Андрей Воронин - Спасатель. Жди меня, и я вернусь Страница 5

– На кого тут стучать? – пренебрежительно откликнулся он, подчищая тарелку.

– Что за молодежь пошла, элементарных вещей не знают! – Шмяк снова глотнул из фляги и затянулся сигаретой. – Было бы желание, а на кого стучать, всегда найдется. Повариха продукты домой таскает, старшая сестра нарушает правила хранения наркотических препаратов…

– Пациент Шмаков курит в палате и распивает на территории пансионата крепкие спиртные напитки, – не удержавшись, подсказал Женька.

– Вот видишь, – в свою очередь, не подумав обидеться, одобрил его сообразительность Шмяк. – А говоришь, стучать не на кого… Да ладно, шучу. Так о чем вы там с главврачом секретничаете?

– Да какие там секреты! – отмахнулся надкушенным пирожком Женька. – Комп у него снова завис, вот и весь секрет.

Семен Тихонович – нормальный дядька, известный специалист, но в компьютерах шарит, как я в минно-подрывном деле. Как начнет мышкой щелкать, такого нащелкает, что потом за неделю не разгребешь.

– А ты у него, значит, вроде скорой компьютерной помощи, – подсказал Шмяк.

– Ну да, вроде того. Я ему комп в чувство привожу, а он мне разрешает в Интернете посидеть.

– Картинки? – предположил Шмяк. – Видео, приколы… В общем, весь этот мусор. Да? Или, может, порнушка?

Женька залпом допил морс и, развернувшись на стуле, сел лицом к собеседнику. Тема была близкая, хорошо знакомая и где-то даже больная; на эту тему можно было и поговорить, причем не просто на равных, а с чувством своего полного превосходства, поскольку на матерого хакера Шмяк смахивал меньше, чем на кого бы то ни было.

– Интернет часто сравнивают с помойкой, – сказал Женька тоном доктора физико-математических наук, читающего лекцию в сельском клубе. – Это широко распространенное заблуждение – вернее сказать, предвзятое мнение, присущее в основном тем, кто до сих пор даже телевизор включает с опаской – а вдруг взорвется? А Интернет – это целый мир, и в нем, как в любом мире, есть все, в том числе и помойки. Он существует совсем недавно, его еще не успели подмять под себя и взять под контроль те, кто любит всеми командовать. Интернет – это территория свободы. Просто есть люди, которым свобода противопоказана. Это из-за них Интернет обзывают информационной помойкой. Потому что дерьмо всегда плавает поверху.

– Это точно, – неожиданно помрачнев, серьезно сказал Шмяк. – Насчет всего остального – не знаю, тебе виднее. А насчет дерьма, которое сверху, – это ты, брат, попал в самую точку.

– Простая физика, школьный курс, – скромно отказался от лавр первооткрывателя Женька. – И потом, кто ищет дерьмо, обязательно его найдет. Хоть из-под земли достанет.

– Тоже верно. – Шмяк погасил окурок о подошву, сунул его за батарею и снова приложился к фляжке. Он пьянел быстро, прямо на глазах, подтверждая тем самым, что поставленный Семеном Тихоновичем диагноз недалек от истины. – Занятный ты парнишка, Иваныч. Зеленый ведь пацан, а рассуждаешь, как профессор.

– Лучше было бы, если б я по фене ботал и у малолеток по подъездам мобилы отжимал?

– Да нет, наверное, не лучше… Ну, и что нового в этом твоем свободном мире? Что, опять террористы кого-нибудь взорвали?

– Один блогер пишет, что золото компартии до сих пор где-то спрятано, – сообщил Женька. Террористами он не интересовался. Коль скоро они со Шмяком не были генералами, планирующими масштабную контртеррористическую операцию, обсуждение данной темы было сродни разговорам о сбесившемся климате – говори не говори, а от твоей болтовни все равно ничего не изменится.

– Опять? – удивился Шмяк. Кто такой блогер, он не спросил, из чего следовало, что с Интернетом он знаком намного ближе, чем утверждал. – Вот народ! Двадцать лет прошло, а они все не угомонятся… Хотя чему я удивляюсь? Технологии за эти двадцать лет черт-те куда скакнули, а народ, каким был, таким и остался. Только раньше салажата вроде тебя пиратскими кладами бредили, а нынче, вишь, золотом партии. Мы про эти самые клады в книжках читали, вы – в Интернете, вот и вся разница. Эх, молодо-зелено! Далась вам эта компартия… Что она вам плохого сделала, не пойму, хоть убей. Твои-то родители небось при коммунистах жили и горя не знали – в институтах учились, на работу ходили, квартиру имели, бесплатную медицину, образование… А теперь что? Много ты со своей мамкой с этого капитализма поимел? Золото партии им подавай… А может, оно, золото это, все на вас, обормотов, ушло?

