Константин Хохряков - Ассенизаторы. Расплата Страница 5

Если не считать этого недоразумения, в целом вечер прошел весело и непринужденно. Гости разошлись незадолго до полуночи. Следом за ними засобирался и я. Попрощавшись с родителями Марины и пообещав обязательно позвонить, как доберусь до дома, вышел с любимой на лестничную площадку. Только там, в отсутствие посторонних глаз, и позволил себе впервые за все это время обнять и поцеловать ее.

Несмотря на позднее время и практически полное отсутствие случайных прохожих, до своего подъезда дошел без происшествий. Не считать же за таковое то, что возле торгового центра встретились несколько довольно молодых дарований в изрядном подпитии? Начало было, как водится, «весьма интригующим» — ну никакой фантазии у молодежи!

— Мужик! Дай закурить! — развязно обратился один из юнцов.

Вероятно, рассчитывали на такой же стандартный ответ. Пришлось разочаровать:

— Сынок! Тебя не учили, что к старшим надо обращаться вежливо? Минздрав предупреждает постоянно, но иногда это случается в последний раз… Сходи на кошках потренируйся, — не останавливаясь, бросил я.

И пошел дальше. Но ожидаемого окрика в спину или приближающегося топота не услышал. Обошлось. Умнеет молодежь. На глазах. Или у сопляков мозги, или что их заменяет в пьяных «котелках», «зависли» от неожиданной смены сценария? И почему, интересно, моя скромная персона так и норовит притянуть к себе неприятности? Ответ напрашивается простой: когда все приличные люди уже спят, таких вот уродов выносит на улицы проблемы создавать. Руки бы им пообрывать, да ими же по рожам и нахлестать.

Следующий день, съездив на прием в поликлинику и пополнив запасы продуктов взамен испортившихся, посвятил наведению порядка в квартире. Если и в другой раз Марина придет в такой же бардак, какой застала в день выписки из госпиталя, думаю, ее отношение ко мне может измениться, и далеко не в лучшую сторону. Повар из меня, ясен перец, не ахти! С голоду, естественно, не помру, но на какие-либо кулинарные изыски явно не способен. Тем не менее с помощью удивительно кстати обнаруженной древней поваренной книги приготовил вполне приличный ужин, утомившись, правда, при этом изрядно. И как только женщин на все это хватает?

«Убив», таким образом, время до вечера, к окончанию рабочего дня подъехал к прокуратуре, остановившись почти напротив входа — так, чтобы все видеть, но не слишком уж отсвечивая.

Ко времени «Ч» уже стоял возле дверей. Вышедшая из здания Марина, увидев меня, обрадовалась.

— Мадемуазель! Карета ждет вас! — нежно взял за руку и поцеловал любимую в подставленную щеку. — Унесет нас туда, где ожидает романтический ужин при свечах! Не соблаговолит ли принцесса скрасить сегодня мое одиночество?

Появившегося следом в дверях Ленчика аж передернуло. Не знаю, на что уж он рассчитывает после встречи в госпитале? А по барабану! Мне с ним детей не крестить. Пусть думает себе, что хочет.

— Заманчиво звучит! — ответила Марина. — По-моему, стоит согласиться…

Отдых после трудового дня удался на славу. Мои старания были оценены по достоинству. Огорчает только одно: ночевать, несмотря на все мои тонкие и очень скромные намеки, возлюбленная отправилась все-таки домой. Проводил ее, сдав, как говорится, с рук на руки, пожелав на прощание спокойной ночи.

Вернувшись домой, заваливаюсь на диван. Поначалу казалось, что вырублюсь моментально. Однако сон все не приходит. Мысли в голове шуршат. Разные. Приятные. В основном касающиеся наших с Мариной взаимоотношений…

Разбудил телефонный звонок. Кое-как попав ногами в тапки, ломанулся к аппарату.

— Да?! — рявкнул в трубку.

— С дуба рухнул? — вместо приветствия раздался голос Руслана. — Чего орешь-то?

— Проснулся только что. Ты, кстати, и разбудил. Нафига звонить в такую рань?

— На часы посмотри, засоня! Десятый час на дворе. Народ уже «броню» от кутюр собирается примерять, модные в этом сезоне шляпы с бронестеклами. Косметика — по желанию. Твое, между прочим, родное отделение сегодня дежурит. А ты от работы косишь, сачок!

— Имею полное право, как геройски пострадавший на ниве борьбы с бандитизмом. По вашей, между прочим, вине, господа опера. Распустили тут всяких мокрушников. Мирному собровцу пройти невозможно.

— Да ладно, это ты-то мирный? Как-то неубедительно звучит. Короче, хорош прикалываться! Ноги в руки, и рви в контору — дело есть.

— Рус! Я же на больничном.

— Потом сам себя проклинать будешь, а свалишь все на меня. Давай на базу! Жду!

