Стивен Хантер - Гавана Страница 49

— Понимаю.

— Давайте расставим все точки над i. Ваша команда уходит с поля, уступая оперативный простор нашим людям, и все останутся довольны.

— На некоторое время. Вашим людям придется действовать быстро, так как на меня оказывается непрерывное давление. Давайте определим дату. Я даю вам месяц. Скажем, к двадцать шестому июля. Вы должны закончить эту работу к двадцать шестому июля, или же мне придется позволить моим людям снова вернуться к этой работе. Мой человек, может быть, действует не очень красиво и опрятно, но он сделает свое дело.

— Я...

— Все эти накладки получаются потому, что вы проспали нужный момент и дело зашло слишком далеко. И поэтому нам, вероятно, придется подчищать за вами. Мой совет — сделайте свою работу так, чтобы нам не пришлось ее доделывать. Это будет намного лучше для всех нас.

— Работу мы выполним. Тут не может быть никаких сомнений. У нас есть для этого настоящий специалист.

— Вот и прекрасно. Я предложил бы вам выпить, но мне кажется, что вы слишком молоды для того, чтобы употреблять спиртное.

— Я выгляжу моложе своих лет, — ответил Френчи Шорт, — но мыслями и опытом я куда старше своего возраста.

36

Время шло, а дело не двигалось. Миновала неделя, за ней вторая. Роджер и Френчи пахали с утра до ночи: встречались с осведомителями, составляли планы, связывались с Вашингтоном, читали отчеты. Эрл, предоставленный самому себе, бродил по Старой Гаване, впитывал ее атмосферу, заходил в бары, сидел на скамейках и изучал город. Знать город было полезно. Кроме того, он следил за местными копами в темно-зеленой форме, не расстававшимися с автоматами «томпсон», что говорило о многом. По всему было видно, что копов здесь ненавидят.

Но в один прекрасный день все изменилось. Мальчишки, игравшие в шпионов, пришли и сказали, что это «абсолютно необходимо». Эрлу пришлось совершить поездку в аэропорт, но совсем не ту, о которой он мечтал. Вместо лайнера компании «Эр Кубана», на котором он должен был долететь до Нью-Йорка, а оттуда отправиться домой, Суэггера ожидал темно-синий патрульный «Нептун», позаимствованный у ВМФ США; его пропеллеры ярко горели на солнце. Самолет приземлился на одном из запасных аэродромов, вдали от больших аэропортов, куда обычно прибывали тысячи американских солдат. Эрл поднялся на борт без всяких церемоний хотя и с трудом, потому что бедро еще болело и, когда он карабкался по лестнице под пластмассовый блистер, сделалось совсем скверно. В отличие от двенадцати часов пытки, которой обернулась их первая поездка на автомобиле, полет до Гуантанамо занял всего два часа. Все были вежливы, даже любезны, но профессионально незаметны. Суэггер представлял могущественное Управление; возможно, именно поэтому два молодых пилота смотрели на Эрла с почтительным страхом и дрожали в его присутствии.

Эрл искренне забавлялся. За годы службы на Тихом океане он возненавидел ВМФ почти так же, как японцев. Правда, если соблюдать точность, эта ненависть началась еще в тысяча девятьсот тридцать четвертом в Норфолке. Был один эпизод... Но какая разница? С тех пор прошло девятнадцать лет.

Он откинулся на спинку кресла и стал любоваться проплывавшей внизу Кубой. Темно-зеленый остров был изборожден горами, тянувшимися на восток, и напоминал огромный Гуадалканал[50].

Самолет миновал горы, которых Эрл во время поездки по джунглям даже не заметил, и приземлился на типично американской взлетной полосе. Куда ни глянь, повсюду была Америка. Его встретили два офицера (судя по всему, из военно-морской разведки), отвезли на типичную американскую военную базу и прилично накормили в офицерском клубе, где им прислуживал морской пехотинец. Все называли Эрла «мистер Джонс».

Один из офицеров по имени Дэн очень интересовался Роджером Ивенсом. Как дела у Роджера? Здоров ли он? Мистер Джонс знает Роджера по Гарварду? Ах да, мистер Джонс не имеет права отвечать на такие вопросы. Просто после войны Роджер был звездой университета: служба в армии, медали, потрясающая игра в теннис и таинственные связи... Дэн надеется, что мистер Джонс передаст Роджеру привет от него. Дэн давно собирается слетать в Гавану и выпить с Роджером, но мешают служебные дела — «холодная война», сами понимаете...

После ланча Эрла охватила приятная истома; его погрузили в автомобиль и повезли по полям и холмам туда, где он почувствовал себя как дома. Надпись на машине была простой: «Команда полковника Мерла Эдсона, Военно-морская пехота США». Эрл знал, кто такой полковник Эдсон, хотя они никогда не встречались: «Рыжий Майк» служил в Никарагуа, был таким же морпехом, как и сам Эрл, а во время войны командовал «Рейнджерами Эдсона». Где-то на Гавайях была установлена мемориальная доска, на которой его имя было выбито рядом с именами многих друзей Эрла.

