Александр Тамоников - Признание моджахеда Страница 53

— Теперь можешь довести время акции до Соловьева.

Александр вызвал командира второй группы:

— Мираж! Ответь Ориону!

— Мираж на связи!

— Начинаем в 5:00 с действий твоих подчиненных по снятию постов. Все-таки попробуем провести акцию «тихо».

— В бункере двое духов плюс комендант крепости!

— Я знаю!

— Пулеметчик твой?

— Мой!

— Хорошо, а то мне не совсем удобно с перевала достать его!

— Он на мне, Мираж. До 4:00 продолжение пассивного наблюдения. В 4:20 подразделению полная боевая готовность!

— Принял!

— Да, у меня гости! Крым с проводником-афганцем.

Соловьев удивился:

— Откуда здесь взялся полковник?

— Пришел! Ты передай своим, чтобы нашего духа не завалил. Он будет работать по пулеметчику и в дальнейшем находиться на огневой точке.

— Принял!

— У меня все! Следующий сеанс связи в 4:55.

Тимохин отключил станцию. Повернулся к Крымову:

— Ну вот пока все! Ты шел бы тоже отдохнул!

— Да, вопрос где?

— На склоне места много. Да вон хотя бы в канаве, что ниже и справа от нас. По-моему, место ничего!

— Сойдет. Разбудишь меня в 4:30.

— Непременно, Вадим Петрович! Об этом не беспокойтесь.

Начальник отдела спецмероприятий Главного управления по борьбе с терроризмом устроился на отдых в канаве. Тимохин продолжил наблюдение, ожидая, когда его в 23:00 сменит Гарин. Того в два часа должен был сменить Шепель.

В подвале бункера этой ночью не спали. Валентина не ожидала, что вернут Сергинского. Но тот около семи часов спустился в камеру по веревочной лестнице. С опаской взглянул на Туркину. Та отвернулась от руководителя съемочной группы. Сергинский присел на корточки у противоположной от женщины стены. Ему выдали сигареты, и он закурил. В восемь часов в проем заглянул комендант крепости:

— Госпожа Туркина, сегодня для вас приготовлен прекрасный ужин. Мясо, зелень, вино, фрукты. Когда прикажете подать кушанья и напитки?

Валентина, не поднимая головы, ответила:

— Своего лизоблюда Сергинского кормите. Он выслужил у вас это право.

Натанджар сказал:

— Мы позаботимся о вашем коллеге, но особый ужин сегодня приготовлен только для вас.

— И с чего бы это, господин бандит?

— Приказ Исмаил-Хана!

— Пошел ты к чертовой матери со своим Исмаил-Ханом и с праздничным ужином. Я ничего есть не буду!

— Как грубо! Женщины подобным образом не должны разговаривать с мужчинами. Вы плохо воспитаны, даже для европейки. А насчет отказа принять пищу и вино? Что ж! Не хотите, упрашивать не стану. Спокойно ночи, госпожа Туркина!

Валентина не ответила.

Натанджар обратился к Сергинскому:

— Тебе сейчас спустят твой ужин!

Руководитель съемочной группы залепетал:

— Спасибо, господин Натанджар, но я не хочу. Плотно пообедал. Вот от воды не отказался бы.

— Хорошо, тебе спустят воду! Спокойной ночи, господин Сергинский.

— Спокойной, господин Натанджар!

Комендант отошел от люка. Тут же один из охранников спустил на веревке кувшин с родниковой водой. Сергинский, взяв кувшин, поблагодарил и охранника.

Валентина резко повернулась к бывшему коллеге. Так резко, что Сергинский вздрогнул:

— Ну что, скотина, вымолил у бандитов жизнь? Обменял на жизнь Володьки?

Сергинский выкрикнул:

— Да! Вымолил, вымолил. Только не тебе судить меня. Сама сидишь, зная, что тебя не тронут, ждешь, пока папа выплатит выкуп. А меня кто выкупит? Кто меня защитит? А я подыхать не хочу, слышишь ты, правильная? Не желаю я подыхать здесь. Из-за тебя, из-за денег твоего папочки! Не хочу, как Дольский! Лучше в рабство, в банду этого Исмаил-Хана. Но жить!

— Ты подонок, Сергинский!

— Я подонок? По-твоему, я должен был лечь рядом с Дольским? Тогда в твоих глазах я был бы, как и он, героем! Только кому нужен такой героизм?

— Он же тебе жизнь спас!

— Вот только не надо этого, Валентина, не надо! Дольский заупрямился, и его казнили!

— А ты, после всего, что они сделали, готов им прислуживать?

