Юлия Черных - Мощи Святого Зайца Страница 5

Правда, суеты от нее тоже хватало. Маша ухитрилась толкнуть Олега под локоть так, что он порезал палец, и трогательно хлопотала, промакивая ваткой и заклеивая пластырем.

Ночью Степан долго не засыпал и думал о Маше. Он не думал что-то конкретное, просто ощущал, как греет его изнутри пушистый шарик нежности, имя ему — Маша. Потом ему представилось, что Маша тоже там, за стенкой думает о нем, и решил, что удивительно глупо лежать вот так, по разные стороны, когда можно вместе о чем-нибудь поговорить. Степан встал, натянул штаны и вышел на террасу.

Он успел в последний момент. На террасе резко пахло горячим маслом. Маша стояла у стола, держа на ладони пластинку шуршунчика, явно собираясь ее проглотить.

— Нет! — закричал Степан. — Это смерть!

Он метнулся к спиртовке — масло розовое, уже неплохо, — потом к Маше.

— Я все правильно сделала, — сказала она обиженно и откусила краешек пластины. И моментально задохнулась. Лицо ее сделалась багровым, потом побелело до синевы, резко выступили веснушки. Маша согнулась, схватилась за живот и сипела, пытаясь вдохнуть.

— Олег!!! — заорал Степан на весь дом. — Антидот, быстро!

Выбежал Олег со шприцом в руке, прицелился и загнал иглу в вену на шее. Маша наконец смогла вдохнуть, на лбу ее и висках выступил холодный пот.

— Как каторж…жники это ели, — прошептала она.

— Никак! — сердито сказала Олег. — Им давали еду с приправой, там действующего вещества микрограммы. А ты съела полсотни смертельных доз. Как еще жива, непонятно.

Маша села на стул и заплакала.

— Я не хотела быть обузой, — проговорила она сквозь слезы. — Я тоже хотела стать сильной. В пещере…

— Что в пещере? — насторожился Степан.

Маша подняла мокрое от слез лицо.

— Я видела девственницу, — твердо сказала она. — Это страшный человек.

Мартин любил смотреть, как его девушки одеваются. Как раздеваются, он тоже любил смотреть, но это был совсем другой процесс.

Стоя у зеркала, Ольга расправляла на себе эластичный каркас. Грудная лента все время соскальзывала, открывая аккуратную грудь с отчетливыми сосками. «Спаси и укрепи, преблагой Мартин», — в несчетный раз за сегодняшний вечер обратился Мартин к небесному покровителю, переводя взгляд на шею. Но это не помогло. Буквально каждая часть Ольгиного тела манила жадно впиваться губами, нежно целовать или хотя бы ласково поглаживать.

Справившись с лентой, Ольга принялась распихивать по каркасу датчики, усилители движения и предметы неизвестного назначения, в которых Мартин подозревал оружие. Он насторожился, заметив, что Ольга закрепила на икрах прыжковый движок.

— Собираешься прыгать через лужи?

Ольга пожала плечами.

— Через крыши. Снизу в дом не проберешься. Я прошла через катакомбы, посмотрела. На уровне поселка стоит противотуннельная защита. Судя по эхолоту, защита окружает дом со всех сторон. Да! Знаешь, кого я видела в катакомбах?

— Кого?

— Помнишь девочку, которая с Эллочкой жила в одной комнате, еще в послушницах?

— Нет, конечно. Я должен ее помнить?

— Мастер-регистратор ее сбагрил черным астроархеологам, вы с Эллой еще обсуждали.

— Так это когда было?

— Год назад. Так вот, Мартышкин, ее-то я в катакомбах и встретила.

Мартин наморщил лоб.

— Что она здесь делает?

— Наверное, крадет что-нибудь. Мощи святого зайца, или моркву нетленную. Есть же на Ликусе какие-нибудь раритеты.

— А нам она дорогу не перебежит? — озабоченно спросил Мартин.

— Да пусть хоть сто раз перебегает! Хоть растопырится на этой дороге! Кто она такая? Простая послушница, девка пустоголовая, не знаю чего там мастер-регистратор в ней нашел, но…

Зазвенел коммуникатор. Мартин поспешно подошел к стойке, нажал кнопку приема, послушал.

— Наши вошли в систему, — объявил он Ольге. — Завтра будем штурмовать. Определись с местом посадки и… и береги себя, ладно?

С утра Олег уехал в город и включил защиту на всякий случай. Вдоль ограды замерцали лиловые полоски, Маша с опаской на них поглядывала и из дома не выходила. Степан решил, что пора проверить хранилище. Посторонним не полагалось при этом присутствовать, но не выгонять же девушку за защитный контур.

