Алексей Клёнов - Риск без права передачи Страница 5

– Что?

Азик, снимая подключенные к сканеру наушники, по-жигански цыкнул сквозь зубы:

– Маячка нет, точно. Взрывчатки вроде бы тоже нет, но с тем, что у меня имеется, стопроцентной гарантии дать не могу. Собаку бы.

– Ага… А так же рентген, бригаду врывотехников, и расписку от боевиков, что взрывчатки в машине нет. Ты мечтатель, Азик. Ищи, грусть, ищи.

Озадачив Биишева, я направился к Олегу. Тот лениво покуривал, ожидая от начальства, то есть от меня, дальнейших распоряжений. Лежащего на животе «экспедитора» он использовал в качестве пепельницы, периодически стряхивая ему на спину пепел. Подойдя, я ткнул в «экспедитора» указательным пальцем, потом им же повращал в воздухе, давая понять: будем «крутить». Кивнув, Олег щелчком откинул сигарету, и небрежно процедил:

– Командир, а на хрена нам этот заморыш? Мороки с ним. Охраняй его, оформляй, а он потом на нас жалобы будет строчить за бесчеловечное обращение. Всё равно теперь за трупы отписываться. Давай его грохнем, а? Где три жмура, там и четыре. Скажем, что сопротивление оказывал. Или завалим его из «Стечкина». Вон их аж два лежит. Пули такие тяжелые, литые, калибр девять миллиметров. При попадании клочья мяса вырывает, ты ж знаешь. Скажем, что попал под пулю своих же «чехов», в перестрелке. В первый раз что ли?

Выдавая свой диалог, Олег бестактно попинывал «экспедитора» носком «берца» под ребра, и весьма ощутимо. Что-то, а давить на психику и организм Олежка умеет. Теперь следовало и мне подключиться к игре «плохой и хороший полицейский», и убедить клиента раскаяться чистосердечно и бесповоротно, пока мой напарник – псих и отморозок – не реализовал свои кровожадные планы. Как ни странно, но это действует, не смотря на то, что все кино смотрят, книжки читают, и про этот приёмчик наслышаны. Видимо, сказывается уровень восприимчивости, в зависимости от ситуации. Одно дело наблюдать за таким действом на экране телевизора, сидя в мягком кресле, и совсем другое – оказаться в роли испытуемого. А, скорее всего, здесь, в Чечне, народ настолько привык к безраздельной власти человека с оружием, что сомневаться в искренности его намерений пристрелить не приходится. И от боевиков народ натерпелся, и от наших, если честно. Такая уж планида у этого маленького горского народа. И вроде некого в том винить, так уж исторически сложилось. Потому что если начнёшь копаться в прошлом, и искать крайних да виноватых, то заберешься в такие дебри, что останется только атомную бомбу сбросить, чтобы всех виновных разом наказать.

Однако этот клиент оказался совсем уж хлипким, и колоться начал, даже не дождавшись моего вступления. Осторожно повернув голову в бок, чтобы видеть хотя бы наши ноги, он зачастил скороговоркой:

– Мужики, не убивайте! Аллахом клянусь, я ничего не знаю, никому зла не сделал. Я завскладом в частной фирме работаю, в Магасе. Никогда не воевал, здоровье у меня слабое…

Остервеняясь, Олег уже от души саданул мужика под ребра, и рявкнул, окончательно вживаясь в роль:

– А было бы здоровье, наших пацанов резал бы, да, сука?!

Взвыв от боли и скрючившись, мужик проскулил:

– Нет, мамой клянусь! Я в жизни никому плохого не сделал. Это всё племянник мой, будь он неладен. Он у Лечи Кацаева в отряде. Нашёл меня, сказал что Леча велел перевезти груз, сдать по назначению. У меня же накладные, транспорт – всё под рукой. Или вырежут всю семью. Я не знаю что в машине, честно! Мне загрузили, посадили вот этих грузчиками и водилой, сказали – вези. Но всё что знаю, я скажу. Только не убивайте! Дети у меня, трое…

Жестом остановив Олега, я велел:

– Иди в машину, помоги там. Я сам разберусь.

Вздернув незадачливого завскладом за шкирку, я прислонил его спиной к дверце кабины, и осмотрел плечи, сорвав рубашку с курткой до пояса. Синяков от приклада не видно, следов пороха и ружейной смазки на ладонях тоже нет. Похоже, не врет, что не боевик, просто складская крыса. Особо проверил манжеты куртки, и уголки воротника, на предмет вшитых ампул с какой-нибудь гадостью. Сталкивались мы уже с таким. Захваченные «чехи» бывает, что раскусывают вшитые в одежду ампулы с синильной кислотой или цианидом, чтобы не попасть в плен, и не расколоться. Потому что месть своих будет хуже смерти. И не только предателя накажут, но и всю его семью, в этом кладовщик прав. Иногда я даже подумываю, что если б мы применяли подобные методы, то с боевиками покончили бы в месяц. Вот только связаны мы по рукам законом. И это правильно. Иначе чем мы будет отличаться от тех же «чехов»? Хотя, если честно, иногда так и подмывает…

– Ладно, не дрожи. Если не врёшь – жить будешь. Но слова твои надо проверить. Если соврал…

Прервал меня голос командира из рации:

– Кич, здесь Рысь.

Нажав на кнопку передачи, я отозвался:

– На связи.

