Сергей Зверев - Король на именинах Страница 52

«Спит он, что ли? Счастливый человек, если может спать после всего. Хотя он-то там не присутствовал. А если заснул, забыв выключить телевизор, придется разбудить, тут уж ничего не поделаешь. Прервем счастливый сон Шурика».

Из внутреннего кармана кожанки Глазунов вытащил мобильный телефон, включил его, посмотрел на ярко-зеленые в ночной темноте цифры клавиатуры и по памяти набрал номер мобильника.

Один гудок, второй, третий. Свет в окнах квартиры не появлялся. Гудки оборвались, и Глазунов даже вздрогнул, так громко вскрикнул телефон.

– Алло, слушаю!

– Привет, – почти шепотом произнес Павел, – это я.

– Понял, – сказал Шурик, – ты где?

– В Караганде, – ответил Глазунов.

– Где-где? – не сразу въехал в шутку Шурик.

– В Караганде, говорю. А ты где?

– Где, по-твоему, человек в такое время может находиться? В кровати лежу.

– А-а, – сказал Глазунов.

– Чего ты шепчешь?

– Я не один, наконец-то женщина рядом.

Шурик хихикнул:

– В этом деле я тебе не помощник, даже советом у меня не разживешься.

– Я без тебя справлюсь. Дело сделано, хотелось бы окончательный расчет получить.

– Завтра, – вяло пробормотал Шурик. – Не надрываться же посреди ночи из-за каких-то пяти кусков. Или тебе, может, барышню прокатить не на что?

– Так, значит, ты дома, лежишь, отдыхаешь? А скажи ты мне, Шурик, по правде, как на исповеди: ты про меня никому не говорил, никому мой телефончик, адресок не давал?

– Помилуй бог! – воскликнул Шурик нервным голосом. – Ты же знаешь, у меня свои принципы. Кому я его должен был давать?

– Кто ж тебя знает!

Глазунов понимал, Шурика надо завести, чтобы он занервничал, заволновался, даже подскочил с постели, если, конечно, он все же дома. Даже тень хозяина за окном пока не появлялась.

– Так, значит, никому мою фамилию ты не называл?

– А что? – настороженно перешел на шепот Шурик.

– Мне как-то неспокойно, интуиция подсказывает, что ты меня сдал.

– Да ты что, Глаз! Это же не первое дело, которое мы с тобой провернули. Зачем мне сдавать тебя, да и кому?

– Это уж тебе видней, толстяк. Ты думал меня обмануть? Наверное, решил мою долю себе прикарманить?

Шурик даже вспотел от таких слов. Он сбросил простыню, в неверном свете работающего телевизора нащупал тапки и, с трудом переставляя толстые, отекшие ноги, побрел на кухню. Бутылочку с таблетками он уже держал в левой руке.

– Что-то я тебя не пойму. Ты меня в чем-то подозреваешь, что ли? – торопливо пробормотал Шурик.

Нашел выключатель. Кухню залил яркий свет. Глазунов, прижав трубку к уху плечом, приподнял винтовку, в оптический прицел увидел окно и узкую щель между шторами, затем плечо Шурика в голубой, застиранной майке, ухо, затылок, руку с мобильником.

– Ты куда пропал? – кричал в трубку Шурик, наливая в чашку воду.

– Я здесь, – плотней прижимая выскальзывающую из-под плеча трубку, пробормотал Глазунов.

– Где здесь?

– Неподалеку.

– Неподалеку откуда?

Шурик положил в рот таблетку, сделал два глотка.

– Что, таблетки пьешь? – услышал он голос Глазунова.

Шурик резко дернулся, развернувшись лицом к окну. Лоб диспетчера оказался в перекрестье оптического прицела. Глазунов задержал на пару секунд дыхание и плавно нажал на спусковой крючок.

– Не буду больше тебя беспокоить. Пока, – прошептал он.

Пуля вошла ровно в середину лба. Чашка с недопитой водой выпала из рук, а вот свой дорогой мобильник Шурик не выпустил, он так и упал с ним на салатовый линолеум.

Не торопясь, Глазунов завернул винтовку в кусок старого, а поэтому мягкого брезента, соскочил с крыши и уже через пять минут держал за руль свой мотоцикл. Заводить не стал, прокатил по улице метров пятьдесят, оказался в густой тени старых каштанов и только там завел мотор. Газанул и умчался, не включая фар.

Кое-кто из жителей дома номер девять выглянул во двор, потревоженный, испуганный негромким хлопком и послышавшимся за ним звоном треснувшего стекла, но тут же успокоился. Ничего подозрительного, ни машин, ни людей.

«Наверное, подростки балуют».

Поздним вечером от прикормленных ментов Артист получил информацию, что чемоданчика с деньгами, который нес Анатолий Иванович Железовский для выкупа внучки, на месте убийства не нашли. Информация была верная, и Артист даже испугался.

