Майк Холланд - Американский ниндзя 1-2 Страница 5

Первым «очнулся» Канарейка. Привычные пальцы надавили на спуск, автомат затрясся в его руках, посылая в сторону джунглей очередь. Раздался чей-то сдавленный вскрик — и хотя в ту же секунду Сид повалился наземь, стало ясно, что нападавшие были все же людьми, уязвимыми для свинца и железа.

В следующее мгновение все смешалось. Тело Сида изогнулось в агонии, на лбу засветились отраженным светом заточенные лучи сюрикена[1], до половины вошедшего в череп; тотчас заплевался огнем другой автомат, поднимая свой нос в сторону кокосовой пальмы, — но вот уже захлебнулась и эта очередь…

Перистые листья захлопали, пропуская вниз сбитое выстрелами мертвое тело. Темной тряпичной куклой оно мелькнуло в воздухе и рухнуло вниз. Вскрикнул стрелок — маленький метательный снаряд вошел ему в позвоночник на уровне поясницы. Он зашатался, согнулся и рухнул на еще теплое тело товарища.

Черные «демоны» больше не стояли на месте — их неуловимо-быстрые тела словно стали зыбкими, превращаясь в трудно достижимую мишень; засвистели веревки, змеями обвиваясь вокруг щиколоток солдат, несколько человек повалилось наземь под ноги атакующим.

Кто-то, увернувшись от веревок, успел выставить перед собой штык на конце винтовки, но нанести удар ему было не суждено: одетая в черную ткань рука послала в живот солдату кинжал с причудливо изогнутым лезвием. Брызнула кровь. С тихим стоном умирающий осел на землю.

Ему на помощь рванулся было другой солдат, но винтовка выскочила из его рук, выдернутая оказавшимся рядом человеком в маске, и неумолимым рычагом перехватила горло. От следующего рывка шейные позвонки солдата хрустнули, убийца отбросил от себя бесполезное мертвое тело и повернулся в сторону джунглей, откуда выходил одетый в ту же черную «униформу» командир — лишь нарисованное на щеке пятно, плохо различимое с такого расстояния, да узкие восточные глаза отличали его от рядовых «демонов». Впрочем, и у тех глаза были всякие: и узкие, и не очень — но не было в них такого ледяного безразличия к жизни. И к чужой, и, наверное, к своей…

…Патрицию не интересовало ничего. Как только к ней после потрясения вернулась способность двигаться, девушка рванулась с места и помчалась по зарослям, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь падая. Ей неважно было, куда и от чего она бежит, — ноги сами выбирали дорогу, впрочем, далеко не лучшим образом. В какой-то момент ветки вокруг «принцессы» затрещали, раздался топот, и девушка рванулась в сторону. Быть может, от одного преследователя ей еще удалось бы уйти, но, избавляясь от него, она угодила прямо в руки другого.

Патриция закричала, забилась, но напрасно. Незнакомец держал ее крепко, попытки вырваться привели только к тому, что хватка стала жестче и девушка почувствовала боль.

Когда налетчик вывел пленницу на дорогу, там уже все было кончено.

То тут, то там вдоль замершей колонны, в которой оставалось теперь всего четыре грузовика, не считая машины нападавших, валялись трупы: одни — раскинув широко руки, другие — скорчившись в комок; пятна бензина, машинного масла и позавчерашних луж отливали алым — кровью. Картину довершало зрелище и вовсе странное: черные «демоны» выстроились четырехугольником и застыли перед предводителем, опустившись на одно колено в той позе, в которой европейские скульпторы изображают порой плакальщиц над надгробиями. Несколько других ниндзя (наверное, мы уже можем сказать, кто были эти черные убийцы, ибо ниндзя по-японски и означает «ночной, черный демон») заняли наблюдательные позиции. В руках ближайшего, к своему немалому удивлению, Патриция разглядела лук.

Сопротивляющуюся девушку провели мимо ремонтной машины, съехавшей в кусты непропорционально тяжелым задом и задравшей вверх металлическую морду; тут же, рядом, высилась куча песка с беспорядочно брошенным инструментом — остатки «дорожного» камуфляжа.

Движение за своей спиной Патриция заметила не сразу, смысл же его поняла еще позже. Кто-то быстро догонял их, стараясь не выходить на открытое простреливаемое пространство. Затем девушка ощутила, что сдерживающая ее хватка резко ослабла, а потом и исчезла вовсе.

Тот, кто держал Патрицию, неуклюже отлетел в сторону, плюхнувшись животом на асфальт. Другой толчок — значительно более мягкий — отбросил саму девушку.

Джо поспевал всюду: на мгновение он вскочил на крышу, охватывая взглядом всю диспозицию, затем так же легко переместился обратно вниз, заступая дорогу противнику в черном, направившемуся к девушке.