– Через полчаса ждите вертушку из Грозного с «большим братом». Груз, задержанного и трупы сдадите им. Благодарю за службу.

Ага, ясненько. «Большой брат» это, конечно же, эфэсбэшники. Интересные дела. Им-то здесь чего понадобилось? Однако командира я загружать своими вопросами не стал, дисциплинированно ответил «есть», и обернулся на короткий свист Азата, который выглянул из кузова, и поманил меня пальцем. Пристегнув кладовщика наручниками к дверце, я коротко велел «Стой смирно», и подошел к заднему борту. Азик с Олегом сидели на боковых скамейках с озадаченными физиономиями. При этом оба почти синхронно почесывали себе затылки. Перемахнув через борт, я подошел к ним, опустился на скамью. Заглянув в одну из вскрытых штык-ножом жестянку с олифой, заметил, что она на две трети пуста, как будто содержимое отлили. Или словно из неё вынули нечто, тем самым уменьшив объём. Азик смотрел на меня с хитрецой. Олежка нервно разминал сигарету меж пальцев. Оценив театральность момента, я попросил:

– Ну? Давай, Азик, без драматургии.

Биишев недовольно вздохнул и полез под брезент, которым были накрыты ящики с плиткой.

– Скучный ты человек, Кич. Нет в тебе полёта. Такой эффект обломал!

И бросил мне под ноги объёмистый брикет, сложенный из чего-то светлого, запаянного в полиэтилен и кое-как обтёртого сверху ветошью. Сквозь покрытую олифой плёнку просвечивали пачки денег. Что характерно – не российских рублей, а зелёных американских. Даже номинал банкнот различим: стодолларовые купюры, в упаковке двадцать пачек. Итого двестси тысяч. В кузове десять жестянок с олифой. Если допустить, что в каждой лежит по такой же пачке, то у наших ног ни много, ни мало как два миллиона баксов. Не то чтобы дух захватывает, но впечатляет, надо признать. Теперь понятно, почему этим занимаются эфэсбэшники. Понятно, почему хренов гранатометчик хотел уничтожить машину со своими подельниками, и нас заодно. Такой куш легче уничтожить, чем отдать врагу. Хотя не факт что баксы настоящие, вполне могут оказаться и фальшивкой. Но всё равно на приличную сумму. Хорошие подделки тоже денег стоят, и не малых.

То, что произошло дальше, стало для меня полной неожиданностью, и произвело эффект ещё больший, чем куча денег под ногами. Олег, смяв сигарету и швырнув её на пол, хрипло спросил:

– Мужики, а может этот наш шанс, а?

Азат недоуменно выдохнул «Не понял…», а у меня как-то нехорошо засосало под ложечкой. Потому что я ход Олежкиных мыслей просёк сразу. Это очень неприятно осознавать, что твой боевой товарищ может скурвиться. А ведь мы с Олежкой во многих переделках бывали, и кровью повязаны, и пота не один литр вместе пролили. Не мог он такого предложить, ну никак не мог! А он, гад, конкретизировал, скорее для Азата, поняв по выражению моего лица, что я сообразил к чему он клонит:

– Парни, мы уже не первый год корячимся за двадцать «косарей» в месяц. А что мы имеем? Я пять лет по съёмным квартирам, Азик восемь лет в общаге, и перспектив никаких. Игорь, ты сам с родителями живёшь, а пора бы и свою крышу над головой иметь. Ну, еще по паре штанов имеем. И всё это, заметьте, при постоянном риске лишиться здоровья, а то и жизни. Так, может, жизнь нас решила и поласкать немного? Ну, сдадим мы это богатство, как положено. Так местные менты и прокурорские разворуют. Или вы думаете здесь всё по-честному? А то и духам баксы вернут, тоже не такой уж невероятный случай. Мало среди местных силовиков продажных? Мы ж не дети, мужики! Что мы, трое офицеров с опытом, не сумеем всё обставить по-умному? Ну, получат прокурорские на пару упаковок баксов меньше. Откуда им знать, сколько здесь было? А мы себя на много лет обес…

– А с мужиком что будешь делать? – резко перебил Азат, и ткнул пальцем в сторону кабины.

Олег молча отвел глаза, и хмыкнул:

– Да мало ли…

Азат, сузив глаза до щёлочек, посмотрел на меня, и резко спросил:

– Ты что молчишь, Кич? Ты понимаешь, к чему он клонит?

Я понимал настолько, что не хотелось ни о чём говорить. Это очень паршивое чувство осознавать определённую правоту Олега, и в то же время понимать, что его рассуждения попахивают предательством и подлостью. Потому что если так, то на хрена вообще всё? На хрена мы рискуем жизнями ради закона и порядка, да и сами закон и порядок на хрена? Ну, ладно, пусть зачастую видимость закона и порядка, к тому же изрядно подмытая продажными политиками, лживым правительством, несправедливостью власти, всеми перекосами и несообразностью нашей жизни. Но закон, даже в том виде, что он есть, это то немногое, что ещё удерживает нынешнее общество на краю пропасти. Отмени его, и всё полетит к чёртовой матери. Потому что полагаться исключительно на совесть и порядочность наших сограждан, мягко говоря, неразумно. Вот он живой тому пример, сидит напротив меня, и скрипит зубами от бессилия, уже понимая, что на его предложение я не соглашусь. А ведь он офицер элитного подразделения МВД, призванный соблюдать и защищать тот самый закон. Мать вашу, что же тогда требовать от остальных?!!