Максим Шахов - Мы ударим первыми Страница 5

Снова втроем они собрались после долгих и утомительных визитов в запланированные «присутственные» места. Подробный отчет каждого из них уложился в десяток фраз и полминуты времени. А общий итог можно было сформулировать еще короче: никому не удалось пока обнаружить ни единой зацепки. Ничто не нарушало привычный уклад и размеренное течение жизни города Северодвинска! Не случилось ни одной приличной бандитской разборки, не исчезали таинственным образом никакие люди, а также документы с грифом «секретно», оружие у гибэдэдэшников, дубинки у постовых милиционеров или новейшие секретные разработки... А ведь все это было в наличии. Но не покусились...

Местный рынок был мал и неактивен. Ни малейшего намека не то что на передел, а и просто на раздел: на привычных местах торговали привычные субъекты с привычно налаженной «крышей» и фиксированной данью. Было отчего хмурить брови и с задумчивым видом вздыхать.

– Ну-ну, не киснуть! – В голосе Талеева не было наигранного оптимизма. – Как там, Толя, у вас, спортсменов, это называется? «Откатали обязательную программу».

– Фигуристы бы согласились.

– И это, безусловно, радует! Что у Гали в милицейском архиве? Вон какие наглядные графики: сезонный рост, сезонный спад, и тишина в интересующем нас секторе, да?

– Я и сводки все, и донесения прочитала. В драках предпочитают применять ножи, в домашних разборках – охотничьи ружья. Два случая пистолетного огнестрела – не показатель: у одного разрешение было, от пьяных подростков отстрелялся, отделавшись легкими телесными, у второго – переделка из газового, кустарщина, как еще самого себя не прикончил... Взрывчатка – единственный случай, отобрали у браконьеров на Двине. Чисто промышленный экземпляр – аммонит, лет десять назад у геологов прикупил. – Алексеева замолчала и сожалеюще развела руками.

– Я понимаю, Толя, что тебе в ФСБ было труднее всех.

– Да чего ж там трудного? Вежливость, корректность, искреннее сожаление, что ничем не могут помочь «в связи с полным отсутствием фактов выраженной террористической направленности». Ведут постоянную работу в молодежных и националистических группировках. Поддерживают тесный контакт с военным Особым отделом... И вообще, добросовестно выполняют все предписанные процедуры, связанные с подготовкой и обеспечением праздничных мероприятий. Дальше подобных «откровений» дело не шло ни в одном кабинете. Ну, ты понимаешь, командир, что о каком-либо экстраординарном случае они бы не рискнули умолчать, учитывая мои полномочия. А в детали рутинной работы предпочли не вдаваться. Кстати, весь отдел уже переведен на усиленный режим службы...

– Стоп, Толя, не убаюкивай! Все это я и сам могу продолжить по итогам моего визита в управление МВД. Бомжи бомжуют, «синяки» синеют, а немногочисленные ряды жриц свободной, но платной любви возмущенно ропщут на недостаток богатых клиентов. Руководству я посоветовал выделить по сотруднику управления в помощь каждому участковому и за двое суток обойти все злачные места в городе, «нехорошие» квартиры и т. д. и т. п. При малейших сомнениях, неувязках, подозрениях немедленно докладывать сюда нам. Да... В принципе из «обязательных» осталось одно место – завод. Его бы еще сегодня Вадим взял на себя, но придется, видно, мне уже завтра разбираться. Вместе с Гюльчатай. Она в отделе кадров займется списками недавно принятых на работу.

В это время из раскрытого на столе ноутбука послышался мелодичный негромкий сигнал.

– О, – журналист посмотрел на монитор, – посылочка от Куратора. Видно, нет времени выходить на видеосвязь. Сейчас откроем... Так, Вадим будет у нас завтра утром. А все остальное – это материалы на Азера. Негусто! Подсаживайтесь к столу, вместе просмотрим.

Действительно, это было обычное личное дело советского военнослужащего-офицера.

Азер-паша оглы Сиятов, азербайджанец, родился в Баку в семье инженера-конструктора и преподавателя музыки.

– Я думал, что Азер – это кличка. – Толя покрутил головой. – А оказывается, имя!

Учился в русской школе. Родители отца и вся его родня проживали в Нагорном Карабахе, там же и погибли во время столкновений на этнической почве. Вместе с ними погиб отец Азера, который гостил у родных.

– Война там была самая настоящая! – Гюльчатай словно проснулась. – Какая подлость все списывать на армяно-азербайджанский конфликт! В том котле люди десятков национальностей варились. И русские в их числе. Вырезали людей не просто семьями, а целыми аулами. Там до сих пор «головешки тлеют». Может, именно там следует искать начало перелома, который произошел в душе подростка?

