Сергей Зверев - Ударная волна Страница 5

– Это невозможно! – воскликнул Пуговкин. – Бессонов не имеет права…

– Молчать! – Хасан сказал это слово вроде и негромко, но Пуговкин осекся. Очень уж интонация была зловещая.

– Если я еще раз услышу слово «невозможно», ты лишишься одного уха. Для начала, – по-прежнему практически не повышая голоса, сказал Хасан. – То же самое будет, если еще раз меня перебьешь. Кстати, остальных это тоже касается.

Араб сделал многозначительную паузу. На этот раз вклиниться в нее никто не решился.

– Итак, приступайте. Мне важно, чтобы мы в течение ближайшего часа встретились с ледоколом. И чтобы при этом не присутствовали другие корабли. Как это устроить – дело ваше. Но помните – от этого зависят ваши жизни. Приступайте.

– Хорошо… – Пуговкин понял, что противоречить нельзя. – Но поймите, это же действительно нево… То есть очень трудно. Капитан ледокола не имеет права оставлять караван! Да и вообще – на что вы рассчитываете?! Ледокол вам все равно не захватить! Там охрана!

Хасан, не говоря ни слова, медленным движением вытащил нож. И внимательно посмотрел в глаза капитану.

– Понял, понял, – Пуговкин стал лихорадочно кивать. – Сейчас! Леша! Леша, передавай, что… Что у нас…

Радист придвинулся к своему аппарату.

– Что передавать? – глухо спросил он.

– Что у нас… – капитан явно не мог придумать ничего толкового. Впрочем, поблескивающее лезвие в руках Хасана было отличным средством для стимуляции фантазии.

– Подождите, Николай Степанович, я не смогу ничего передать! – неожиданно сказал радист. – Помехи! Очень сильные помехи! Я уже говорил вам! Правду говорю! – теперь радист уже обращался к Хасану.

– Знаю, – кивнул араб. На самом деле он просто забыл о помехах.

– Так, – Хасан взглянул на часы. – Помехи кончатся через четыре минуты. Вот вам как раз и время хорошенько продумать, что говорить будете. Смотрите, если что не так, умирать вы будете очень нехорошо.

Пуговкин сглотнул. Он понимал – этот тип не шутит. На несколько минут в рубке повисла тишина – тяжелая и вязкая, словно загустевшая смазка.

Наконец, еще раз посмотрев на часы, Хасан спросил:

– Ну, что там с помехами? Исчезли?

– Да, – кивнул радист.

– Тогда действуйте.

– Передавай, что среди спасенных моряков двое тяжело ранены, – тихо сказал Пуговкин. – Что своими силами мы им помощь оказать не можем, нужно переправить их на «Суряпина». Ну, передавай! И скажи, что это срочно, что они в критическом состоянии.

Глава 4

Капитан Бессонов проснулся от того, что почувствовал – корабль меняет курс. Причем, если бы его попросили сказать, по каким именно признакам он это понял, Бессонов объяснить бы не смог. Сказывался многолетний опыт хождения по морям. Он просто почувствовал, что корабль меняет курс, и был совершенно уверен, что не ошибается.

Чертыхаясь себе под нос, Бессонов слез с койки, оделся и поспешил на мостик. Хотя ничего особенного случиться не может, он просто не сумеет спокойно заснуть, пока не выяснит, в чем дело.

– Ну, и куда мы идем? – спросил капитан, входя в рубку. – Почему курс сменили?

– А откуда вы узнали, Павел Сергеевич? – восхищенно спросил радист, совсем еще паренек.

– Походишь по морю с мое – поймешь, – отозвался Бессонов. – Ну? Так в чем дело?

– Пуговкин на связь выходил, – сказал старпом. – Говорит, что двое из американцев, которых он снял с сейнера, тяжело ранены. Своими силами он обойтись не может, нужна наша помощь.

Бессонов только зубы сжал. Ну, он это Пуговкину припомнит! Конечно, медотсек на ледоколе получше, чем на сухогрузе, и врач поопытнее. Но все равно – мог бы Пуговкин своими силами справиться! А если бы что с оказанием медицинской помощи и не совсем хорошо пошло – никто бы его не упрекнул. Жаловаться на то, что на оказавшем тебе помощь корабле медицина не на высоком уровне, даже американцы не додумаются. Это же сухогруз, а не плавучий госпиталь! Но теперь, когда Пуговкин уже по радио помощи потребовал, отказать нельзя – а то напортачит там что-нибудь его медик, крайним моментально окажется капитан Бессонов, который в требуемой помощи отказал.

– И что ты решил?

– Поворачивать, идти к нему навстречу.

Бессонов нахмурился.

– А почему меня не спросил?

– Павел Сергеевич, вы же только-только спать ушли! Да и что бы вы сказали? То же самое и сказали бы. Разве нет?

