Илья Рясной - Наше дело — табак Страница 51

— Извините, это частная собственность. Я не могу без согласия руководства… — затянул волынку начальник смены. Но Ушаков, не обращая на него больше внимания, повернулся к своему оперу из «убойного» отдела.

— У них на втором этаже третья комната — там видеомагнитофон. Изымешь Bce кассеты, и заодно документацию.

— Но… — начал начальник смены.

— А этого дурачка в отдел — для выяснения личности. Посмотрим, может, он и не из службы безопасности, а бомж какой-то, — хмыкнул начальник уголовного розыска. — Если кассеты нет, перевернем все заведение.

Тут подскочил заместитель директора ТОО «Золотой шельф» — лысый вертлявый живчик, с густой сюжетной татуировкой на руке «Что нас губит». Ушаков его знал отлично — этот тип сидел за разбойные нападения.

— Лев Васильевич, молодой человек не понял, — извиняющимся тоном заголосил заместитель директора. — Все отдадим.

Он отлично знал, что если Ушаков пообещал перевернуть вверх тормашками здесь все, значит, так и будет. Прецеденты имели место.

Год назад около одного полесского кабака, в котором терлась всякая крутизна, нашли два трупа с огнестрельными. При отработке жилого сектора решили проверить и кабак. Дверь заслонил реликтовый гоминоид из охраны. Услышав, что перед ним начальник уголовного розыска, нагло усмехнулся и, заявив, что тут частная собственность, захлопнул дверь перед носом. Где частная, а где несчастная собственность стало ясно, когда СОБР вышиб кувалдой дверь и устроил братве, заполонившей кабак, по полной культурной программе маски-шоу. Бойцам только волю дай — ни одного стула и стола целым не оставили. После этого в разгромленном кабаке хозяин заведения плюхнулся на колени — в прямом смысле. А разнести «Золотой шельф» к чертовой матери, разобрать до последнего гвоздя начальник уголовного розыска давно мечтал, да случая не представлялось.

— Саша, давай в отдел и привези кого-нибудь из разрешительной системы. Заодно проверим, что это тут за служба безопасности, — велел Ушаков местному оперативнику.

Все-таки обшарить развлекательный комплекс сверху донизу он возможности не упустит. Что-нибудь да найдется…

В девять вечера в кабинете начальника УВД собрались его хозяин, Ушаков и Гринев. Обсуждали итоги работы по горячим следам. Осмотр помещений «Золотого шельфа» никаких значимых результатов не дал, если не считать, что в подсобке нашли ящик с тремя малокалиберными пистолетами. Но от них все открещивались.

— От кого передачка Шамилю — объяснять не надо, — сказал начальник УВД.

— Кореец, — кивнул Ушаков.

— На сто процентов. На процентов восемьдесят он, — уточнил Гринев. — Еще двадцать процентов можно поставить на обиженных Шамилем сигаретчиков.

— Где сейчас Шамиль? — спросил генерал.

— Прячется где-то, — ответил Гринев. — В клинике час пробыл, пока ему шкуру чинили.

— Найдите, — приказал генерал, делая отметку в ежедневнике. — И завтра с утречка на разговор ко мне.

— Будет исполнено, — сказал Ушаков, видя, что совещание закончено, и поднимаясь со стула.

…Найти Шамиля труда большого не составило. Начальник уголовного розыска дозвонился до раненого табачного воротилы на его сотовый телефон. Правда, не с первого и не со второго раза. Номер был постоянно занят. Видимо, названивала встревоженная братва — кто с соболезнованиями, кто с вопросами: как быть, кого мочить.

Шамиль принял Ушакова по голосу за какого-то Рыжего и велел, чтобы братва не расслаблялась. Поняв наконец, кто ему звонит, на миг замолчал.

— Что-то быстро исчезли, Шамиль Идрисович, — произнес осуждающе начальник уголовного розыска. — Даже словечком с нами не обмолвились.

— Я ранен, — ответил Шамиль, помявшись. — Мне оказывали неотложную помощь.

— Говорят, ничего опасного.

— Это как посмотреть. Контузия.

— Контузия — штука поганая. Но не смертельная… Ждем вас завтра в одиннадцать у генерала Шаповаленко. Знаете такого?

— Послушайте…

— Шамиль Идрисович, я тебя прошу…

Ушаков знал, что табачный король приедет. Не может не приехать. Существуют правила игры, по которым он пока не может кинуть начальнику УВД в лицо: «Да пошел ты к такой-то матери!» Потому что начальник УВД — это власть государева. А Шамиль — всего лишь высоко взлетевший бандит и сам это в глубине души признает.

— В одиннадцать, — Шамиль замялся. — Хорошо, буду…

— Спасибо…

Ушаков повесил трубку. И чертыхнулся.

На следующий день в назначенное время у здания УВД остановился знаменитый длинный бронированный «Мерседес». За ним две машины с охраной в комбезах. Все это Ушаков и его заместитель наблюдали из окна кабинета.

