Траурный эндшпиль - RedDetonator Страница 51

Оказавшись на земле, уже на бегу вешаю гранатомёт на плечо и вооружаюсь АК-103.

Перепрыгиваю баррикаду, на всех парах пересекаю мост Красного Курсанта, после чего оказываюсь на Ждановской набережной. Очередь на восемь патронов, в сторону спешно отступающих чертей, после чего ожесточённый спринт на пятьсот метров, до перекрёстка.

А за углом меня уже ждали черти, решившие дать бой.

Разряжаю весь магазин в бронированную толстой кирасой грудь черта, вооружённого импортным пулемётом, после чего отпускаю автомат и выхватываю палаш. Без щита плохо, конечно, но приходится выбирать — либо щит, либо РПГ-7. Без гранатомёта сейчас было бы совсем кисло, а без щита кисло сейчас. Может, завести себе оруженосца, чтобы всегда бегал рядом?

Пулемётчику не хватило очереди, поэтому он начал вскидывать своё оружие, но я был уже слишком близко. Пусть и схлопотал пару десятков пуль в ноги и в грудь, но слишком близко.

— Тебе жертвую, Бия! — рубанул я пулемётчика по шее.

Он пытался спастись, попробовал заслониться оружием, но понял, что не успел. Я увидел это понимание и сожаление в его глазах.

Палаш вскрыл шею черта и прошёл через шейный отдел позвоночника, мгновенно лишив его жизни, какой бы поганой она ни была.

Выбежавший из вскрытого подъезда чёрт с дробовиком разрядил мне в грудь заряд дроби, я бросился к нему и левым кулаком свернул ему челюсть направо, после чего вбил палаш в грудь.

— Тебе эта жертва, Перс, — произнёс я, после чего выдернул черту кадык.

Густая венозная кровь обагрила мою руку, я отбросил тело в сторону и сразу же помчался вслед за решившими бежать чертями. Всего их осталось трое, один из них даже бросил свою винтовку, решив, что это может спасти его.

— Тебе это больше не пригодится, — подсёк я ногу самого медленного из них палашом.

Оставив раненого, я на бегу подхватил мусорную урну и швырнул её в спину следующей жертвы.

Третий, тот самый, что бросил винтовку, был догнан и сбит с ног, после чего я проткнул ему локти и колени палашом.

Взяв вопящее тело за ногу, я поволок его к остальным.

С остальными пленными я проделал те же процедуры, за исключением первого — ему я перетянул ногу жгутом, чтобы не сдох раньше времени.

На всякий случай, оглядываю небеса, но быстро удостоверяюсь, что небо чистое. И это отлично.

— Помогите мне утащить этих троих, — попросил я своих компаньонов.

— Языки? — поинтересовался Козьмин.

— Зная его, думаю, всё не так просто, — усмехнулась Шув.

— Просто помогите утащить их обратно на Петровский, — повторил я просьбу.

— Ладно, — пожала плечами Шув.

— И давайте соберём оружие с трофеями, — сказал я. — Пока не нагрянули друзья этих краснокожих. И тех ублюдков на катке надо добить…

Пулемёт оказался модели М240, как гласил шильдик, а боеприпасов к нему было три ленты с черти его знают каким количеством патронов в каждой. Рюкзачки, верные спутники каждого жителя нашего мира, перекочевали к нам на спины, как и оружие, а также мешочки со сферами и точно не проклятые амулеты.

Все сферы, без исключения, простые и необычные, ничего ценного и интересного среди них не нашлось, но всё равно это своеобразная валюта. Может, у нас и дикий коммунизм, но от пережитков прошлого мы ещё не отказались. Не за полтора месяца.

Личные обереги, блин, все исчерпанные, поэтому выменять их на что-то уже не удастся, но зато нашёлся некий амулет быстрого восстановления сил простого потенциала, позволяющий меньше уставать — дал его Берсону, а то он ещё не до конца пришёл в себя после ранения.

Под конец добили одного индивида с разбитым АК-74, не подохшего от мины — остальные черти на крыше катка благополучно сдохли. Ну и условно выживший вот-вот должен был отойти, но я пожертвовал его Аиду.

— А теперь уходим, — взял я за ворот пленного черта.

Истекающие кровью мешки из кожи с говном внутри — это соблазнительная цель для зомби, поэтому путь на западную сторону Петровского острова был сопряжён с постоянным отвлечением на выбредающих из подъездов и дворов мертвецов.

Стало очевидно, что так мы их до Коммуны не донесём, поэтому принимаю волевое решение зайти во двор отлично выглядящего пятиэтажного жилого комплекса. Двор в точности соответствовал моим ожиданиям, а ожидал я увидеть нечто красивое и ухоженное. И даже несмотря на то, что здесь повсюду были следы спешной эвакуации и некоторые признаки побоища, развернувшегося в первый день, двор всё ещё смотрелся элитарно.

Даже качели с вертушками тут сделаны из качественных материалов, а лавки и урны вообще способны потрясти воображение самого изысканного урбаниста.

«Теперь понятно, почему огородили железной решёткой и вратами с кодовым замком — такая красота только для своих», — подумал я.

Зомби внутри не было, поэтому ничто не помешало мне расположить троих моих новых друзей в беседке и начать подготовку ритуала. Это насчёт людей я пять раз подумаю, а черти — это уже не люди. Вообще ничего не чувствую на их счёт.

Варварскими методами ломаю ближайшую лавку и начинаю собирать костёр прямо посреди детской площадки.

— Ты, №%др, тебя найдут и завалят, сука! — подал голос тот, что с перерезанной ногой.

— О, наивный, тебе, к тому моменту, уже будет всё равно, — усмехнулся я и расколол следующую лавку. — Берсон, Козьмин, Шув — сходите и найдите кухонные инструменты. Кухонные ножи, ножи для колки льда, колотушки всякие.

— Что ты задумал? — спросила Шув.

— Буду получать сведения экспресс-способом, — ответил я. — С применением того, что можно найти у вас на кухне. Пассатижи ещё обязательно какие-нибудь, желательно поменьше размером.

Два других черта помалкивали, один из них закрыл глаза и откинулся на спинку беседочной лавки.

— Это ничего не изменит, Маска, — вдруг заговорил он. — Вы обречены изначально, поэтому забавно наблюдать, как вы отчаянно сопротивляетесь против неизбежного.

— Сколько слов… — усмехнулся я.

— Абаддон XVII, прозванный Низвергателем, поклялся своей проклятой душой, что отомстит за своего центуриона, — продолжил чёрт. — Он уже идёт за тобой. И будет идти до тех пор, пока ты не утратишь силы и надежду. И тогда ты познаешь все муки, что можешь представить, а затем те, которые не можешь.

— Подумай о своей душе проклятой, — посоветовал я ему. — Не надеюсь удивить тебя, увы,