Лицедей. Зловещий миттельшпиль - RedDetonator Страница 49

М-да... Хай-тек.

Патрон представлял собой прямоугольную коробочку, покрытую некой синтетикой, длиной около сорока миллиметров и шириной не больше восьми миллиметров. Весит она... Скольжу взглядом по кухне.

Взгляд мой натыкается на аптечные весы, с которых некто неаккуратно смахнул какой-то белый порошок. Ясненько. Не только извращенцы, но ещё и наркоманы.

Ставлю весы на стол и взвешиваю патрон. Вышло ровно 5,5 грамм. В два раза легче, чем патрон 5.45×39 миллиметров.

На донышке этой «гильзы» имелись аббревиатуры, ничего мне не говорящие.

Достаю нож и аккуратно разрезаю «гильзу». Это может быть ни разу не безопасно, но уж больно интересно.

Вскрытие патрона обошлось без последствий, поэтому моему взору открылась сама пуля, как я понял, запрессованная сразу в метательное вещество. То-то я думаю, а где, мать их, гильзы? А не надо гильз, потому что всё, что помогало метать пулю во врага, сгорает без остатка в стволе. Реально, оружие будущего.

Сама пуля представляет собой что-то вроде ромбовидного наконечника бронебойной стрелы из фильмов о Средневековье. Центр тяжести её смещён к головке, поэтому болтать её в воздухе должно не сильно, а в полёте она должна естественно спрямляться центром тяжести вперёд, потому что тяжёлое, при равном с лёгким импульсе, будет лететь быстрее. Когда в армии изучали теорию касательно стрельбы из АК74, запомнился рисунок, примерно изображающий поведение пули после вылета из ствола на разных дистанциях: на определённой дистанции её опрокидывает и она летит плашмя. На практике в этом я убедился на стрельбище, где две из десяти пуль 5.45×39 миллиметров вошли в мишень плашмя. Потому что на пулю в полёте воздействуют сила тяжести и сила сопротивления воздуха, а ещё у неё центр тяжести находится на донышке, поэтому ей тяжело сохранять стабильное положение, даже несмотря на то, что ей придали вращение нарезами. Как мне объясняли одни — плашмя на дистанции сто метров пуля может лететь только при срыве с нарезов, как мне объяснили другие — это особенности пули и не парься, а срыва с нарезов вообще не бывает, это миф.

А вот на эту хай-тек пулю такие проблемы, вроде опрокидывания в полёте, колыхать не должны, потому что центр тяжести очень близко к носу и всё с ней нормально будет.

Отмечаю также, что покрыта пуля неким чёрным материалом, который с усилием срезается ножом, а внутри некие металлические стрелки, расположенные над стержнем из белых гранул. Но стрелки и стержень есть только в хвостовой части, а юлообразная головка сделана из какого-то очень жёсткого металла, не царапающегося ножом. Скорее всего, вольфрамовый сплав или что-то вроде того.

Предполагаю, что при попадании в цель происходит детонация гранул, а эти стрелки разлетаются чуть в стороны, обеспечивая отрывание шмата мяса из тела жертвы...

Этот патрон выглядит крайне нетехнологичным в производстве, а ещё очень сомнительно, что он хоть сколько-нибудь соответствует Гаагской конвенции. (1) Видно же, что разрывная херня. Надо, кстати, доктору показаться, потому что не исключено, что эти обоссанные стрелочки остались у меня в мясе, отчего и продолжаются острые болевые ощущения.

Французы поняли, что ловить во дворе нечего, поэтому пошли куда-то в сторону Новосмоленской набережной. Видимо, уже догадались, что не в своём мире, даже как-то приняли этот факт, ведь пусть и очень неприятно, а жить всё равно охота.

Пришлось опять спускаться по окнам, чтобы избежать возможной ловушки.

Уже порядочно стемнело, Солнце лениво клонится к закату, поэтому следует ожидать, что убивать этих ушлёпков придётся в темноте. Но темно будет только для меня, а у них, как я точно установил, есть встроенные тепловизоры.

«Свалились на мою бедную голову», — посетовал я мысленно.

Прохожу по их глубоким следам до набережной, а там мне уже пришлось склоняться над брусчаткой и идентифицировать царапины от их бронированных ботинок.

Они вышли на улицу Беринга и проследовали к замысловатой формы многоэтажной новостройке. Я был только на перекрёстке, когда понял, где они. Прямо у этой новостройки начали сверкать и кашлять вспышки и раскаты выстрелов.

Я сразу ушёл к самому берегу Смоленки и пошёл по нему.

Очень дискомфортно, когда «зрение Хищника» не у тебя, а у твоих врагов...

Достигнув многоэтажки, нахожу их следы на грунте и понимаю, что они пошли на Смоленское кладбище.

Иду вслед за ними, потому что отпускать их никак нельзя. Плохо, что они ушли, но хорошо, что именно на кладбище. Там полно густых кустов и могильных плит, способных сокрыть достаточно ловкого и умелого.

На кладбище они вошли с северной стороны, повалив секцию бетонной ограды. Вот уроды...

Ведут они себя так, будто прекрасно знают, где находятся. Наверное, на кладбище у них пункт для сбора или что-то вроде того. Или они небезосновательно полагают, что во время зомби-апокалипсиса нет более безопасного места, чем кладбище. Иных объяснений их действиям я найти не могу.

Теперь, когда мы полностью перешли на грунт и траву, следы стали видны отчётливо, поэтому я, с соблюдением предосторожностей, преследовал ублюдков посреди могильных плит и деревьев.

Издалека доносились выстрелы — наверное, зомби отстреливают.

Но нет, целью были не зомби. Кто-то из этих больных ублюдков стрелял в надгробия, метя в головы портретов. Сегодня кто-то точно отправится на жертвенный костёр...

Думал, что не буду никого сжигать, люди ведь, а вот и кандидат сам нашёлся, сука. Аморальные ублюдки — всю жизнь не переносил их. Думаю, меня никто не остановит, если я спалю одну сволочь, чужеродную для этой страны и этого мира, для людей, в память которых он сейчас стреляет?

Наконец, спустя десяток минут преследования, я услышал долгожданный звук работы сервоприводов.

Уроды французские шли плотно, я, как увидел их, сразу же спрятался за ближайшей могильной оградкой, густо заросшей кустарником. Всего их восемь, что много для меня, но сейчас чего-нибудь придумаем.

Идут они беспечно, а скотина, любящая пострелять по надгробиям, продолжала выбирать цели и выпускать по ним одиночные из пистолета.

«Оскверняющий память чужих предков, жизни не достоин...» — захлёстывает меня ярость.

Вскакиваю и даю длинную очередь в спины французов. О прицельности речи не идёт, но я вижу, как пули вспарывают спины, минимум, четверым, причём любителя пострелять среди них нет. Для него уготовано кое-что особенное.

Остальных бы тоже, по-хорошему, тщательно прожарить, если они позволяют своему соратнику такое...

Четверо легли на кладбищенскую землю, у двоих сработали системы отстрела дымовой завесы, на что я, втайне, рассчитывал. Теперь, когда вокруг дым, поиграем по-взрослому.

Беру карабин левой рукой, вынимаю из самодельной петли кувалду и захожу в