Юрий Мокшин - Узники смерти Страница 53

— А если удастся уйти отсюда подобру-поздорову, то повезет окончательно.

— Шутник могильный, — просто ответил Валентин Семенович и, стараясь не скрипеть половицами, стал искать выход вниз. Луч фонарика скользил по чердаку, пока не обнаружил дверь.

— Нам определенно везет, — прошептал Корнеев. — Она открыта, и кажется, без замка.

Он прислушался и осторожно открыл дверь. Винтовая лестница выходила в коридор второго этапа. Путь был свободен.

— Я думаю, нам там пока делать нечего, — Валентин Семенович закрыл дверь. — Придется ждать, когда разъедутся все лишние и останутся только свои.

— Судя по всему, ближайшие три-четыре часа можно отдохнуть.

Друзья расположились рядом с небольшим окошком, выходящим в сад. На залитой светом территории было днем. Часть гостей вышла из дачи и устроилась вокруг фонтана. Зотов рассматривал пьяные физиономии государственных мужей и, хотя прекрасно понимал, что они такие же люди, как и все, со своими достоинствами и недостатками, скрытыми пороками и явными, но несмотря на все это, майору было неприятно. Воспитанное с детства преклонение перед мастью достаточно глубоко сидело в генах. Неожиданно он почувствовал жгучую ненависть к этим людям. Он вдруг понял, какие чувства испытывали рабы, свергающие своих хозяев, и ужаснулся низменности этих чувств. Он никогда не задумывался над этим, машинально воспринимая советские источники нашей истории, заучивая однообразные фразы о равенстве и братстве, о благородных целях свержения ига капитализма. Он понял, что в 17-м году это сознавала в лучшем случае лишь небольшая кучка людей, сумевшая очень точно сыграть на чувствах толпы.

— Знакомые все лица, — перебил Корнеев мысли друга.

— У-у, жабы бильярдные, — промычал Дмитрий Николаевич.

Он вдруг встрепенулся, сорвал плотные кожаные перчатки, специально одетые, чтобы не поранить руки о стальную проволоку радиофидера, и, вытащив из кармана куртки портативный фотоаппарат, начал снимать.

— Что-то интересное? — Корнеев вглядывался в гостей, но не видел ничего, что заслуживало бы такого внимания.

— Куданова, — только и смог выдохнуть Дмитрий Николаевич. — Вон с подносом в руке подходит к Подвольному. Прислугой заделалась, сучка.

— А это удобное место чтобы временно лечь на дно.

— Не на тех рыболовов нарвалась, — Зотов начал снимать всех, к кому подходила Вера Александровна. — Даже если мы не узнаем сегодня ничего другого — этих снимков будет достаточно, чтобы задать генералу несколько вопросов. А Куданова любит все контрастное. То фиолетовая, то блондинка, а теперь жгучая брюнетка.

— Женщина, — философски заметил Корнеев.

Шел уже третий час, как офицеры находились на чердаке. Большая часть гостей разъехалась, остальные попарно растеклись по многочисленным комнатам второго этажа.

— Не пора ли нам вылезать отсюда? — спросил Корнеев. — Насколько я видел, Быков ушел в дом под ручку с Подвольным. Я не думаю, что они педики, а потому неплохо бы посмотреть где они и что делают.

Офицеры осторожно подошли к двери, прислушались и открыли ее. Коридор был пуст. Откуда-то снизу слышалась тихая музыка. Незваные гости крадучись прошли в конец коридора, продолжением которого являлся большой балкон и лестница в холл. Посреди холла стоял стол, за которым сидели Быков и Подвольный. Лица у обоих были напряженные, но о чем говорили было не слышно — магнитофон, стоящий почти под самым носом у офицеров, заглушал слова. Дмитрий Николаевич сделал несколько снимков.

— Что будем делать? — одними глазами спросил Корнеев, и по его лицу было видно, как он страдает от своей беспомощности в этой ситуации.

Зотов непроизвольно посмотрел на камин, расположенный напротив стола. Расстояние от камина до заговорщиков было ничтожно, и в голове майора созрел план.

— Слушай, мне кажется, твоя капроновая леска может пригодиться, — быстро прошептал он, как бы боясь забыть существенную идею, и радостно улыбнулся. — Мы привяжем к вей магнитофон и опустим через трубу вон в тот камин. К счастью, сегодня ночь душная, так что огня можно не бояться.

— Гениально! Радары наш магнитофон тоже не засекут, так как у них под носом стоит такой же. Но вот если наш зацепится за решетку или выступ?

— Попытка — не пытка.

— Не всегда. Но ты прав — наш единственный шанс все узнать. Ты оставайся здесь, а я полез на крышу.

