Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Бандера» Страница 50

Он буквально скосил под корень тот большой кустарник, из которого стреляли, и из него вывалилось мертвое, порванное пулями тело бородатого моджахеда... Он был здесь один! Видимо, не успел отступить вниз по склону вместе с остальными да так и затаился в кустах...

– Сашка! Саня, мать твою! – Бандера затащил бездыханное тело за «козырек» и все пытался привести его в чувство. – Ефрейтор Корякин, бля! Что ж ты наделал-то, а?!! Что ж ты наделал-то, тезка мой дорогой! Открой глаза! Открывай же!!!

Только... Бесполезно...

Ефрейтор прикрыл своим телом лейтенанта от пуль, и одна из них угодила точно в сердце... В это огромное, бескорыстное солдатское сердце...

Сашка посмотрел на лейтенанта и сказал глухим, утробным голосом:

– Ты понял, что он сделал, Коля?

– Да, сержант... Я ему жизнью обязан...

– Только вот должок ты этот ему отдать уже не сможешь никогда, лейтенант! На всю жизнь у тебя этот долг, Коля! На всю жизнь!..

– Я постараюсь, Саша... Я очень постараюсь...

Внизу послышались гортанные крики, и Бандера понял, что «перекур» закончен – «духи» опять лезли по склону. Он взглянул сначала на часы, а потом на лейтенанта и, видимо, принял какое-то решение:

– Время 7.05!.. Если у Гриши все в порядке, то минут через 10—15 «вертушки» уже должны быть здесь! – рявкнул Бандера прямо в лицо лейтенанта. – Делаем так! У нас у всех есть по одной «дымовухе»[48] ! Вы вдвоем берете Гуся и Корягу и под прикрытием дыма лезете вверх на склон. Завеса будет стоять минуты полторы, и этого вам, Яша, должно хватить, чтобы уйти по склону метров на 50—70 и скрыться в «зеленке»!..

– Я не пойду!..

Бандера схватил лейтенанта за грудки, резко притянул к себе и совершенно свирепым голосом проговорил прямо ему в лицо:

– Пойдешь, лейт! Еще как пойдешь!.. И пойдешь навстречу вертолетам!!! Пацанов наших надо вынести отсюда! Ясно? И рассказать, что они совершили! Особенно про ефрейтора, Коля! Это лично на твоей совести, лейтенант! – Глаза у Бандеры горели каким-то адским пламенем. – А если что-то будет не так, то резать на куски «духи» будут не всех пятерых, а только меня одного, а это не так-то уж и просто! Я-то Гришу точно дождусь! Это приказ, стажер! Все! Берите пацанов и по моей команде бегом вверх по склону! А я им сейчас здесь небольшой салют устрою, в честь прошедшего Дня Победы!..

Нет!.. Спорить с этим безумцем было совершенно бесполезно, если он что-то решил – только время зря терять, которого и так уже не оставалось!..

– Одну «дымовуху» возьмешь с собой, Яша! Обозначитесь, когда «вертушки» увидите! Приготовиться!

Тело геройского ефрейтора Корякина было переброшено через спину лейтенанта, а Гуся на себя взвалил молоденький солдатик:

– Ну, что, военные?!! – Бандера весело улыбнулся. – Понеслась п...да по кочкам?!!

И опять изобразил из себя автоматический гранатомет «АГС-17», только теперь его «очереди» были из шести гранат:

– Д-дух! Д-дух! Д-дух! Д-дух! П-пух! П-пух! – На склоне, метров на сто ниже каменного «козырька», вспухли два больших белых дымных шлейфа.

– И еще разочек! – Бандера уже был на втором выходе из распадка.

– Д-дух! Д-дух! Д-дух! Д-дух! П-пух! П-пух!

Четыре «дымовухи» наглухо закрыли обзор снизу шлейфами белого дыма:

– Вперед! Бегом! Пошли!!! – рявкнул он, и его «новобранцы», сгибаясь под тяжестью своих нош, понеслись тяжелой рысью по следам своей же, ушедшей час назад, группы.

Сашка посмотрел им вслед и тихо проговорил:

– А я тут маленько сам повоюю... Без сопливых...

...Дымовые гранаты, прикрывшие отход бойцов, сделали свое дело, но... Дымовая завеса оказалась «палкой о двух концах»... Ею же воспользовались и афганцы... Когда через полторы минуты дым рассеялся, моджахеды оказались метрах в семидесяти от Сашкиного каменного укрытия...

– Аг-га-а! А вот и вы, «лошарики»! А я вас заждался! Та-та-та-та-та-та!!! Давай, падлы! Та-та-та-та-та-та-та-та!!! Подходи, не боись! Та-та-та-та-та-та!!! Покупай, бля, живопись! Та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та-та!!! А-а-а-а-а-а-а-а-!!!

Сейчас это был не сержант Александр Черный, не Бандера и даже вовсе не человек! Это был Зевс-громовержец!..

