Встреча с родиной - Александр Стрельников Страница 5

Все суетятся, на территорию базы заезжают автобусы, я насчитал всего семь. Большие, пассажирские. Водилы, обычные гражданские, открывают багажные отсеки, которые моментально заполняются шмурдяками со снарягой. Трогаемся чуть за полночь, за стеклом стоят инструктора и сотрудники лагеря, машут и свистят, провожают в добрый путь.

Маршрут автобусов проходит через Ростов, мимо Новочеркасска. Родные места, особенно грустно проезжать их, зная, что там дом, семья, друзья. Люди, которым на тебя не похуй, и те, кто искренне делают вид, что это так. Карьера, достижения, все, что я обрел в жизни к своим 28 годам, было поставлено на зеро. Теперь я солдат. Теперь мне надо думать о единственной важной и великой цели: битве за Родину. Битве за Россию. «Подъем и упадок народов зависит от судьбы сражений», – писал дед Юнгер. Ком подкатил к горлу.

Мирная жизнь растворялась по мере того, как мы ехали по ночной трассе М-4. Я решил поспать. Проснулся буквально как в кино. Открыв глаза, я увидел дорожный указатель таможни и название – Луганская Народная Республика. Странно, думал, мы на Бахмут едем, он в ДНР вроде.

– Просыпайся, мы в ЛНР, – толкаю Макса.

Семь утра, в Краснодаре в это время солнце игриво прячется в посадках на полях и иногда бьет в глаза. Так получается, когда едешь по трассе утром. Здесь по-другому. Небо и земля одного серого цвета, утренний туман ограничивает видимость. Невыносимая серость бытия. Едем по поселку какому-то, думаю про себя, что раз едем в автобусах, как на параде, то до войны еще далеко. Проезжаем какую-то разрушенную сгоревшую хату. Позже это станет типичным пейзажем, и я скорее бы удивился целому и невредимому дому, без дырявого от осколков шифера на крыше.

Через некоторое время хаты сменились на хрущевки, какой-то город, на въезде блокпост с российским и советским флагами, бойцы проверяют легковушку. Не могу понять, Луганск это или что? А что, в ЛНР, кроме Луганска, городов нет? Да как же эта серость напрягает, тут «Русская весна» или что вообще? Начинаем ехать по какой-то грунтовке, видимо, скоро высаживают. Ссать охота.

Автобусы привозят на какой-то пятачок, вокруг деревья, за деревьями дорога. Стоит разрушенное здание. Выгрузились, какие-то люди ходят и как зазывалы орут:

– 1-й отряд есть тут? Сюда, ко мне все подходим, кто с 1-го отряда!

– 10-й ШО, подходим быстрее, блядь!

– Быстрее 3-й отряд, хули вы встали там, потом вещи заберете, мне список проверить надо!

Нашелся и наш зазывала – начальник штаба отряда. Проверка по списку – все на месте. Показывает нам на ящики с БК, говорит, закидывайте в КамАЗ и сами прыгайте в кузов. Я ездил в КамАЗе по срочке, приятного мало. Думаю, ну вот, прощай комфорт, с грустью глядя на уходящий автобус.

Нас человек десять, едем, курим, пытаемся перекричать мотор и спорим, куда нас везут. Привезли получать броню, магазины и разгрузку. Есть такой забавный тип людей – идейные пиздоболы. На Молькино нам один человек, тоже из первоходов, рассказывал, что у каждого отряда есть своя мародерская база, куда свозятся трофейные натовские броники, разгрузки и стволы. Там можно будет выбрать себе что угодно, с экипой проблем нет. Видимо, там ты и превращаешься в того самого легендарного бойца ЧВК «Вагнер» из интернета. Он решил верить в это, сделал это своей правдой. И нас на эту свою наивно-пиздобольскую искренность купил.

На деле нам выдали убогую сирийскую разгрузку (у меня она порвалась через две недели ношения), инкассаторский броник со стальными пластинами, такую же убогую каску, две гранаты и три магазина для калаша. Но я особо не унывал. Броня хоть какая-то, но есть, уже хорошо. А пиздоболам, как известно, в рот нассым.

Следующий перевалочный пункт разделил нашу банду на двое. В то время «Вагнер», помимо наступательной операции на Бахмут, вел оборонительные бои на рубежах от Кременной до Лисичанска. Целью нашего стояния там было не допустить прорыва хохлов в направлении этих городов, которые достались нам почти даром после успешного взятия Попасной. Часть бойцов отправились на Бахмут, часть – под Лисичанск. Мне и Максу выпал Лисичанск.

Об этом участке фронта в новостях я ничего не видел, потому смутно представлял, что меня там ждет. На данный момент нас ждала ещё одна поездка в КамАЗе. Мы распрощались с товарищами, пожелали друг другу удачи и запрыгнули в борт. Серость никуда не исчезла, но к ней как будто уже привык. Неизвестность одновременно пугала и захватывала. Когда там уже война?

Первый день войны: Зэки и ИГИЛ[1]

Борт мчался, не щадя подвески, мы периодически подпрыгивали на ящиках с БК. В голове мелькали мысли-паразиты. Бля, щас как уебет по нам что-нибудь. Не уебало, доехали. КамАЗ заезжает в ангар, мы выпрыгиваем с борта. Смотрю вокруг: ящики с БК, две «буханки», ангар бетонный, в крыше две дыры от снарядов.

– Сюда подойдите, вон видите вход в подвал? Давайте туда по одному. – Старший показывает нам на здание в 100 метрах от ангара.

Территория огромного завода, цеха, гигантские трубы. Позже узнал, нас привезли на Лисичанский нефтеперерабатывающий завод (НПЗ). Так, один пробежал, на фоне слышатся раскаты арты. Как понять, это наши стреляют или по нам? Смотрю на старшего, он спокоен, значит, все хорошо. Дошла до меня очередь, бегу, думаю: если засвистит, сразу упаду, попутно решаю, в какую сторону прыгать. На входе в подвал стоит часовой. Пароль-отзыв я помнил: Луганск – Краснодар.

– Иди по лестнице вниз.

– Темно тут, есть фонарик?

– Какой фонарик, бля, иди так, не ссы.

Проваливаюсь в темноту на ощупь, чувствую ступенька, еще ступенька, вроде понял. Подвал метров семь глубиной, бетонный. В таком не страшно. Внутри уже есть свет, куча бойцов громко галдят. Воздух спертый, накурено. Помещение примерно 20 на 20, вдоль стен поддоны, предполагается на них бросать спальник, чтобы не на сыром полу. Бросаем вещи с Максом у стены, ждем дальнейших инструкций. Решаю осмотреться. Судя по окружению, ощущение сложилось, что попал на Тортугу. Все грязные, кто-то орет не по-русски. Рядом со мной какой-то бородач-среднеазиат греет в миске еду из сухпая. Неподалеку сидит еще один, уже без бороды. Сильно гундосит из-за гайморита и что-то держит в руке. Присматриваюсь – в руке гондон.

– Хохьла паймаю, буду ибать его, – докладывает он своему товарищу.

Интересные у них тут развлечения. Здоровый тип орет:

– Кто сейчас только приехал, идите ко мне записываться.

Подходим, называем позывные и номера жетонов, получаем тюбик промедола и жгут. Один из нашей банды решает спросить:

– А тут тип сидит, он на зэка похож.

– Тут все зэки. И