Максим Шахов - Шоу должно продолжаться Страница 5

Убийца пришел под утро, когда на потолок спальни уже легли серые тени. Как ни прислушивалась Оксана, но он каким-то непостижимым образом смог не только обмануть охрану и сигнализацию, но и неслышно проскользнуть в ее спальню.

Оксана открыла глаза и вдруг увидела его прямо над собой. Он был в странном колпаке наподобие ку-клукс-клановского, с прорезями для глаз.

Оксана дернулась, но в ее подбородок тут же уперлось безжалостное острие кинжала.

– Не стоит приближать свою смерть!.. – донеслось из-под колпака.

Голос был хрипло-булькающим. Ничего подобного Оксана не слыхала в своей жизни. Голос не был человеческим, скорее синтезированным каким-то хитроумным электронным устройством. И в то же время в нем явственно ощущались интонации из прочитанного вечером Корчак письма.

Именно этот голос, а вовсе не кинжал или странный колпак, напугал Оксану больше всего. Ужас охватил ее, и она замерла.

– Ну вот и славно! Ха-ха-ха!.. – прохрипело-пробулькало из-под колпака. Лезвие, упиравшееся в подбородок Оксаны, чуть ослабло. На ее грудь скатилась капелька крови. – А теперь можно и поговорить по душам, верно?..

Оксана и хотела бы что-то сказать, но была не в силах. Леденящий ужас сковал горло. Хрипло-булькающий голос словно бы парализовал ее. И она молча смотрела на убийцу.

– Твой час пришел, – сказал тот. – Я долго ждал этого, но сегодня ты заплатишь за все.

Произнеся это, убийца свободной рукой сдернул с Оксаны атласное покрывало. Та невольно дернулась, но острие снова с силой уперлось в ее подбородок, на этот раз, кажется, проткнув кожу до кости.

– Какое бархатное тело!.. – провел убийца рукой по обнаженному животу Оксаны. Та спала в атласных шортиках и коротком топе на бретельках. – Жаль, что оно уже никогда и никому не будет принадлежать!.. Да?..

На этот раз в голосе чувствовалась не насмешка, а настоящая печаль. Убийца словно бы сочувствовал Оксане, причем вполне искренне. Издав булькающий вздох, он продолжил:

– А ведь завтра в эту комнату набьется куча народа. Тебя будут снимать – вид сверху, вид снизу, общий план. Это будет последняя в твоей жизни фотосессия. Я не хочу, чтобы ты выглядела плохо. Это будет несправедливо… У тебя есть какое-нибудь вечернее платье, красивое, а?..

Вечернее платье у Оксаны было. И не одно. Только сказать убийце об этом она не могла – спазм по-прежнему сковывал горло. Поэтому Корчак слегка кивнула головой.

– Это хорошо, – обрадовался убийца. – И когда тебя найдут, и в гробу ты должна выглядеть красивой. Я обязательно приду на тебя посмотреть. Ты какие цветы любишь больше всего? Розы?..

– Вообще-то орхидеи… – наконец смогла произнести Оксана.

Убийца дал ей шанс, и она просто была обязана этим шансом воспользоваться.

– Орхидеи?.. – неуверенно спросил убийца.

– Да.

– Но орхидеи к гробу не положишь. Они не будут гармонировать с обивкой. Нет, орхидеи исключены…

Рука убийцы словно бы в задумчивости соскользнула с живота Оксаны и переместилась на бедро. Оксана невольно напряглась, но он просто провел пальцем до коленки девушки.

– Жаль, очень жаль, что оно уже никому не будет принадлежать…

С убийцей что-то происходило, и Оксана поняла, что это нужно использовать. Но как?.. Ответ нашелся сам собой.

– Только не это, пожалуйста, умоляю тебя… – сжала коленки Оксана.

Лучший способ спровоцировать мужчину – попросить его не делать «этого». И убийца тут же часто забулькал.

– Прошу… – умоляющим тоном попросила Оксана.

– Я так долго ждал этого момента, иногда даже не верил, что он когда-нибудь наступит, – донеслось из-под колпака. – Неужели не я, освещенный тремя фонарями, в темноте столько лет по осколкам бежал пустырями? И сиянье небес у подъемного крана клубилось. Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось. Кто-то новый царит, безымянный, прекрасный, всесильный, над отчизной горит, разливается свет темно-синий. И в глазах у борзых мельтешат фонари – по цветочку, кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку. Значит, нету разлук, значит, зря мы просили прощенья у своих мертвецов. Значит, нет для зимы возвращенья. Остается одно: по земле походить бестревожно. Невозможно отстать, обгонять – только это возможно…

14

Дувший со стороны Персидского залива ветер нагибал пальмы и покрывал нереально голубую гладь гостиничного бассейна рябью. Солнце спряталось в странной дымке. Похоже, на карликовый эмират надвигалась песчаная буря.