Разумеется, она моментально возникла, когда Степан открыл потайную дверь. Хранилище работало исправно. Прозрачный куб, разбитый на ячейки, прилежно мерцал, между ячейками пробегали молнии. Степан плюнул в кювету ДНК-контроля. Опознание прошло, куб помедлил и перестал искрить.

Сначала Степан достал коллекцию информационных кристаллов, придирчиво осмотрел каждую запись.

— Это моя гордость, — сказал он Маше. — Двадцатый век, Земля-матушка. Собрание народного творчества. Люблю иногда процитировать по памяти.

— А я думала, Вы сами сочиняете.

— Куда мне! — он отставил кристаллы, погрузил внутрь руки и достал чашу.

— Что это, — прошептала Маша. — Неужели… она?

Степан кивнул. Чаша Грааля, немного помятая, источала тепло и опасность. Маша протянула палец, но не решилась дотронуться.

— Не бойся, она сейчас неактивная.

Маша отступила на шаг.

— У меня в келье над кроватью висела икона «Моление о чаше отрока Бориса». Матушка наставница, когда сердилась, говорила, что если я буду шалить, меня поразит небесным огнем, как этих грешников в храме. А я сначала плакала, а потом подумала, каково же было самому отроку. Он, наверное, ничего такого не хотел, он сам испугался, когда вокруг стали падать люди.

— До усрачки, — выразительно сказал Степан. — Отрок Борис — мой родной дедушка. Странный был человек, стихийный оптимист, как он сам о себе говорил. Я читал его записи. Прабабка повела его в храм на праздник Обретения Чаши и когда очередь дошла целовать, только он к ней прикоснулся, как почувствовал, будто смотрит через него некто неведомый, но безгранично могущественный, оценивает людей вокруг, судит. И тут загрохотало…

— «И видел отрок, кто черен душой, а кто чист и мерил Господь их на весах справедливости», — процитировала Маша. — Что у вас еще интересненького?

Степан поставил чашу в хранилище и вынул из соседнего бокса хрустальную шкатулку треугольной формы, в которой чернел продолговатый предмет.

— Сокровища Тамплиеров. Не полный комплект, к сожалению. Жан де Моле, великий магистр ордена постарался скрыть драгоценные, с его точки зрения вещи: семисвечник царя Соломона, четыре золотых фигуры евангелистов из храма Гроба Господня, корону иерусалимских царей. Но подлинное сокровище перед тобой: указательный палец Иоанна Крестителя!

Машу передернуло. Степан усмехнулся, убрал ларец и достал шкатулку слоновой кости.

— А это мой любимый святой, Георгий Победоносец. Я в детстве думал, что его подвиг — победа над змеем; оказалось, ничего подобного. Змей — это так, между делом. Георгий славится своим стоицизмом. Как его только не убивали, какие пытки не придумывали! Колесо, утыканное острыми мечами, ров с негашеной известью, сапоги с гвоздями. Святого били палками по устам, произносящим символ веры, распиливали пилой, бросали в сухой колодец, дробили тело на части, посыпали раны солью, заливали свинцом, варили в котле, придавливали огромным камнем, но он все не умирал. Отчаявшись, император отрубил ему голову.

— Ужасно, — Маша потерла глаза.

— Не только у Георгия, в житии многих святых большую часть занимает описание пыток и жестоких способов убиения. Такое впечатление, что их сочинял психически нездоровый садомазохист. Но так и было. Видимо, первохристиане вызывали у тогдашних властей особую неприязнь, до судорог, до полного… Что это?

С крыши послышалось шебуршание, быстрый топот. Степан сунул Маше в руки шкатулку и ринулся к окну, потом сбежал вниз. Через некоторое время он вернулся, отирая пот.

— Ящерица-прыгунец, — объяснил он. — Как она через защиту перебралась, интересно?

Степан убрал шкатулку в хранилище, закрыл и запечатал дверь, пройдясь пальцами по деревянным панелям.

После обеда Маша вызвалась сделать Степану массаж, «чтобы кровь разогнать». Но руки ее делали что-то такое, что не разгоняло кровь, а навевало сон. Степан расслабился и задремал.

Убедившись, что мужчина спит, Маша повела себя странно. Она прошла на террасу, высыпала на блюдце горошинки лекарства, выбрала самую большую горошинку и облизала. Под белым налетом показался металл. Маша с силой нажала на горошину, та едва слышно пискнула.

Затем она достала ватку с кровяным следами, уколола иголкой палец и капнула рядом. Потом выдвинула анализатор, положила два кусочка ваты в кюветы и задвинула обратно. Анализатор зажужжал, обсчитывая генетический код, и через некоторое время выдал результат. Маша взяла распечатку и некоторое время смотрела на нее, моргая. Потом очистила кювету, села у окна и уставилась на улицу.