Если «филки» не попали ментам, как планировал Пашка-Крематорий, то это могло означать, что чемоданчик успели перехватить пацаны Карла. И второй, не менее неприятный вариант, что чемоданчик с бабками из воровского общака подобрал снайпер, заваливший «братка» на крыше. Если не взял сам, то должен был видеть, что с ним произошло. А снайпера знал лишь диспетчер.

Артист не рискнул брать с собой охрану, лишние свидетели ни к чему. Лишь с одним только водителем Вадиком он помчался к Шурику, чтобы лично вытрясти из него адрес, фамилию и имя снайпера. Из машины он трижды звонил диспетчеру, но дозвониться и услышать голос Шурика Артист не мог.

Навороченный джип подлетел к дому. Артист, прижимая трубку мобильника к уху, смотрел на свет в окне кухни.

– Иди, звякни в дверь третьей квартиры, – приказал он Вадику.

Тот побежал. Через несколько минут вернулся.

– Не открывает, сука!

Артист смотрел на свой телефон, слышал короткие гудки и нервно прикусывал верхнюю губу.

– Перелезь забор, глянь в окно. Постучи в стекло, пусть, сволочь, дверь откроет, я с ним переговорить хочу.

Вадик легко перепрыгнул невысокий заборчик и прямо по грядкам подошел к дому. Заглянул в окно, увидел Шурика в трусах, в майке, лежащим в луже крови с мобильником в руке. В стекле под форточкой была аккуратная дырка от пули, одинокая трещина отходила от нее к углу рамы. Такая же дырка красовалась во лбу Шурика.

Водитель подбежал к машине:

– Его вальнул кто-то. Лежит на полу, явно не живой, с дыркой во лбу, с мобильником в руке.

Артист побледнел, глаза заблестели. Он отключил телефон.

– Рвем отсюда, – тихо произнес он, а затем прошипел: – Быстрее, ты что, оглох?! Так я тебе глушняк сейчас мигом пробью! – И толкнул водителя в плечо.

Джип задом выехал из уютного дворика. Подскочил на бордюре, на мгновение замер, а затем помчался по темной улице. Водитель даже не спрашивал Артиста, куда ехать, понимал, что, если сейчас скажет хоть слово, это может привести Артиста в ярость. Поэтому лучше вести машину молча.

– Ты куда едешь? – вдруг рявкнул Артист.

– Вперед, – ответил водила.

Артист замолчал. Произошло то, что не входило в его планы. Человек, которого он сам хотел убить, был мертв, и это ломало планы. Артист взял мобильник, набрал номер.

– Пашка, ты?

– Ну, я. Чего на ночь глядя барабанишь?

– Пашка, тут такое… Даже не знаю, с чего начать.

– Дело говори.

– Диспетчер накрылся.

– Не понял, поясни.

– Мертвый он! Я приехал к нему, чтобы адресок специалиста взять, а он готов. Лежит в кухне с дыркой во лбу.

Пашка-Крематорий тяжело вздохнул.

– Во, бля, – наконец сказал он.

– И не говори, – произнес в ответ Артист.

– Давай ко мне, на выезд, я с гостями в ресторане, но мы с тобой перейдем в отдельный кабинет. Посидим, перетрем.

– Еду. В ресторан на выезде из города! – приказал водителю Артист.

– В «Счастливого пути»? – уточнил Вадик, хоть уже и понял, в каком ресторане ночью можно найти Пашку-Крематория.

Вскоре машина заехала на платную стоянку, и Артист через служебный вход вошел в ресторан, оставив Вадика в машине.

Пашка уже сидел в кабинете – один, на столе было немного еды и две бутылки: водка и вино, за дверью гремела музыка, слышался женский смех. Пашка-Крематорий был трезв, левый глаз дергался, что выдавало крайнюю степень волнения.

Артист упал в кресло.

– Выпей, – предложил Пашка.

Артист влил в себя полстакана водки, тряхнул головой.

– «Филки» у ментов? – спросил Пашка, исподлобья глядя на Артиста.

– Хрен их знает, где они! Мы думали, их менты подберут, а выясняется, что они их не нашли.

– Значит, снайпер упер – и у Карла их нет, – спокойно сказал Пашка. – Мы городили огород, планы строили, а какой-то козел взял и все разрушил.

– Ну а нам-то чего бояться? Мы и так и так на них не рассчитывали. Главное, чтобы Карлу не было чем долг закрыть.

– Ты еще не понял, чего? – Артист поежился от тяжелого взгляда Пашки-Крематория. – Карла бояться надо, он уже знать должен, что «филки» ментам в руки не попали.

– До нас не доберется. Я девку-киоскершу кончил в больнице. Она лицо угонщицы видела, знала, что не Карл за рулем сидел. Он сам к ней и заявился, расспрашивал. Хорошо, что менты тупые, к ней еще не сунулись. А меня никто не видел, так что свидетелей нет.

Паша-Крематорий оторвал ладони от лица и пристальным взглядом обвел стол с нетронутой едой.

– Ну, что ты молчишь? – спросил Артист, нервно теребя в пальцах сигарету.

– Вот что: мы с тобой сейчас расстанемся.