Только хотел ответить что-нибудь порезче, как друг уже разъединился. Что там у них стряслось? Третья мировая, что ли, началась? Китайцы Ла-Манш форсировали? Так до фени нам глубоко должен быть тот Ла-Манш. А особенно то, что за ним. Хочется китайцам с альбионцами пообщаться — хай себе плывут.

Планы на сегодня совершенно другие намечались. И что характерно, война в них никоим образом не вписывалась, даже мировая.

Телефон Пули не отвечает, абонент — не абонент. Остается Гном.

— Серега, привет!

— Здорово, болезный!

— Ты не в курсе, чего это Рус меня на базу вытягивает? Не Америка, случаем, под воду ушла?

— Повеселиться хочешь?

— В смысле?

— Ну не пожрать же? Морду, естественно, кому-нибудь набить. Заслуженно.

— Так у меня что-то в последнее время этого веселья выше крыши. Учу всяких баранов уму-разуму так, что кулаки устали.

— Не, если ты не хочешь, можешь не приходить. Но я бы на твоем месте вообще бегом бежал.

— Слушай, Серый! Кончай интриги плести. Прямо-то сказать не можешь?

— Не могу! Русу обещал. Так придешь? Только быстрей давай, а то не дождемся.

— Уболтал, черт языкастый. Сейчас приеду. Только морду лица сполосну.

Умыться, побриться, кинуть что-нибудь оставшееся от вчерашнего пиршества в желудок — на все про все хватило пятнадцати минут. Через двадцать уже лавировал на «шахе» в плотном потоке транспорта.

В отряде оживление. Народ уже в «броне» носится, автоматы получают. Подошедший сзади Гном хлопнул по плечу:

— Приехал? Молодец! Давай переодевайся, оружие по полной программе.

— Ты мне хоть объясни, в чем дело-то?

— Потом все! Готов будешь — к Руслану пойдем. Он тебя обрадует!

Подготовка к выезду — дело привычное. Занимает от силы минут пять вместе с переоблачением. Полностью экипированный, подошел к Гному:

— Готов, Серега!

— Сейчас, только Удалому доложу.

В кабинете Руслана ожидал сюрприз: за его столом расположилась… Марина. Увидев меня, встала, подошла и неожиданно, ткнувшись в плечо, разрыдалась. Парни, увидев такое дело, тактично вышли, оставив нас наедине.

— Ну что ты, милая? Успокойся, — обняв, прижал к себе. — Не надо плакать. Ты же знаешь, не могу видеть твои слезы. Что случилось, маленькая?

— К начальнику следствия сегодня вызывали. Тот сказал, что ему доложили о наших с тобой отношениях, — ответила она, всхлипывая.

— Поздравлял, что ли, любимая?

— Какие там поздравления? Говорит, что по закону должен отстранить меня от дела по твоей семье.

— Ну не расстраивайся, Мариночка. Все будет хорошо. Не сошелся же на этом деле свет клином? Другое дадут расследовать.

— Как ты не понимаешь, Жора? Я хочу сама его закончить. Как почитала, что там мой предшественник наворотил, мне страшно стало… И тебя терять не хочу…

— Ну, наверно, что-то можно придумать, любимая. Не отстранили пока?

— Нет. Я из-за этого и здесь. Пока просто сказали, чтобы я наши отношения постаралась не афишировать. У нас начальник вообще-то хороший. Недавно перевели из другого региона. Сказал — работать, как будто и разговора нашего не было.

— Не сказал, кто доложил? Да что я такое спрашиваю-то? Конечно, не скажет. Стукачей никто не сдаст.

— Не говорил, естественно. Я вот думаю, не Леонид ли Иванович сообщил? Что-то он сегодня какой-то не такой, как обычно. Да и видела, как он от начальника выходил.

— А он за тобой ухаживать не пробовал? До того, само собой, как мы встретились?

— Пытался, конечно. Цветы постоянно дарил. Точнее, все время на стол мне клал. Я приходила, а они уже лежат. Кроме него-то больше некому. В кабинете вдвоем сидим.

— Все будет хорошо, любимая! Я обязательно что-нибудь придумаю.

Хорошо, что женщины верят мужским обещаниям. Вот и моя ненаглядная стала успокаиваться, мысли на извечное женское перевела:

— Я некрасивая, да?

— С чего ты взяла? Ты у меня самая прекрасная!

— Тушь, наверно, вся потекла? — спросила она, осторожно вытирая слезы.

— Ну и что? Это же все поправимо, — протянул свой платок, тут же смочив его водой из чайника. — Зеркало имеется, так что все в твоих руках, золотая моя!

Немного успокоившись, Марина принялась приводить заплаканное лицо в порядок. Шикнул на мужиков, попытавшихся войти в кабинет. Те сразу исчезли обратно в коридор.