Андрей Дышев - Пустой Страница 5

– Никто не выползет, Юрий Васильевич! – заверил участковый. – Нас только один большак с городом связывает. Но после дождя по нему даже трактор вряд ли пройдет. Когда хорошо прольет, мы, считай, неделю без почты и хлеба сидим.

– Все равно большак перекрой.

Даша стояла на подмытом обрывистом берегу и смотрела на мутную после дождя воду. Потом кинула босоножки на траву и подошла к самой реке. Она присела, окунула в веселый поток руки. Вода была прохладная, но это ее вовсе не обеспокоило. Больше всего на свете ей сейчас хотелось разбежаться по полоске мокрого песка и нырнуть с головой в эту свежую, разбавленную дождем воду. И плескаться там до тех пор, пока ее пятки опять не станут розовыми.

Она посмотрела по сторонам и решительно направилась к густому кустарнику, растущему неподалеку у самой воды. Она уже не могла избавиться от навязчивой мысли, ей уже казалось, что все тело зудит и задыхается, и, не сдержавшись, она побежала.

– Ты далеко, малыш? – крикнул ей вдогонку Воронцов.

Даша остановилась, повернулась. Ее пальцы безостановочно теребили тонкие бретельки сарафана.

– Я? – зачем-то переспросила она, словно рядом мог находиться еще какой-нибудь «малыш», и праздничным голосом добавила: – А я решила искупаться! Вода – просто парное молоко! Я уже давно хотела искупаться, да вот только… А вы не могли бы отвернуться на несколько минут?

– Было бы на что глядеть, – проворчал Шурик, но все-таки отвернулся и оперся о борт фургона. Воронцов тоже отвернулся. Некоторое время они молча смотрели на скрытую за волнами садов деревню.

– Девчонка что-то недоговаривает, Юрий Васильевич. Надо ее допросить как следует.

– Допросить я ее всегда успею, – ответил Воронцов. – Никуда она не денется. Нам телевизоры искать надо.

– А где их искать?

Воронцов посмотрел на участкового как на неразумное дитя.

– В погребах, дорогой мой. В сараях и на чердаках. В сортирах и курятниках. Знаю, что не хочется. И мне не хочется. Но есть такое слово: «надо». Давай-ка споем! «Наша служба и опасна и трудна…» Не мычи, подхватывай!

– Эх, Юрий Васильевич, у меня, считай, ни здоровья, ни слуха, ни голоса для пения нет.

– Короче, полный инвалид… Ах, голова! – Он вдруг хлопнул себя по лбу и круто повернулся. – Что же она делает!

Под недоуменным взором участкового Воронцов кинулся к девушке, которая, уже раздевшись, медленно заходила в воду. Спрыгнув с обрыва на песок, он на полном ходу влетел в воду и крепко схватил Дашу за плечи. Она, успев зайти в реку лишь по щиколотку, взвизгнула, повернула голову и испуганно заговорила:

– Что ж это вы, Юра, делаете?.. Пожалуйста, уйдите…

Воронцов рывком повернул Дашу к себе и сжал ее запястья. Заливаясь краской стыда, она смотрела на него со страхом, при этом пытаясь опустить локти и скрестить ноги. Она понимала, что ее движения нелепы, прямо-таки танец маленьких лебедей на речке Коста близ деревни Упрягино, но не могла ни расслабиться, ни взглянуть в безумно-красивые глаза Воронцова.

– Руки покажи! – спокойно сказал Воронцов, силой заставляя ее развернуть ладони.

– Ой, мамочка, стыд какой! – едва не плача, бормотала Даша, не зная, как бы прикрыть свою наготу. Она не понимала, что он от нее хочет, она сейчас вообще не была способна понимать его слова, и ее желания были схожи с желаниями кошки, загнанной шумными детьми под шкаф.

– Да перестань же ты дергаться, – без тени раздражения произнес Воронцов и приблизил ладони девушки к своему лицу. – Теперь ногти! Да покажи мне ногти!

Ее силы иссякли, она не могла больше сопротивляться ему и расслабила руки – пусть побыстрее смотрит и оставляет ее в покое. Воронцов крутил ее безвольную кисть перед своими глазами и наконец отпустил. Ей показалось, что он даже легко оттолкнул ее от себя, как нечто пустое и бесполезное. Почувствовав желанную свободу, Даша немедленно плюхнулась в воду и быстро отплыла на глубину.

Воронцов вернулся к машине. У участкового было достаточно времени, чтобы догадаться о смысле поступка следователя, и он не преминул продемонстрировать это:

– Напрасно торопились, Юрий Васильевич. Вон там, где явор торчит, она уже успела ополоснуть руки.

– Галстук надень, – ответил Воронцов, казалось бы, не обратив внимания на реплику участкового. – Сотрудник органов правопорядка должен быть всегда одет аккуратно и по форме.