— Надо нам эту богадельню — охранное агентство «Лиман» — тряхнуть. Непорядок, что бандюки в открытую с оружием ходят, — сказал Гринев.

— Если бы это был единственный непорядок, — горько усмехнулся Ушаков. — Ну что, стрелка состоялась. Шамиль прибыл минута в минуту. По Понятиям. Как положено.

Ушаков отошел от окна, перед зеркалом поправил галстук и отправился на третий этаж, в кабинет начальника УВД, куда сейчас приведут Шамиля…

Поработал специалист по имиджу, который подрабатывал в ТОО «Золотой шельф», над Шамилем старательно и со вкусом. Подыскал выгодно подчеркивающий атлетическую фигуру, дорогой, но не вызывающий костюм, синий, модный в среде понимающих подобранный галстук, очень дорогие ботинки. Даже уговорил снять с пальца предмет недавней гордости табачного воротилы — кольцо с двенадцатью бриллиантами, по поводу которого умилялся главный редактор «Трезвого взора» в своей статье о встрече с «теневым королем Полесска», как он его назвал. И держался Шамиль соответственно положению — корректно, без блатных выкрутасов. Ушаков в который раз прикинул, что парень неглуп и непрост. Поэтому далеко и пошел. И поэтому пока не остановили. Те, кто с ним в рэкете начинал, давно на нарах или в земле сырой, а некоторые и бутылки собирают по помойкам.

— Чем обязан столь высоким вниманием? — спросил Шамиль, присаживаясь на мягкий, с высокой резной спинкой стул напротив генерала.

Ушаков присел сбоку, так что мог изучать римский, с тяжелой квадратной челюстью профиль табачного воротилы.

— Вы у нас как бы потерпевший, — сказал Шаповаленко.

— Почему как бы? Потерпевший и есть.

— Ну да, — кивнул генерал. — Потерпевший. Хотя держался Шамиль невозмутимо, Ушаков видел, чего ему это стоит.

— Интересно из первых уст слышать, как произошло все, — сказал Ушаков.

— Мне позвонили, в кабинет по телефону, — объяснил Шамиль. — Спросили: «Это прачечная?» Мужской густой бас. Мне уже тогда этот звонок показался странным. А после этого грохнуло. Звонком они проверяли на месте ли я.

— Кто это сделал? — осведомился Ушаков.

— Мне это неизвестно. Вы же знаете, в городе честному бизнесмену жить опасно, — улыбнулся Шамиль.

— Кореец, — кивнул Ушаков, впившись глазами в Шамиля.

У того желваки заиграли, но он лишь пожал плечами и произнес:

— Вам лучше знать…

На вопросы табачный воротила отвечал скупо. В основном: «не знаю» или «вам лучше знать». В общем-то, вопросы были большей частью формальными. Начальника уголовного розыска интересовало другое — Настроение Шамиля. Он пытался понять, что от него ожидать.

— Ох, Шамиль Идрисович, — покачал головой генерал Шаповаленко, когда игра в вопросы и ответы приблизилась к финалу. — Вот смотрю я на вас и удивляюсь.

— Чему? — прищурился Шамиль.

— Вечно собираетесь жить?

— Сколько отпущено. Не больше. Но и не меньше.

— Судили мы, рядили. По табачным убийствам примерялись. И все ниточки знаете куда сходятся?

— И куда?

— В «Золотой шельф».

— Ну да? — деланно удивился Шамиль.

— Да, — кивнул начальник УВД. — Опасный вы, оказывается, человек.

— Да нет, — возразил Шамиль. — Какой опасный!.. Просто свое не привык отдавать

— А чужое брать? — встрял Ушаков.

— У вас конкретные обвинения?

— Так у нас и разговор не конкретный, — сказал генерал. — Так. О погоде.

— О молодежной моде, — усмехнулся Шамиль, вспомнив навязшую в свое время у всех на зубах знаменитую рекламу «МММ».

— Смотри, Шамиль. — Ушаков встал, остановился напротив Шамиля, глядя на него сверху вниз. — Ты же сам понимаешь, что по лезвию бритвы ходишь. Думаешь, поможет тебе бронированный «Мерседес»? Не поможет.

— Хоть на перекрестках себя спокойно чувствую, — ответил Шамиль.

— Этого мало… Ты далеко зашел. Слишком много нажил врагов. И продолжаешь наживать.

— Враги приходят и уходят, — рассудительно произнес Шамиль.

— А Шамиль остается, — кивнул генерал.

— Трудно зарекаться. — Вдруг какие-то горькие нотки проскользнули в голосе Шамиля, и Ушаков понял, что все, о чем тут сейчас идет речь, не раз приходило в голову и табачному воротиле. Он не дурак и очень хорошо понимает, что и впрямь зашел слишком далеко. Но остановиться не мог. Слишком уж большой разбег взял.