Сергей Самаров - Очень тонкая сталь Страница 5

– Я, Витя, болтуном никогда не был. Я уже забыл про это. Не переживай…

– И отлично… – Телегин пожал мне руку. – А что ты с комбатом не поделил? Он с меня, похоже, на тебя решил переключиться. Мне даже пообещал скорый перевод в другую бригаду на майорскую должность.

– Ну, это не он, это управление кадров ГРУ решает, – я сделал вид, что меня мало интересуют придирки комбата. – Когда и куда тебя переведут…

– Тем не менее управление кадров делает запрос, а комбат пишет характеристику.

– А разве не ты сам на себя характеристику писал? – удивился я.

– Писал, было дело. Только он все переписал, как мне сказали. Теперь и твои характеристики переписывать будет на свой лад. Пока он тебя назвал офицером, лишенным чувства ответственности. С чего он так взъярился?

– Мне тут генерал из ФСБ предложил на них месяца три поработать. А у меня, сам знаешь, взвод проблемный. Больше половины – молодые призывники. Возмущается комбат, что я готов взвод в такой ситуации оставить.

– Понятно. И что мы будем делать в сложившейся ситуации?

– Покупаем коньяк. Идем к комбату. Дальше импровизируем…

– Хорошенькое дельце. Я бы и от коньяка не отказался, но у меня завтра отгул, с утра жену в город нужно везти, к врачу. А я после выпивки за руль не сажусь.

– Одобрям… А мне и покупать коньяк не на что. У жены на такое дело не выпросишь…

– Ладно. Не переживай. Три месяца – срок большой. Временно поставят на твое место кого-то из резерва. В резерве в бригаде два молоденьких лейтенанта сидят, ждут, когда их пристроят. А тебе, если все удачно пройдет, думаю, и возвратиться сюда не дадут. «Капитана» кинут и на роту в другую бригаду поставят. Такое уже бывало. А что планы комбата нарушатся, это его беда. Найдет, кем и меня заменить.

– Ты о чем? – не понял я.

– А ты не в курсе?

– Не в курсе.

– Рыков планировал меня отправить, а тебя на мое место поставить. И расстраивается, понимает, что ты, если операция хорошо пройдет, в батальон уже не вернешься.

– Придется возвращаться хотя бы за семьей… Документы оформлять…

– Семья сама к тебе приедет. И дом в ХОЗО[7] сдадут. А документы начальник штаба и без тебя все по приказу оформит и в Москву отправит.

Из спортзала мы вышли вместе с капитаном Телегиным. По дороге к КПП заглянули в казарму. Мой взвод в составе роты находился на занятиях, и мне, в общем-то, делать в казарме было нечего. Я только заглянул в канцелярию, вытер рукавом пыль со стекла на своем столе и вышел. А подчиненная Телегину разведрота располагалась в той же казарме, но на третьем этаже. Виктор Иванович туда поднялся. Встретиться мы с ним не договаривались, и я пошел домой.

Жена моему сообщению о вероятной командировке в Москву месяца на три весьма даже обрадовалась. Она увидела в этом хорошее предзнаменование.

– А есть возможность там остаться и квартиру получить?

Жена вся светилась надеждой стать москвичкой. Мне подобная идея не сильно «улыбалась». Я знал достаточно много людей и из ГРУ и гражданских, которые перебрались в Москву и стали просто москвичами. А москвич – это и не русский, и не украинец, и не белорус, и даже не узбек, и не таджик. Это отдельная национальность.

– Едва ли… – охладил я ее хозяйский пыл. – Скорее всего, после операции направят куда-нибудь в другую бригаду с повышением. Могут даже роту дать…

– Капитаном наконец-то станешь… – кисло обрадовалась она. – Тоже ничего. Но Москва все же лучше. Даже при старом звании. А что за операция?

– Не надейся, не хирургическая, – коротко и строго обрезал я. – Ужин готов?

– Садись за стол. Сейчас соберу. Пока можешь себе бутерброд с колбасой сделать.

– Опять… Утомил я себя вегетарианством.

Я еще неделю назад в Интернете тщательно изучал состав любимых сосисок, котлет и колбасы, и пришел к выводу, что являюсь отъявленным вегетарианцем. Жена была в курсе моего исследования, но все это по-прежнему в магазине покупала. А что делать, если у нас ничего другого в продаже не имеется?

Глава вторая

Дни стали тянуться за днями своим чередом. И никто не замечал моего «житья на чемоданах». Я ждал изменений, новостей, даже отказа. Нужна была хоть какая-то ясность. Но никаких вестей от генерала Кабакова я не получал. И подполковник Рыков вида не подавал, что он что-то знает о моем согласии с ФСБ сотрудничать. И даже особых придирок с его стороны я не заметил.