Впрочем, Увайса Абдурзакова природные катаклизмы Аравийского полуострова сейчас интересовали меньше всего. Увайс с нетерпением ожидал возвращения Тухана Масаева. Тот сегодня встречался с эмиссаром «Аль-Каиды». Именно от этой встречи зависело финансирование чеченских боевиков.

Наконец ворота распахнулись. К крыльцу дорогого даже по арабским меркам отеля подкатил черный блестящий «Мерседес». Увайс облегченно вздохнул и наконец отошел от окна. Времена, когда главарей чеченских боевиков встречали за границей как героев, с помпой принимали в Белом доме и на Даунинг-стрит, канули в Лету. Последовательная позиция России и ее успехи в борьбе с исламским терроризмом сделали свое дело. В результате даже в арабских странах чеченцы вынуждены были соблюдать строгие правила конспирации. Вот и в этом отеле Увайс с Масаевым поселились под вымышленными именами.

Пару минут спустя Масаев коротко постучался в номер Абдурзакова.

Тот открыл, Масаев ввалился в номер и только после этого сдернул с головы дурацкий клетчатый платок, который заменял местным мужчинам головной убор.

Дойдя до ближайшего кресла, Тухан тяжело опустился в него и с гримасой потер вытянутую ногу. Увайс с сочувственным видом спросил:

– Может, принести аспирина?

– К черту аспирин! Лучше водки!

Увайс первым делом вернулся к двери номера и запер ее на фиксатор.

В мусульманских странах спиртное под запретом. Если какой-нибудь служащий отеля по недоразумению откроет дверь своим ключом и застукает их, можно и в тюрьму угодить…

Только после этого Увайс извлек со дна чемодана бутылку и налил водки в пиалу. Тухан благодарно кивнул и опрокинул лекарство прямо в горло, даже не поморщившись. Чеченцы так водку не пьют, но Тухан Масаев был не совсем обычным чеченцем.

В восемьдесят седьмом году он поступил учиться в Московский институт инженеров землеустройства, но через год был отчислен оттуда за академическую неуспеваемость. Осев в Москве, Масаев некоторое время работал в торгово-закупочном кооперативе, но для него это было слишком скучно. Поэтому, когда в девяносто первом году ГКЧП предпринял попытку государственного переворота, Тухан оказался в первых рядах вооруженных защитников Белого дома.

После этого он уже не смог расстаться с оружием. В Москве все быстро успокоилось, зато в Чечне с конца августа началось вооруженное противостояние с федеральными войсками. Масаев без колебаний бросил свой кооператив и вернулся на родину. Он оказался прирожденным воином, поэтому в бардаке, воцарившемся в Чечне после разгона парламента Чечено-Ингушской АССР, почувствовал себя как рыба в воде.

Уже в ноябре девяносто первого года Масаев возглавил захват в Минеральных Водах пассажирского самолета «ТУ-154» и угнал его в Турцию, где сдался местным властям. Те террориста отпустили, и Тухан окончательно поверил в свою звезду. Захват Буденновска сделал его знаменитым на весь мир. С тех пор Масаев воспринимался уже как один из самых авторитетных руководителей боевиков. И его цветные портреты одно время расходились на Кавказе не хуже, нежели в свое время черно-белые фотографии Сталина…

Но сейчас Тухан Масаев был вовсе не похож на бравого бригадного генерала с цветных открыток, который когда-то считался национальным героем Ичкерии. В номере Увайса Абдурзакова сидел просто выглядевший намного старше своих лет человек со страдальческой гримасой на морщинистом лице. При прорыве из Грозного Масаев подорвался на мине и лишился ступни. И теперь при переменах погоды он испытывал приступы ноющих болей.

– Налей еще! – стукнул пиалой о стол Тухан.

Увайс снова налил водки. На этот раз Масаев выпил ее медленно, потом вытер губы тыльной стороной ладони и потянулся рукой к стоящей на столе вазе с фруктами. Увайс Абдурзаков понял, что боль слегка отступила, и тут же спросил:

– Ну, как прошла встреча?

– Хреново! – покачал головой Тухан, прожевав киви.

Увайс нахмурился. Русская поговорка гласит: с глаз долой, из сердца вон. Именно это и происходило с Масаевым. Пока он находился в Чечне, его авторитет был огромным. Однако федералы постепенно практически полностью взяли территорию некогда мятежной республики под свой контроль. Из-за этого Масаев уже довольно длительное время вынужден был скрываться за границей, и его стали на Кавказе забывать.