Ему нужно было продержаться всего-то десять минут... Всего-то!!! Десять минут!!! Одному против почти сотни озверевших боевиков!!! Да это на самом деле целая вечность!!! Тот, кто бывал в настоящем бою, кто знает, что это вообще такое, когда лежишь под перекрестным огнем, наверняка понимает, что это просто чудо!!! Десять минут!.. Но Сашка это чудо совершил!.. Почти...

Видимо, это его «гранатометание» научило все-таки чему-то тех, кто его атаковал, потому что теперь в ход пошли «РПГ-7»...

Реактивные гранаты рвались где-то совсем поблизости от Бандеры, но не причиняли ему вреда, а Сашка все продолжал строчить из своего, уже раскалившегося чуть ли не докрасна «ПКМа», а когда тот уже стал просто «плеваться» пулями, отбросил его в сторону и схватил пулемет Гуся... Он метался от одного входа в распадок до другого словно метеор, пытаясь перекрыть пулеметным огнем их оба... Потом в ход пошел «РПК» погибшего Коряги... Только силы человеческие все же не безграничны...

В какой-то момент Сашка услышал, как за его спиной словно лопнул надувной шарик...

Он настолько был уже оглушен грохотом стрельбы и взрывов, что даже и не понял, что какому-то «бородатому» удалось-таки выстрелить из «РПГ» по одному из «входов» в Сашкино укрытие... Реактивная осколочная граната, влетев внутрь распадка, разорвалась за сержантской спиной...

– У-а-а-х-а-а! Падлы-ы! Достали-и-и! – только и успел сказать Бандера, перед тем как упасть лицом на камни.

Его спину, но особенно бедра, обожгло так, словно приложили раскаленную докрасна сковороду... И боль эта мощной волной накрыла Сашку буквально с головой!..

Последнее, что он запомнил, когда отрыл все же глаза, было... «Вертушка», трудяга транспортный «Дядя Миша», медленно проплывший над распадком в голубом утреннем небе, а на его фоне... бородатое лицо «духа», который склонился над Бандерой, пытаясь заглянуть в его глаза...

А последнее, что Сашка сделал... Он рубанул по горлу «бородатого» своим трофейным ятаганом, который, неизвестно почему, оказался в его руке... А дальше наступил полный мрак...

... Почему все не так, вроде все как всегда,То же небо, опять голубое,Тот же лес, тот же воздух и та же вода,Только он не веpнулся из боя...

Мне тепеpь не понять, кто же пpав был из нас,В наших спорах, без сна и покоя.Мне не стало хватать его только сейчас,Когда он не веpнулся из боя...

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,Он всегда говорил про другое,Он мне спать не давал, он с восходом вставал,А вчера не веpнулся из боя...

Нынче вырвалась, будто из плена, весна.По ошибке окликнул его я:«Друг, оставь покурить!», а в ответ тишина —Он вчера не веpнулся из боя...

То, что пусто тепеpь, не про то pазговоp,Вдруг заметил я – нас было двое...Для меня будто ветpом задуло костеp,Когда он не веpнулся из боя...

Наши мертвые нас не оставят в беде,Наши павшие как часовые...Отражается небо в лесу, как в воде,И деревья стоят голубые...

...Странно...

Но почему-то именно эти строчки стояли в Сашкиной голове, когда он, ощутив наконец-то какую-то совершенно неземную легкость, вдруг взял да и воспарил над землей, раскинув в стороны свои большие руки-крылья...

Июнь 1985 г. Москва. Госпиталь им. Бурденко.

«...Здравствуй, жизнь...»

...1 июня...

...Возвращение из «полета» было еще более странным, чем сам полет...

Сквозь какую-то ватную пелену до слуха донеслись слова... Сначала слова... Потом тихая мелодия, словно кто-то еле-еле трогал гитарные струны... Потом все это соединилось совершенно невообразимым образом в единое целое, и получилась песня... Песня, которую кто-то пел очень тихо, но было понятно, что его этому учили, долго и упорно, и голос, и руки на струнах ему «ставили» очень умелые учителя...

Странная это была песня... Понятная только тому, кто пережил всей душой, всем своим естеством и войну, и боль от потерь друзей...

...Мы встречаем самолеты, взгляд на небо обращая.Все они в зеленом цвете, только мы их различаем...Самолет – частичка дома, даже сам он домом пахнет!Он как гость Афганистана – здесь побудет и обратно.

Только цвет его зеленый разные имеет краски.В каждой краске свой характер он меняет, словно маски.Самолет, что возит почту, лучше выкрасить бы в желтый,Этот цвет с домашней лаской путь проделал очень долгий.

Отпускной, счастливый лайнер, лучше б в голубом был цвете,Это цвет спокойной жизни, и его так любят дети...A вот этот, «AH-12», и без цвета словно черный.На борту «тюльпан» зловещий, он слезами, горем полный...

Мы встречаем самолеты, взгляд на небо обращая.Все они в зеленом цвете, только мы их различаем...

...Рывком! Просто рывком! Он открыл глаза и...