Валерий Рощин - Секретный модуль Страница 5

Для связи с экипажем я использую элементы международного подводного языка. Его обязан знать каждый моряк. Язык до безобразия прост: один удар означает вопрос «Как ты?»; одиночный удар в ответ – «Все в норме». Два удара – «Проверь запас воздуха». Три – «Начинай (или начинаю) подъем на поверхность». Четыре – «Тревога, немедленно выходи (или выхожу)». Есть и более сложные системы подводного общения при помощи стука, однако мы обойдемся простейшим кодом. Чем проще, тем понятнее.

Выждав несколько секунд, выдаю третью серию ударов с равными промежутками времени.

Наконец слышим ответный стук по крепкому металлу прочного корпуса. А еще через секунду две верхние крышки бесшумно отходят в сторону, открывая темные жерла торпедных аппаратов.

Две пары во главе со мной остаются снаружи, пара Георгия Устюжанина готовится к визиту внутрь…

Глава вторая

Российская Федерация; одна из бухт восточного побережья Байкала. Несколько дней назад

Дорога была длинной, утомительной и волнующей.

Из Москвы до Улан-Удэ Воронин с Машей добрались обычным рейсовым самолетом, далее военный вертолет перебросил их на окраину небольшого рыбацкого поселка, раскинувшегося на берегу обширной бухты.

– Вам к пирсу, – махнул рукой один из летчиков.

– К какому? – старалась перекричать шум двигателей и винтов девушка.

– Он там один – не промахнетесь. Удачи!

– И вам счастливо!..

Андрей Воронин – субтильный молодой человек, выше среднего роста. Щуплый, медлительный, с изрядно подсевшим зрением и неуверенной нескладной походкой. Однако когда речь заходит о его умственных способностях, критики умолкают – парень по-настоящему талантлив; преподаватели и научные руководители в один голос предрекают ему блестящую карьеру.

Мария Скобцева. Девушка, получившая от Господа сказочную и почти неземную красоту. Стройная шатенка среднего роста с высокими скулами, немного раскосыми зелеными глазами, мраморной кожей и роскошными формами. Воплощение женственности и изящества. До обидчивости самостоятельна. До истерики окружающих часто меняет цвет волос, прическу и стиль одежды.

Спустившись к пирсу, парочка погрузила шмотки на катер и после сорока минут изнурительной качки взошла на борт плавучей платформы. До цели путешествия оставалось совсем немного – каких-то пятьдесят метров.

– Приветствуем! Мы вас заждались, – встретил их ослепительной улыбкой сорокалетний мужчина в потертых джинсах и полинялой футболке. Приняв багаж, он покашлял в кулак и представился: – Иван Ильич Иноземцев – доктор биологических наук, научный руководитель экспедиции.

Познакомившись, троица переместилась в надстройку платформы и поднялась по трапу на жилую палубу.

– Устали? – повернул Иноземцев в коридор с каютами.

Воронин пожал плечами, а девушка лукавить не стала:

– Есть немного.

– Усталость – дело поправимое. Скоро отоспитесь, отлежите бока и прочитаете все книги из нашей скромной библиотеки.

– Как отлежим бока? – удивился Воронин. – Нам говорили, будто у вас полно работы и не хватает сотрудников…

– Правильно говорили. Только вы забыли о карантине, который обязателен для всех новых сотрудников, получивших доступ в подводную лабораторию. Две недели абсолютного покоя под строгим наблюдением врачей.

Все верно: в Москве перед отправкой на Байкал им сказали о предстоящем карантине. Вот только о его длительности упомянуть забыли.

– Две недели? – надломила тонкую бровь девушка.

– Увы, – развел руками Иноземцев, – врачи обязаны произвести осмотр, взять анализы, исследовать их… Короче говоря, целый комплекс мероприятий, ради того, чтобы на глубину ушли абсолютно здоровые сотрудники. Ну, вот мы и на месте, – поставил он сумку возле дверцы с номером «21», отпер ее и отдал ключ девушке. – Прошу. А ваши апартаменты, Андрей, напротив. Держите ключ…

Платформа представляла собой старую грузовую баржу, прошедшую капитальный ремонт и соответствующее переоборудование. Много лет назад на ней перевозили щебень, песок и другие строительные материалы, зато сейчас она выглядела не хуже солидной гостиницы для европейских туристов и любителей острых ощущений. В трюмах размещались склады, спортзал с тренажерами и сауна с закрытым бассейном. На первой палубе – посты связи и охраны, медблок со стационаром, камбуз и ряд служебных помещений для обработки полученных с глубины данных. Этажом выше находились полсотни комфортабельных кают для персонала, кают-компания с небольшим баром и солярий с открытым бассейном. Над второй палубой высилась ходовая рубка, крылья мостика и единственная мачта с ходовыми огнями и антеннами.