– Ну да, – усомнился Женька.

– Ну, может, и не все, – пошел на попятный Шмяк. Он ненадолго присосался к фляжке, крякнул, понюхал свое волосатое запястье, а потом, замысловато крутанув кистью, словно бы прямо из воздуха извлек очередную сигарету. – Может, что-то и осталось – как говорится, на развод… И что он пишет, этот твой блогер?

Женька возвел глаза к потолку, припоминая.

– «Коммунистическая партия продержалась у власти в нашей стране более семидесяти лет, – начал по памяти цитировать он, – и у руля ее с самого начала стояли люди, которых при всем желании не назовешь святыми. Можно не сомневаться, что в их распоряжении находился очень серьезный золотовалютный запас – запас, который бесследно исчез в тот самый момент, когда партия утратила свою руководящую роль в обществе. Упорство, с которым лица, могущие располагать конкретной информацией по данному вопросу, отрицают свою осведомленность, а то и сам факт существования такого запаса, само по себе наводит на мысль о заговоре. С момента провала августовского путча, который повлек за собой развал Советского Союза, прошло двадцать лет, и обозреватели до сих пор не устают спорить о том, что же это было – глупость или трагическая ошибка?»

Он замолчал, чтобы перевести дух, и Шмяк немедленно воспользовался паузой.

– Эк тебя разобрало, – сказал он. – Прямо наизусть вызубрил!

– Ничего я не зубрил, – огрызнулся Женька. – Просто память хорошая.

– Бывает, – с оттенком сомнения согласился Шмяк. – Ну-ну, и что же это было – глупость или трагическая ошибка?

– «Оба предположения представляются спорными уже хотя бы потому, что попытку переворота возглавляли высшие партийные и правительственные чины – люди по определению неглупые, умеющие принимать ответственные решения в острых ситуациях. Они видели, в каком направлении развиваются события, были заранее готовы ко всему и, если бы действительно хотели захватить и удержать власть, без особых усилий добились бы желаемого результата. Но переворот вылился в нелепый, кровавый и, к счастью, непродолжительный фарс. Так что это было – глупость? Ошибка? Сомнительно! Если не более, то уж никак не менее реальным представляется третий вариант, до сих пор старательно замалчиваемый, согласно которому путч был организован с единственной целью: под шумок вывезти золото партии из Москвы и спрятать в надежном месте до лучших времен. Пока первые мученики молодой российской демократии стучали ручками от швабр по танковой броне и гибли под гусеницами, пока внимание всего мира было приковано к событиям вокруг Белого дома, кто-то спокойно действовал по тщательно разработанному плану, опустошая тайное подземное хранилище»…

– М-да, – сказал Шмяк. – Дурак он, твой блогер. Ему за такую писанину могут запросто голову носом к пяткам повернуть.

– Да ну, что тут такого? – не поверил Женька, собирая на поднос грязную посуду. – Хотя… В новостях написано, что он куда-то пропал.

– Золото партии ищет, – насмешливо предположил Шмяк. Он снова хлебнул из фляжки, и Женька заметил, что с каждым разом ему приходится все дальше запрокидывать голову: фляга пустела, но можно было не сомневаться, что, как только у Шмяка возникнет такая потребность, она снова окажется полнехонька. – Ну, чего забеспокоился? Ничего ему не сделается. Небось завис у какой-нибудь бабы, а то и нарочно спрятался, для саморекламы – для пиара, как теперь говорят. Его счастье, если так. Зря он это, не надо бы ему серьезных людей дразнить…

Лицо его, и до того красное, вконец налилось кровью, язык начал заплетаться, и Женька понял, что разговор пора закруглять.

– Ты давай, Иваныч, двигай потихонечку, – подтверждая его догадку, сказал Шмяк. – Больным после обеда тихий час полагается, а тебя, наверное, мать уже обыскалась.

Женька не стал спорить, хотя ему вдруг показалось, что Шмяк мог бы, а главное, был не прочь рассказать что-то по-настоящему интересное – не про то, как Фидель Кастро лично подарил ему собственную кепку, и не про то, сколько раз и при каких обстоятельствах он выпивал с первыми лицами государства, а о чем-то, что было на самом деле. Собрав посуду, он подхватил поднос и направился к выходу. Шмяк опередил его, жестом заставил остановиться и, приникнув ухом к щели, некоторое время вслушивался в тишину за дверью. Потом, убедившись, что все спокойно, разблокировал ручку, отпер замок и приоткрыл дверь. Протискиваясь мимо него в узкую щель, Женька уловил густой, тяжелый запах перегара и уже далеко не впервые подумал, что такое лечение Шмяка до добра не доведет.