– Тогда уж явно не без помощи родителей. Кстати, мать... а, вот: «умерла от инфаркта, когда сыну исполнился 21 год».

После школы поступил в Бакинское высшее военно-морское училище. Отличник. Знает кроме русского азербайджанский, турецкий, английский языки. Понимает многие горские наречия. Окончил химический факультет, специализация – радиометрия, радиология. Назначен начальником химической службы на одну из АПЛ Северного флота. Через 8 лет уволился в запас по состоянию здоровья (?) в звании капитана 3-го ранга.

Прилагается пять аттестаций, написанных, как под копирку. Ни пятнышка на блестящей репутации.

Был женат с момента окончания училища и почти до увольнения в запас. В настоящее время разведен. Детей нет. Жена, бывшая: Тамара Мизина, уроженка пос. Первомайский, русская.

И ни строчки о дальнейшей судьбе! Если Куратор не смог ничего раскопать, значит, действительно, ни в каких «анналах» этот человек не был зафиксирован.

– Ну, как вам?

На вопрос Талеева Анатолий только презрительно хмыкнул, а девушка поинтересовалась:

– За восемь лет службы в личном деле отмечены пять... нет, шесть войсковых частей с указанием только срока службы в каждой. От нескольких месяцев до двух с половиной лет. Это нормально?

– Да, Галчонок, нормально. Особенно в период развала флота, когда единственные носители знаний и опыта – офицеры – толпой повалили на гражданку. И никто их не задержал! Такие специалисты, как Сиятов, были на вес золота. Вот и кидали их с одной АПЛ на другую, чтобы обучить молодежь или в плавании обеспечить надежную эксплуатацию техники. Вообще, по поводу флота и училища какие-то подробности может поведать Редин, когда появится. Конечно, самые общие, и вряд ли имеющие прямое отношение к нашему объекту. Могу лишь добавить, что первые контакты с представителями террористических структур были возможны еще в период обучения: в бакинском училище получали образование представители 40 различных государств, преимущественно африканского и азиатского регионов. Я лично видел документальные материалы, в которых утверждается, что в «высшем руководстве» современных сомалийских пиратов сейчас стоят 40 – 50-летние выпускники именно бакинского училища!

– Неслабо! Отличная школа. Вот почему с ними справиться никак не могут. А зачем пиратам химики, патрон? Ром дегустировать, да?

– В Баку профильным факультетом был штурманский, невежда! Вот они и ориентируются в море, как ты в своей квартире. А кроме рома, тебе ничего эти документы не навеяли?

Толя пожал плечами:

– Разве что обильно пахнуло духом глубокого советского застоя.

– Думаю, и сейчас у военных мало отличий в плане кадровой бюрократии. Я тоже ничего не могу выжать из этого. – Гера махнул рукой на монитор. – Вот только... – Он замолчал.

– Ну-ну, командир! Формулируй! – с надеждой посмотрела на него Галя.

– Нет, ребята. Просто мелькнуло что-то неуловимое. Когда о жене читал. Зачем развод? Не понравилось, что муж военную службу бросает? Так по здоровью же. Или из-за отсутствия детей? Но восемь лет брака позади, свыклись, притерлись, не жалко? Ты, как женщина, что об этом думаешь?

– Для развода в каждой семье тысячи причин. Меня больше удивляет не конец, а начало.

– Начало чего?

– Брака. Она же русская, из глубинки. Для Азер-паши оглы такая жена – нонсенс. Где они вообще могли встретиться? Так... «родилась в пос. Первомайский». Да их в России не один десяток! И в наших бывших республиках не меньше.

– Значит, надо этот момент прояснить. – Журналист порылся в своей сумке. – Кто видел мой атлас?

Анатолий и девушка улыбнулись: привычка – или причуда – их командира везде носить с собой подробный географический атлас была прекрасно известна обоим.

Наконец Талеев обнаружил пропажу на прикроватной тумбочке и углубился в изучение. Ему не мешали. Время перевалило за полночь, Галина и Анатолий разошлись по своим номерам. Только Гера, ни на что не обращая внимания, с каким-то ожесточением листал страницы толстого издания взад и вперед. По его шевелящимся губам можно было отчетливо разобрать не слишком лестные отзывы в адрес и составителей атласа, и, вероятно, самих землепроходцев.

Около трех часов ночи незапертая дверь в номер Алексеевой без стука распахнулась. Внутрь, как ураган, ворвался Талеев и прямиком направился к кровати девушки.