном другом отдельно взятом федеральном силовом ведомстве.

Конечно, "риски" тоже страхуются неизмеримо выше, чем где бы то ни было.

Минимальная сумма страховки, которая будет выплачена в случае наступления "страхового случая", в данном случае гибели сотрудника, составляет чуть более пятисот тысяч долларов США (если в переводе с рублей на американскую валюту).

Федеральные агенты категории "элита", которых имеется в наличии всего то несколько "штучных экземпляров", имеют каждый индивидуальную страховку, равную в среднем двум миллионам долларов США.

Страховой полис Кондора за последние неполные два месяца переоформлялся дважды: перед поездкой в Чечню страховая сумма возросла до трех миллионов, а накануне вылета в Париж Бушмина спешно "перестраховали", повысив цену "смерти" до суммы, эквивалентной примерно пяти миллионам долларов США.

Их пятничное путешествие точнее всего можно было охарактеризовать выражением "галопом по европам".

В восемь утра они вылетели — уже знакомым "Гольфстримом" — из Гренобля в Париж. Из аэропорта прокатились в район Дефанс, где у Захаржевского состоялось не очень продолжительное по времени свидание с известным парижским адвокатом Мишоном, которого Бушмину несколькими днями ранее довелось видеть в ресторане "Тур д'Аржан". Вернулись обратно в аэропорт и вылетели во Франкфурт на Майне (прямо в аэропорту их ожидал местный дилер, которому загодя прозвонил Захаржевский. Он подогнал новенький "мерс", в дальнейшем с тачкой управлялась Ника, которая что на немецких банах, что на улочках картинных средневековых городков чувствовала себя очень уверенно). А уже из Франкфурта, когда Захаржевский сам прозвонил по одному из контактных телефонов, получив новые ЦУ, они выехали на колесах в Висбаден, до которого, как выяснилось, было рукой подать.

Бушмин еще со школьной скамьи, когда они в старших классах проходили географию, помнил, что в Германии до черта всяких "баденов" — это слово по немецки означает "купальня", и есть даже дважды "баден", то есть знаменитый Баден Баден.

В самом Висбадене ему еще не доводилось бывать, хотя, опять же, приходилось слышать, что именно здесь, в существовавшем и в ту пору аристократическом курорте, Федор Михайлович Достоевский продулся — вернее, продувался не раз и не два — в местном казино, о чем честно поведал в своем ставшем впоследствии знаменитом "Игроке". Доводилось здесь бывать прежде молодым Романовым, Николаю II и принцессе Аликс, урожденной, кстати, принцессе Гессенской. И еще многим и многим историческим, некогда широко известным, а ныне почти забытым личностям…

Высочайшую марку свою Висбаден держит и по нынешний день. Не зря же этот один из красивейших городов Европы — кстати, не очень большой, всего четверть миллиона населения — называют "северной Ниццей", пристанищем миллионеров, городом для тех, у кого денег "куры не клюют".

Поэтому, в принципе, нет ничего удивительного в том, что бывший шеф Серебрянского, вернее сказать, его предшественник на посту директора Федеральной комиссии по ценным бумагам господин Шафранов, переместившийся со своего поста — всего то на несколько дней — в совет директоров компании "Ространснефть" и тут же отправившийся в Германию, на "воды", поправить пошатнувшееся здоровье, — а родственники его еще раньше перебрались в "европы" — человек, надо сказать прямо, далеко не бедный, забил "стрелку" выполняющему нынче особую доверительную миссию Георгию Захаржевскому не где нибудь, а именно здесь, в этом красивом и уютном "городе миллионеров".

Ника, а вернее сказать, "мерс", управляемый Никой, доставил их небольшую компанию почти в самый центр Висбадена, к зданию Курхауза.

Ключи — служащему, сами — в казино.

"Так надо, Андрей, — коротко и не слишком внятно объяснил ему ситуацию Жорж. — Мы должны показаться… Да нам и самим полезно засветиться в таком вот местечке".

Прежде чем они вошли в роскошное казино, Бушмин успел заметить на стене рядом со входом памятную доску, свидетельствовавшую о том, что в этом заведении уже испытывал некогда судьбу один из самых знаменитых его соотечественников.

"Благословите, Федор Михалыч, — мысленно обратился он к великому писателю, чей мятежный дух, возможно, витает где то здесь и по сию пору. — Не за легким выигрышем иду, так что обороните меня от бесов!"

Прикупили в кассе фишек на пять тысяч евро — здесь говорят "ойро" — и двинулись в зал, где стояли рулеточные столы.

Подыскали себе места за столом, сели играть. Обе ставки, сделанные Андреем, ушли в пользу казино, за вычетом налогов в пользу федеральной земли Гессен. Захаржевский поставил на "красное"… и удвоил свою наличность.

"Даже за игральным столом этим банкирам прет, — усмехнувшись про себя, подумал Бушмин. — И то верно: деньги идут к деньгам…"

— Андрей, держите руку с перстнем на виду, на столе, — повернув к нему лицо, полушепотом сказал Захаржевский, которому его выигрыш, похоже, был совершенно до лампочки. — Это важно…

Слева от него, через одно, освободилось место за игральным столом. Его на короткое время занял горбоносый мужчина лет тридцати с небольшим, статный, в дорогом, хорошо сшитом костюме, с не очень характерной для здешних мест внешностью (впрочем, в Германии сейчас с избытком турок, албанцев и прочих южан с довольно отличной от местных бюргеров внешностью).