Бессонов промолчал. С одной стороны, капитан был недоволен тем, что решение принято без него. А с другой – ведь о нем же Скурихин заботился. Да к тому же если в каждый вопрос самому влезать, то на кой черт тогда вообще нужны всякие заместители и помощники?

– А караван как же? – спросил Бессонов вслух.

– Да ничего с ним не сделается. Льды уже кончились, пусть помаленьку вперед двигаются, а мы их потом догоним. В крайнем случае, если все-таки полоса льда попадется, никто их напролом не погонит. Подождут нас. А вообще, я уверен, что не будет больше сплошных полос льда.

– Ладно, – кивнул Бессонов. – Не возражаю.

Через сорок минут сейнер и ледокол оказались в двух кабельтовых друг от друга. Сходиться ближе было неразумно – большие мощные суда в случае необходимости быстро не остановишь. Вышедший на связь Пуговкин сообщил, что высылает катер – море было довольно спокойным, так что решение было разумным. Бессонов дал «добро». Пуговкин сообщил, что кроме двух тяжелораненых есть еще двое с обморожениями. Их он тоже предлагал доставить на «Суряпина». Бессонов чертыхнулся, но согласился. Раз уж все равно задержаться пришлось, то почему бы и нет? Все-таки медицинский отсек на ледоколе намного лучше.

Вскоре от сейнера отвалил катер. В нем было шесть человек. Двое из них лежали – вероятно, это и есть те самые тяжелораненые американцы, – четверо стояли. Они были одеты в плотные робы с капюшонами, лиц не различить.

Катер пришвартовался к ледоколу. Сверху подали трап. Двое из катера стали осторожно поднимать одного из раненых. На палубе ледокола возле места, где пришвартовался катер, в этот момент было девять человек. Боцман, третий помощник капитана, врач, медсестра, два дежурных матроса в качестве санитаров и еще трое матросов в стороне – этим просто любопытно было посмотреть на происходящее. Вообще-то сначала любопытствующих было больше, но боцман их всех разогнал. Эти трое оказались самыми упорными, отошли недалеко и ненадолго. А когда уже начался подъем раненых, всем стало не до них.

Одним из наиболее уязвимых мест в плане Хасана было то, что на ледокол поднимались только его люди, которых, разумеется, никто из русских в лицо не знал. Конечно, вряд ли все русские знают всех на сейнере, но все же риск был. Собственно говоря, как раз для того, чтобы свести этот риск к минимуму, в его команде и были Брэд и Андрей – два человека с ярко выраженной европейской внешностью. Многие считают, что исламские экстремисты – это исключительно арабы. Ничего подобного. Белые среди них тоже встречаются – и не так уж редко. Истории Андрея и Брэда были в этом плане очень похожи – оба парня по каким-то причинам приняли ислам. И, как часто бывает с неофитами, оказались более радикальными и фанатичными, чем большинство тех, кто в этой вере родился и вырос. На них обратили внимание, парни поехали в Азию, там попали сначала в религиозные школы экстремистского толка, а потом и в лагеря подготовки боевиков. В итоге ни того ни другого нисколько не смущала необходимость стрелять в соотечественников. А за счет своей внешности пользы иной раз они могли принести больше, чем десять арабов. Сейчас был как раз один из таких случаев.

– Привет, братишки! – крикнул Андрей, перелезая через фальшборт. – Вот, притащили вам америкоса полудохлого.

Ни на одном лице не отразилось и тени сомнения в том, что моряк свой. Да, этого парня никто не знал в лицо. Ну и что? Он с другого корабля, невозможно же знать всех, кто идет с тобой в одном караване – особенно если в нем полтора десятка кораблей.

Парни опустили тело на палубу, над ним тут же склонился врач. И, сдавленно охнув, пошатнулся. В тот же миг Брэд и Андрей выхватили из глубоких карманов своих роб пистолеты. Цели были распределены заранее. Брэд выстрелил в боцмана, в матроса-санитара, затем во второго, но тот успел среагировать, кинулся на палубу, перекатился, и все же следующий выстрел его настиг. А Андрей взял на себя другое направление стрельбы. В первую очередь он стал стрелять в любопытствующих матросов, стоящих поодаль. Первый выстрел оказался удачным – пуля разнесла матросу подбородок и засела в горле, но вот вторая уже в цель не попала. Товарищ убитого оказался шустрым – он как заяц скаканул в сторону. Андрей выстрелил снова – и опять промахнулся. Трудно попасть из пистолета в движущуюся мишень на расстоянии почти в двадцать метров. А третий матрос с громким криком кинулся в другую сторону. Но тут же споткнулся и рухнул на палубу – притворявшийся раненым американцем Хасан выстрелил из сидячего положения и попал ему в спину. Раздался истеричный визг медсестры. Хасан вскинул пистолет – и девушка захлебнулась собственной кровью, пуля разнесла ей гортань.