Укрощенный тигр - Сергей Иванович Зверев Страница 5

Мишка приложил козырек руки к голове:

– Рядовой Осадчий, радист 21-го экипажа, 94-й отдельный танковый батальон 51-й Уманской Краснознаменной танковой бригады.

Алексей внимательно рассматривал мальчика. Тот доходил ростом ему едва ли до плеча, на щеках не было даже намека на растительность, а голос то и дело срывался на подростковый фальцет. Но вопрос про возраст задавать мальчишке не стал, не желая обидеть. Сам столкнулся во время службы с недоверчивыми взглядами, которыми одаривали его старшие чины, не веря, что безусый парень недавно после танкистской школы может командовать экипажем из четырех человек, а теперь уже целой ротой в десять танков.

– Вольно, – отдал он команду, и Мишка выдохнул, так что выкаченная колесом грудь снова исчезла под пузырем ватной куртки. Они помолчали минуту, лопоухий мальчишка кивнул на свежую могилу:

– Гады, заставляют еще и самим себе рыть могилу. Я в такой лежал.

– Ты в могиле лежал? – Алексей поднялся на ноги, с трудом зашагал в сторону застывших черных руин.

– Ага, меня мама столкнула в яму, когда немцы стрелять начали, чтобы сверху мертвецы нападали и меня закрыли. Меня потом Виктор Макарыч спас, они нашу деревню отбили у немцев. Он услышал, как я кричу в яме, и вытащил меня.

– И ты поэтому в танковом батальоне служишь?

– Они меня сначала в детский дом отправить хотели в эвакуацию, только все никак из окружения выйти не могли. Я месяц в танке жил, выучил все, из пулемета научился стрелять. И спас их от немцев. Нас когда в лесу разведка немецкая окружала, я к ним вышел и сказал, что видел, как советские танки поехали в сторону железной дороги. Они мне поверили, потому что я им наговорил всякого. Что работать на них буду, что партизан выдам. Даже руку одному офицеру ихнему пришлось целовать. Тьфу. – Мишка смачно сплюнул от неприятного воспоминания и вытер рот грязным рукавом ватника. С любовью посмотрел на прозрачного петушка – терпеть уже никаких сил не было. Но вздохнул и припрятал драгоценный подарок снова за борт ватной куртки – пускай дожидается вечера. В темноте землянки можно будет закрыть глаза и несколько раз лизнуть карамельного красавца. Тогда мама точно приснится ему живая, с цветами от учеников.

– А как ты здесь оказался, в батальоне?

– Сбежал от немцев, они меня с собой взяли. А я ночью вылез через печку, коня украл и к нашим обратно в лес.

– И тебя решили в батальоне оставить?

– Виктор Макарыч хотел меня в училище танковое отправить. Но без документов отказали, ну и мне тогда 13 исполнилось, нельзя. Болтался без бумаг, объедал пайку командирскую. А когда я в карауле стоял ночном и из пулемета немецкую «раму» сбил, в ней почта еще важная оказалась. Потом телефонограмма пришла о присвоении медали и звания рядового за подвиг, и комбат вытребовал на меня книжку красноармейца. Медаль-то без документов не вручить. Радистом к ротному уже товарищ комбат меня потом определил в экипаж, чтобы места поменьше занимал. Мы там впятером ездим, а я мелкий. – Историю своей жизни маленький воин рассказывал обыденно, словно школьник выученный урок.

Но Алексея его рассказ воодушевил, вернул снова надежду. Вот ведь перед ним мальчишка зеленый, ему даже 16 нет. От смерти ушел прямиком из могилы, от немцев вырвался, а значит, есть всегда шанс на спасение. Нельзя руки опускать, тонуть в горе. Тем более ждут его в селе рядом со «Зверобоем» проверенные за три года ребята, ставшие родными. Семен Михайлович, который радеет обо всех, словно отец родной. Логунов, как старший брат, надежный и опытный, без слов понимает командира. И младшие братья, Коля и Руслан, шкодные иногда, могут устроить бучу от избытка молодых сил, только всегда готовы прийти на помощь. Не просто плечо подставить, а защищать свой экипаж грудью. Война сплотила, сделала чужих людей близкими, какими и по крови не бывают. Соколов расправил плечи: «И я тоже за них отвечаю, как командир, как близкий человек. С меня пример будут брать, я унылый, и экипаж загрустит. Поэтому держать себя надо в руках и верить в лучшее. Встречу Ольгу, обязательно встречу, недолго осталось потерпеть!»

Приободрившись, Алексей потрепал парнишку по плечу:

– Рад был знакомству, рядовой Осадчий. Побегу я, дел много.

– Ага, там комбат с обходом проверяет, как на постое устроились, – кивнул Мишка.

И Соколов заторопился назад к землянкам, где вовсю кипела фронтовая обычная жизнь. Он стянул мокрую форму, развешал ее на веревках, надел сухое исподнее, летний комбинезон сверху и пошел знакомиться со своей ротой. На полянке у танков, где возились мехводы, собрались командиры и рядовые члены экипажей.

– Товарищи командиры отделений, докладывайте по очереди, номер машины, имена остальных бойцов. – Лейтенант внимательно всматривался в каждое лицо. – Также мне необходима информация от механиков-водителей о техническом состоянии машины, сведения от наводчика о наличии боекомплекта, и радисты тоже по своей технике докладывают.

Незаметно подошедший со стороны развороченного снарядом огорода Савченко прислушивался к беседе: молодец, и поближе всех посмотрит новый ротный, и по техсоставу пройдется. Сразу двух зайцев.

Он откашлялся, так чтобы в его сторону повернулись головы в шлемах.

– Здравия желаю, товарищи танкисты. Проводите знакомство, мешать не буду. Вы ко мне к семи часам подходите на совещание, товарищ лейтенант.

– Есть, – коротко ответил Алексей, отдал честь, почувствовал на себе пристальный испытующий взгляд комбата.

После общения с личным составом роты Соколов еще раз проверил форму, все ли на месте. Натянул гимнастерку и шаровары, пригладил волосы, заправил получше гимнастерку под ремень. Принципиально для него было выглядеть опрятно даже во фронтовых условиях.

Сзади с деревянного настила внутри землянки, где на ночлег устроились танкисты командирского танка «007», фыркнул Руслан, пулеметчик экипажа:

– Как на свидание собираетесь, Алексей Иванович.

– Ничего ты не понимаешь, Руслан, молодой еще, – из темного угла сквозь наплывающую дремоту ответил ему Василий Иванович Логунов, наводчик Т-34. – По командиру сразу видно, как он умеет со своими бойцами управляться. Если у него ремень набок, подвортничок торчит, то и в бою он будет тоже все криво делать. Глупые приказы отдавать, метаться, как заяц по полю.

– Так, может, человек просто не успел, тревога боевая или атака неожиданная с воздуха, – упирался упрямый Омаев. В глубине души он был с командиром экипажа согласен, но горячая южная кровь не давала вот так сразу согласиться.

Алексей дослушивать их спор не стал – пора на совещание ротных командиров. В просторной землянке была жарко натоплена печь, так что он сразу почувствовал, как накрывает усталость и сонливость. Но Савченко долго не размышлял:

– Завтра идем