В каютах обосновался разнообразный научный люд, так или иначе связанный с изучением гидросферы. По соседству проживали профессиональные моряки, медицинские работники и пловцы-охранники, должные оберегать ученых над и под водой от всевозможных напастей.

Огромную платформу удерживали на месте четыре мощных якорных цепи. «Зачем? – непременно воскликнул бы некомпетентный обыватель. – Ведь в тихой бухте отродясь не случалось сильных штормов!» – «Волнений выше пяти баллов в обозримом прошлом действительно не случалось, – спокойно возразили бы инженеры, конструкторы и те, кто отвечал за общий результат экспериментов. – Но к чему понапрасну рисковать? Платформа связана с подводной лабораторией паутиной стальных тросов, шлангов и кабелей, по которым на глубину поступает воздух и электропитание. Если верхнюю часть этого симбиоза сорвет ветром или ударом высокой волны, то возможны два варианта. Первый: довольно тяжелая лаборатория, корпус которой изготовлен из титана, останется на дне, но лишится энергии, что равносильно катастрофе. Второй и наихудший: стальные тросы выдержат, и платформа потащит за собой лабораторию до встречи с ближайшими скалами».

Да, приключись такое дело – последствия стали бы трагическими не только для исследователей морской флоры и фауны. Именно поэтому во время капремонта старую баржу оснастили современным оборудованием: дизельным двигателем, системами управления, навигацией и средствами связи. А перед ходовыми испытаниями новенькое плавсредство принял профессиональный экипаж: капитан, два помощника, стармех, боцман, кок и шестеро матросов.

* * *

Все в нашем мире скользко и относительно. Для кругосветки под парусом две недели – ничтожно мало, а для жизни в ограниченном пространстве – бесконечная пытка. Чем себя занять в пределах стоящей на приколе платформы молодым, полным энергии людям в течение полумесяца? Вся работа внизу – на глубине пятидесяти метров; развлечений тоже никаких. Если не считать трех эфирных телеканалов и осточертевшего бассейна.

– Я дочитал последнюю книгу, – с грустью констатировал Воронин за ужином в кают-компании. – У тебя есть что-нибудь почитать? Могли бы поменяться…

Мария подцепила на кончик вилки кусочек жареной рыбы, попробовала его, поморщилась и отодвинула тарелку.

– Есть несколько журналов, но они вряд ли тебя заинтересуют.

– Рукоделие? Косметика? Мода?…

– Да, обычные журналы для женщин. Я их, кстати, тоже давно прочитала.

– Чем же ты спасаешься от безделья? – недоумевал Андрей.

– Отсыпаюсь, пересматриваю любимые фильмы – в моем ноутбуке целая фильмотека.

– Тебе проще. А я обязательно должен проглотить десяток страниц перед сном. Придется листать литературу по ихтиологии.

Девушка едва сдержала улыбку. За несколько дней знакомства у нее сложилось о молодом человеке довольно противоречивое мнение. С одной стороны, Воронин был бесконечно увлечен наукой со всеми вытекающими последствиями: не пил, курил очень редко, драгоценное время на всякого рода глупости не разбазаривал; с другой – поражала его неприспособленность к современной жизни. Порой Маше казалось, что судьба свела ее с пятилетним ребенком, не умеющим завязать шнурков, не знающим, в каком месте переходить улицу, и не ведающим, сколько стоит в магазине хлеб.

– Могу подкинуть энциклопедию технического дайвинга, – предложила она.

Андрей ответил равнодушным взглядом.

– Признаться, я сыт по горло трехнедельной подготовкой в «Посейдоне».

– А мне понравилось! Имей я свободное время – обязательно стала бы членом этого дайвинг-клуба…

Первичную подготовку по подводному плаванию Мария с Андреем прошли в московском дайвинг-клубе «Посейдон». Неделя теории, неделя занятий в бассейне и неделя практики в акватории Можайского водохранилища с погружением на максимальную глубину сертификации – восемнадцать метров. Основам худо-бедно научились, а главное – перестали бояться приличной, по их меркам, глубины.