— Отмотай заранее леску, чтобы знать, на каком примерно уровне будет висеть микрофон. От камина до трубы метров десять.

— Да, пожалуй, — согласился Корнеев, на глаз прикинув расстояние.

Он быстро исчез за спиной Зотова, а майор остался вести наблюдение.

Выбравшись на крышу, Валентин Семенович нашел нужную трубу, отмотал леску, привязал к одному концу портативный магнитофон и стал осторожно опускать его вниз. Через несколько минут леска ослабла. До контрольного узелка оставалось полметра. Это означало, что магнитофон благополучно лег либо на решетку, либо на выступ камина.

"Только бы пленки хватило", — подумал Корнеев, привязывая второй конец лески к металлическому пруту козырька. Кассета была рассчитана на 90 минут записи и ее не нужно было переставлять, так как магнитофон имел обратный ход. Майор засек время.

Тем временем Зотов во все глаза смотрел на заговорщиков. Они все время о чем-то говорили, постоянно обращаясь к какой-то червой папке. Совещание закончилось примерно через час. Мужчины как по команде резко встали со своих мест, и Зотову пришлось срочно покинуть импровизированный наблюдательный пост. На чердаке тоже не было смысла задерживаться, и майор вылез на крышу дома.

Корнеев увидел друга, вытащил магнитофон и, выдернув кассету, передал ее Зотову, заменив пустой.

— Слушай, — произнес Зотов. — У Быкова есть черная папка, и гадом буду, если это не их "программа".

— Нам надо ее раздобыть. Если начнется заваруха,

Быков может успеть ее ликвидировать или так запрятать, что сам черт не найдет.

— Я спущусь в кабинет и попрошу ее.

— Пилюли не забыл?

— Не-ет. Он у меня все выложит, а затем проспит до второго пришествия.

— Вернее, пока за ним не придут.

Офицеры улыбнулись.

— Ну, бывай, — Зотов поднял руку.

— Ни пуха…

Майор полез на чердак, открыл дверь в коридор и осторожно спустился. Все было тихо. Майор подошел к кабинету генерала и заглянул в замочную скважину. Быков сидел один за своим рабочим столом и что-то писал.

Дмитрий Николаевич спокойно вошел в кабинет и скомандовал:

— Руки за голову, ноги на стол!

Тучный генерал закряхтел, но просьбу выполнил: пистолет в умелых руках достаточно веский аргумент.

— Что дальше? — спросил Быков сохраняя внешнее спокойствие.

— А дальше мне бы хотелось получить ту черненькую папочку, что лежала на вашем столе в холле, когда вы мило беседовали с Подвольным.

Генерал, не моргнув глазом, пожал плечами.

— Может, вы мне разрешите хотя бы руки опустить. Все-таки не так молод как вы.

— Разрешу, если сговоримся. И думайте побыстрее, у меня мало времени.

Зотов не слышал, как сзади у него открылась дверь. Шесть раз подряд раздалось чмоканье, как при поцелуях влюбленных, и майор повалился на пол с шестью дырками в спине. В комнату вошла Куданова. Генерал облегченно вздохнул и убрал ноги со стола.

— Ты вовремя.

Вера Александровна улыбнулась, откинула безжизненную руку Зотова и взяла его пистолет.

— Я всегда вовремя. Извини, генерал, но ты уже засвечен, — она вскинула зотовский "вальтер" и… генерал с дыркой во лбу размяк в кресле.

На пистолете Зотова также был глушитель, поэтому выстрел не привлек внимания охраны. Вера Александровна вложила "вальтер" в руку хозяина, предварительно стерев отпечатки пальчиков и направилась к выходу.

— Стоять! Лицом ко мне, руки за голову!

Женщина вздрогнула и обернулась. Собственная пушка была уже пуста и бесполезна. Куданова отбросила пистолет и подняла руки. Майор с перекошенным от боли лицом сидел на полу и наводил на нее "вальтер", который она только что ему же и сунула. Но ведь она убила его! Или это дьявол?

— В подобных случаях надо стрелять всегда в голову, как ты это ловко проделала с Быковым.

Майор встал, и по его лицу было видно с каким трудом ему это удалось. Несмотря на то, что на нем был надет импортный бронежилет защищающий не только грудь, но и спину, Куданова стреляла почти в упор и первые несколько минут Зотов лежал в отключке от болевого шока. Когда Куданова вкладывала ему в руку пистолет, майор пришел в себя и успел сориентироваться в обстановке. Спина же болела так, как будто Зотова шесть раз огрели дубиной по хребту.

— В последнюю нашу встречу мы так и не договорили, — произнес он, показывая жестом, чтобы Вера Александровна отошла от двери.