– Виноват, – ответил Шурик и, засопев, выудил из кармана помятый галстук. Он не понял, что за муха вдруг укусила следователя и почему он стал разговаривать с ним таким официальным тоном.

– Во-первых, где сейчас пастух?

– Евсей? Я ему сказал, чтоб нашел себе замену и сидел дома.

– Начнем с него. И во-вторых: отправь запрос в фирму «Высокие технологии». Пусть приезжает представитель и подсчитывает убытки. А машину опечатать и организовать круглосуточную охрану из числа надежных людей.

– Ясно, – закивал участковый. – Будет сделано.

Даша тем временем вышла из воды и быстро натянула на мокрое тело одежду. Ее колотил озноб, но этот дискомфорт был мелочью в сравнении с удивительным ощущением чистоты и свежести. Расческу она оставила в рюкзаке, а подходить к Воронцову лохматой ей не хотелось. Пришлось низко опустить голову и отхлестать спутавшиеся мокрые волосы ладонью, чтобы разровнялись. Ну вот, теперь порядок. Теперь она чувствует себя уверенной и спокойной.

– Ничего девочка, – сказал Воронцов участковому, глядя на Дашу, которая шла по лугу с высоко поднятой головой, словно по подиуму. – Если б еще научить ее брить под мышками…

«Бабник он порядочный, вот что, – подумал участковый. – Послал же мне бог наказание!»

Даша подошла к Воронцову. Хоть она так и не поняла, зачем он хватал ее за руки и рассматривал ногти, зато уже намного легче воспринимала его печальный, чуть насмешливый взгляд. Будто он вдруг стал ей роднее и ближе.

– У тебя с собой есть какие-нибудь вещи, документы? – спросил Воронцов, снимая налипший с ее шеи розовый цветочный лепесток.

– Конечно, паспорт есть. Принести?

Она подбежала к кабине, ловко запрыгнула внутрь, разулась и встала ногами на сиденье. Полка со смятой постелью напомнила ей вчерашний дождь, мокрый асфальт с пузырящимися лужами и раскисшую обочину. Даше стало немного грустно. Она даже на мгновение закрыла глаза, рисуя в воображении теплый салон, уютную постель, бутылку пива «Хлебное»… Вот и эта страничка жизни закончилась. Жаль только, что фургон разграбили. Непонятно только, кто и когда успел это сделать? Даша вытащила из-под подушки рюкзачок. Он все еще был влажным. Она расшнуровала горловину и вытащила маленькую тряпичную сумочку с документами, косметикой и деньгами. Рюкзачок затолкала под матрац. Потом наскоро разровняла одеяло, взбила подушку и перед тем, как спрыгнуть на траву, посмотрелась в зеркальце над ветровым стеклом.

– Вот, – сказала она Воронцову, протягивая паспорт. – Только я тут сама на себя не похожа. Фотографировалась в Мстиславле, и как раз в тот день ветер был страшный, и можете представить, что у меня потом на голове было, да и фотограф, по-моему, был после какого-то большого праздника…

Воронцов закрыл паспорт и, нежно глядя на Дашу, сунул его себе в карман.

– А больше ничего ты мне не хочешь сказать, Верстакова Дарья Михайловна?

Даша захлопала глазами.

– А что я должна сказать? – спросила она, закидывая лямку сумочки на плечо.

– Ну, раз нечего сказать, тогда пошли, а то, кажется, снова дождь собирается!

– Куда пошли?

– Да вот товарищ старший лейтенант обещает нас салом накормить. Да, Шурик? Заодно поищем хозяина «КамАЗа».

И он снова опустил руку на плечо девушке, только на этот раз она не стала сопротивляться. Ей было приятно, спокойно и интересно: чем все это кончится?

4

По улочке, ведущей по покатому склону, «УАЗ» взобрался без особых проблем, так как мелкая трава крепко держала грунт и не давала ему расползаться под колесами. Центральная деревенская улица пострадала от дождя намного сильнее, но водитель вовремя съехал с дороги на обочину, ближе к палисадникам, где тоже росла трава. Проблемы начались тогда, когда машина выехала на большак, связывающий Упрягино с районным центром.

– Да что ты все время виляешь, как уж на сковородке? – крикнул Довбня водителю. – Покойник, между прочим, не может держаться руками за борта!

Грунтовая дорога больше напоминала грязевой поток, чем коммуникацию. Надрывно воя мотором, «УАЗ» месил колесами жидкую глину, брызгался тяжелыми коричневыми каплями, подпрыгивал, плюхался в жижу брюхом, и его заносило то к одной обочине, то к другой.

– А что я могу поделать? – оправдывался водитель, дурными глазами глядя на дорогу. – На тракторе надо было ехать! У меня же не джип! У меня ласточка!

Тем временем «ласточка» зарылась в жижу по самый кузов и остановилась посреди пустынной дороги. Как назло, начал накрапывать дождь.