Но на стрельбище его ждали всего лишь какой-то ганни и пара младших капралов. Одиночная мишень, находившаяся в трехстах ярдах отсюда, напоминала почтовую марку на бильярдном столе.

— Мистер Джонс, сержант позаботится о вас. Мы вернемся через два часа.

— Спасибо, лейтенант Беннинг, — ответил Эрл.

— Просто Дэн, мистер Джонс.

— Ладно, Дэн. Вы мне очень помогли.

— Мы старались.

Затем офицер таинственно улыбнулся, залез в казенный «форд» и уехал.

Эрл повернулся лицом к ганни.

— Ну, Эрл, не буду спрашивать, почему этот малыш называет тебя мистером Джонсом.

— Привет, Рэй. Я так и думал, что это ты. Черт побери, рад тебя видеть.

— Взаимно, Эрл.

— В последний раз мы встречались в госпитале на Сайпане[51], верно?

— Ты прав. Я слышал о твоих подвигах на Иво, лежа на больничной койке.

— Рэй, твое счастье, что ты не попал на Иво. Могу сказать одно: белому человеку там не место... Ну, что вы тут припасли для меня?

— Нам велели приготовить хорошую винтовку для человека из Вашингтона.

— Черт побери, я из Арканзаса. И не был в Вашингтоне ни разу в жизни.

— Эрл, я привык подчиняться приказам. А на этом стояла пометка «очень важно». Мне велели подобрать снайперскую винтовку и исключить ее из арсенала, как будто такого оружия никогда не существовало. Для морской пехоты, которая вынуждена дрожать над каждым пенни, это большая потеря.

— Прошу прощения за хлопоты, Рэй. У этих парней свои методы. Не могу сказать, что они мне нравятся, но идти на попятный уже поздно.

— Ладно, Эрл. Одно утешение: она попадет в хорошие руки.

— Рэй, если останусь жив, то верну ее.

— Верю, Эрл.

К этому времени они добрались до навеса, под которым сотни морпехов каждый день стреляли из винтовок «М-1». Конечно, сегодня все стрельбы были отменены.

Эрл увидел винтовку, лежавшую на одном из столов, как чудотворная икона во время торжественной службы.

— Эрл, это «винчестер». Модель-70.

— Да. Одна такая есть у меня дома, — ответил Суэггер. — Только у моей дуло потоньше.

— Винтовки с толстым дулом закупили в тридцатых годах специально для снайперской команды морской пехоты. И они хорошо ей послужили. В тридцать восьмом майор Шульц с помощью такой винтовки завоевал знаменитый Уимблдонский кубок. Наши оружейники довели «винчестеры» до ума и поставили на них оптический прицел «Юнертл 8Х». Каким-то образом у нас уцелело шесть штук. У этой самый кучный бой.

Эрл смотрел на вороненую сталь, светлое полированное дерево и понимал, что за этим оружием ухаживали с любовью. Из такой винтовки нужно было попадать в «яблочко» с тысячи ярдов.

— Ну, посмотрим, не забыла ли она, что такое «яблочко», — сказал Рэй.

— Черт побери, посмотрим, не забыл ли это я сам, — откликнулся Эрл.

Суэггер лег в позицию, и два ланс-капрала, видимо оружейники, наклонились и бережно подали ему винтовку. Ремень пришлось слегка отпустить, а потом затянуть потуже. Эрла учили, что ремень мешает стрельбе и вся сложность состоит в том, чтобы правильно затянуть его. Во время боя он никогда не стрелял из винтовки с ремнем, но тогда цели были намного ближе.

Потом пришлось отладить прицел, чтобы пространство за перекрестьем также оставалось хорошо видным. На это понадобилось время. Эрла ожидала неприятная новость: его зрение ухудшилось. Раньше ему не приходилось щуриться.

— Эрл, ты охотишься? — спросил Рэй, когда Суэггер распечатал бурую коробку с патронами из франкфуртского арсенала и начал заряжать винтовку.

— Да. Это мое любимое занятие. Весной взял сынишку за его первым оленем, но парень пожалел белохвостого.

— Не сомневаюсь, он будет таким же классным снайпером, как его отец.

— Надеюсь, ему никогда не придется стрелять в человека, — ответил Эрл.

Он передернул затвор (щелкнувший, как дверь сейфа), поерзал на месте, растянул занывшие мышцы и увидел в перекрестье черное яблочко мишени, находившейся в трехстах ярдах.

— Можешь не торопиться, Эрл.

Эрл сосредоточивался, пока не перестал чувствовать все остальное, кроме себя и винтовки. Потом его "я" исчезло и осталась только винтовка. Он навел винтовку на мишень и стал дожидаться, когда две черные линии сойдутся в самом центре темного пятна. Нужно было задержать дыхание таким образом, чтобы нажать на спусковой крючок в момент этого совпадения.