Тем не менее я хорошо помнил, что именно привлекло ко мне внимание ФСБ, и потому усиленно тренировался в ножевом бою. По сути дела, я устроил себе предсоревновательные сборы. А тут стали готовить списки для отправки в другую командировку – в постоянно работающий в регионе Северного Кавказа сводный отряд спецназа ГРУ. Произошло то, чего я и опасался. Сам я лучше других знал, что моему взводу в нынешнем его составе еще рано принимать участие в боевых действиях, хотя солдаты и рвались в бой. С прежними составами я уже ездил в такие командировки, там мой взвод зарекомендовал себя отличной боевой единицей. И, по идее, всегда чередовалось так, что один состав взвода бывает с боевым опытом, следующий – только с учебным, в учебном многие солдаты после службы заключают контракт, но тогда они уже более подготовлены. И с тем составом уже можно снова отправляться на Северный Кавказ. Это было неписаным правилом. Тем не менее, желая сохранить меня для батальона, комбат подполковник Рыков включил взвод во главе со мной с состав отъезжающих. Но за неделю до вылета пришли документы из Москвы.

– Тебя с твоим взводом не утвердили, – сообщил мне подполковник. – Посчитали твой взвод недостаточно подготовленным. Неудовлетворительно оценили твою работу, старлей.

– Я тоже думаю, что моему взводу туда рано отправляться, – согласился я неожиданно для комбата. Он-то рассчитывал уязвить меня отказом, а получилось наоборот. Комбату лишние хлопоты – новый взвод выбирать и срочно готовить. Но это его проблемы. Мои проблемы выяснились в тот же день, только уже после обеда, когда Рыков позвонил в канцелярию роты. Разговаривал не со мной, а с командиром роты, после чего вызвал меня к начальнику штаба.

Вызов показался даже командиру роты странным. Комбат вызывал не к себе, а к начальнику штаба – это казалось непонятным. И даже выглядело так, что начальник штаба приказал комбату. Это вызывало у командира роты естественное недоумение.

Один я понял, что произошло. Пришел вызов из Москвы. Подполковник Рыков, по своему обыкновению, дал мне, наверное, отрицательную характеристику. Но генерал Кабаков сумел убедить командующего. После чего пришла шифротелеграмма. Как обычно, докладывают шифротелеграмму комбату. Но оформление всех документов проходит в штабе батальона. И Рыков, считая, что его унизили, не посчитавшись с его мнением и данной им отрицательной характеристикой, не захотел со мной встречаться. И приказал командиру роты отправить меня напрямую к начальнику штаба для оформления всех документов.

Характер подполковника Рыкова опять сыграл с ним плохую шутку. Он, видимо, написал две характеристики. Первую, по запросу ФСБ. Вторую – для отправки взвода на Северный Кавказ. Офицеры, которые получили эти документы, должны были быть, по идее, разными людьми, представляющими разные управления и отделы. И, как думал Рыков, не должны показать один другому эти характеристики. А командующий войсками спецназа ГРУ, как все командующие, подписывает те документы, которые для него готовят подчиненные, как правило, не читая их. Но, наверное, командующий в этот раз заинтересовался мной и заметил разницу двух характеристик. Согласно характеристики для ФСБ, я должен быть разгильдяем из разгильдяев, пьяницей и развратником, и вообще очень ненадежным человеком, да еще имеющим склонность к «поножовщине».

Согласно характеристике для сводного отряда, я – образцовый командир взвода, который сумел за короткий срок подготовить пригодный для боевых действий взвод. Какая из характеристик понравилась командующему больше, я не знал, но предполагал, что он прочитал обе. И, как человек опытный, сам когда-то возглавлявший и батальон, и бригаду, легко понял причину действий подполковника Рыкова. И, разумеется, не оставит без внимания готовность подполковника, ради того, чтобы сохранить в батальоне командира взвода, послать на бойню неподготовленных солдат. Думаю, это может обойтись подполковнику Рыкову досрочным выходом на пенсию. По крайней мере, я сам бы его туда за такие проделки отправил.

Я пришел к начальнику штаба вовремя. В кабинете его не оказалось. Но адъютант комбата, сидящий, как опытная секретарша, за компьютерным столом в приемной, с удовольствием сообщил:

– Сейчас освободится. Дела у комбата принимает…

– В смысле? – не понял я.

– Рыкова нашего на пенсию отправляют. Приказ из Москвы пришел. Требуют прибыть в ГРУ для оформления пенсионных документов. На его место временно начальника штаба ставят. Но нет ничего более постоянного, чем что-то временное. Дадут майору подполковника и оставят командовать. А на его место поставят, по слухам, капитана Телегина. Ему пора уже майором становиться. Вот такие дела у нас, старлей. А ты что натворил?