Патриция, почувствовав свободу, не стала стоять на месте — через секунду только ветки затрещали, смыкаясь за ее спиной.

Джо в кувырке ушел от первого удара, перекатился через песчаную кучу и остановился, держа в руках то, что лишь с большой натяжкой могло сойти за оружие.

Неправда, что существуют предметы исключительно бытового назначения. Немного воображения, немного желания плюс насущная потребность — и нож для чистки рыбы обрастает лишними концами, превращаясь в смертоносную «звездочку»; мирные вилы теряют древко и становятся грозным саем[2]; цеп перестает обмолачивать зерно и полностью «переквалифицируется» на разбивание человеческих черепов и костей, находя новую славу под именем «нунтяку»[3]; бывший серп отращивает страшный металлический хвост, называясь отныне «камой»[4], и так далее.

Ирония судьбы заключалась в том, что свое оружие Джо получил от налетчиков. Входя в роль «ремонтной бригады», они для правдоподобия разложили вокруг кучи песка дорожный инструмент. Ручной каток, флажки ограждения, лопата…

Конечно, за доли секунды лопата не могла приобрести ни нового имени, ни вида, но стоило Джо взять ее в руки, подхватив буквально на лету, как из рабочего инструмента она превратилась в оружие ничуть не менее серьезное, чем все вышеперечисленное.

Впрочем, противник Джо тоже умел проделывать подобные метаморфозы с бытовыми предметами: древко нашло на древко, металл стукнулся о металл.

Удар, выпад, блок — Джо сделал кульбит и получил возможность дотянуться до незащищенной спины черного. В следующую секунду перед его глазами возникла чья-то рука с пистолетом, затем она исчезла и только сталь чиркнула по асфальту, отлетая в сторону.

Откуда-то издалека донесся крик убегающей Патриции — даже сейчас девушка не могла заставить себя двигаться молча.

Джо остановился — больше в пределах его досягаемости никого не было; зато один из лучников успел пустить стрелу. Джо перехватил ее на лету, сломал о колено и зашвырнул обломки в кусты — он не видел смысла оставаться на месте драки: Патриции требовалась помощь, одна она вряд ли сумела бы уйти мало-мальски далеко.

Джо догнал девушку в считанные мгновения, обхватил за плечи и повлек за собой, прежде чем им вслед успели открыть стрельбу.

Собственно, стрельба так и не началась — лишь несколько луков вскинулись и замерли, так и не выпустив стрел: слишком быстро таяли среди листьев светлые пятна.

Человек с восточными глазами поднял вверх руку, призывая к вниманию. Его приказ прозвучал коротко и спокойно; вместо командных ноток в голосе, которые так любят европейцы, ему достаточно было почти незаметного движения бровей:

— Убить их.

Шестеро «демонов» поднялись из своей ритуальной стойки и все так же безмолвно вошли в травяное и лиственное море.

Проводив их взглядом, сэнсей[5] ниндзя повернулся в сторону сержанта и солдат, вторично покорившихся налетчикам. Шофер Чарли пошатывался — еще от первого удара у него раскалывалась голова.

Дуло винтовки заглянуло сержанту в глаза, толстяк Ринальди часто задышал, его глазки забегали.

Сэнсей ниндзя сурово сдвинул иссиня-черные ленточки бровей.

Сержант приоткрыл рот, на его лице был написан испуг.

— Хватит, мы сдаемся! — крикнул он, зажмуриваясь.

Возможно, ниндзя и усмехнулся под маской, но по открытой верхней части лица понять его истинное выражение было невозможно. Он сделал в воздухе неопределенный жест рукой, и тотчас Чарли и сержант оказались выведенными из-под прицела. Вместо этого приклады винтовок стоявших за их спинами налетчиков (и ниндзя, и «ремонтники» уже смешались в общую кучу) плашмя прошлись по ребрам американцев, выбивая мысль о возможном сопротивлении. Затем пленных подтащили к ближайшей машине.

Черный сэнсей прищурился и послал короткий взгляд в сторону леса. Джунгли молчали, словно проглотили и беглецов, и их преследователей навсегда.

В руке одного из ремонтников блеснул «кольт», и его дуло уперлось сержанту под дых.

Ринальди не был трусом. Мало того, еще секунду назад он верил, что бандиты непременно его пощадят, но достаточно было одного взгляда мерцающих непонятным блеском узких глаз, чтобы уверенность сержанта улетучилась.

От человека в черном можно было ожидать всего, чужая жизнь имела в его глазах не большую ценность, чем сорванный с дерева листок, и неважно, кому она принадлежала — врагу или союзнику. Сама смерть бесстрастно смотрела на сержанта раскосыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть — ни помилования, ни приговора. Если ниндзя и медлил, то лишь потому, что, должно быть, высчитывал сейчас одному ему ведомую выгоду.