— Да! Готов! Потому что жить хочу! Поняла? Хотя тебе этого не понять. Конечно, когда знаешь, что папа вытащит, других осуждать легко, легко выставлять себя этакой Жанной д’Арк, не сломившейся, не подчинившейся бандитам, сохранившей честь и достоинство. Легко! Когда за тобой стоят деньги отца. Ты вообще лучше молчала бы. Только из-за денег твоего папаши мы попали к Исмаил-Хану. И не из-за меня, а из-за тебя погиб Вовка Дольский. Или, может, уважаемый Борис Анатольевич расщедрится и за меня тоже заплатит выкуп? Или ты откажешься без меня возвращаться домой? Черта с два! Ты-то уйдешь отсюда, а мне оставаться. Так что заткнись и не строй из себя героиню, каковой не являешься!

Закончив монолог, Сергинский затушил окурок, отпил из кувшина несколько глотков воды, прислонился спиной к прохладной бетонной стене и поднял глаза к зарешеченному лазу:

— Господи! Ну за что мне это все? Чем я прогневал тебя, Боже, что ты так жестоко наказываешь меня? Чем? Мне всего тридцать один год. Я хочу жить! Я хочу домой! Я не могу, не могу…

Сергинский заплакал.

Туркина произнесла:

— Прекрати, Антон! Будь мужчиной!

— Не могу! Что делать?! Что делать?!

— Ты уедешь отсюда со мной вместе!

Начальник группы опустил голову:

— Что?!! Что ты сказала?

— Я сказала, что без тебя я отсюда не уеду! Хоть ты и оказался полнейшим дерьмом, но в переделку действительно попал из-за меня. Значит, я должна и тебя забрать с собой!

— Ты… ты не шутишь?

— Какие в нашем положении могут быть шутки?

— Валя, Валентина. Если так, если заберешь с собой, я… я для тебя…

— Помолчи! Надоело слушать твое нытье. И приведи, пожалуйста, себя в порядок.

— Да, да, конечно! Все, что смогу!

Сергинский плеснул воду из кувшина на ладонь, умылся, пригладил растрепавшиеся волосы.

— Я все сделаю так, как ты скажешь!

— Тогда не тревожь меня и не скули больше. Ложись на топчан и постарайся уснуть. Не сможешь — лежи молча.

— Конечно, ты больше слова от меня не услышишь, если не захочешь.

Сергинский перешел на топчан, лег к стене. Валентина знала, что он не спит, но то, что молчал, было уже хорошо. Ей следовало обдумать свою дальнейшую судьбу.

Вершина скалы над крепостью Хандар, 4 часа 30 минут местного времени, понедельник, 18 июля.

Шепель поднял Тимохина и Гарина. Командир группы хотел было разбудить Крымова, но тот встал сам и вышел на позицию. Из кустов появился и афганец-проводник. Спецназовцы размялись и подползли к краю скалы. Шепель доложил, что за время его наблюдения на объекте ничего не произошло. В 4 часа строго по графику на посты вышла очередная смена караула, в 4:30 вернулись караульные, отстоявшие свое время. Тогда же был сменен и охранник у ворот.

Тимохин приказал подчиненным собраться возле себя. После чего обратился к ним:

— Ввиду изменившейся обстановки, работаем по заложникам следующим образом. Первым спускаем на крышу главного дома нашего друга-афганца Ахмада Сакара.

Александр повернулся к афганцу:

— Напрямую спустить тебя на крышу невозможно, но, раскачавшись, ты сможешь попасть на нее, перед этим ликвидировав пулеметчика. Для этого получишь снайперскую винтовку бесшумного боя «винторез». Затем отправишь ее наверх.

Афганец сказал:

— Зачем лишние хлопоты? У меня есть нож. Он надежнее винтовки.

Тимохин отрицательно покачал головой:

— Не умаляя твоих возможностей, я все же не имею права допустить в самом начале акции рукопашной схватки, которая неизбежно возникнет на крыше и шум которой могут услышать охранники бункера. Так что возьмешь с собой винтовку.

Ахмад заявил:

— Никакой рукопашной схватки, никакого шума не будет. Я убью пулеметчика до того, как коснусь ногами крыши.

— Каким образом? Решил метнуть нож?

— Да! И он пробьет шею одного из тех, кто убил моего брата.

— Уверен, что не промахнешься?

Афганец приподнялся. Спецназовцы уловили еле заметное движение его правой руки, и тут же нож проводника вонзился в извилистый ствол старого куста, в нескольких сантиметрах выше головы Гарина. Майор охнул:

— Ешь, твою…! Охренел, проводник?

Афганец подошел к кусту, выдернул нож, вставил его в ножны, вернувшись на прежнее место, сказал:

— Я уверен, что не промахнусь!

Тимохин покачал головой:

— Да, ловко, ничего не скажешь! Убедил! Ладно, работай ножом. Значит, на Ахмаде пулеметчик. Как только наш афганский друг займет огневую точку, поднимаем трос и применяем уже две лебедки. Вниз спускаюсь я и капитан Шепель. Уничтожаем боевиков в бункере, освобождаем заложников и поднимаем их наверх. Управлять лебедками будут наш начальник полковник Крымов и майор Гарин. Подняв журналистов, поднимаемся сами, в том же порядке, в котором будем спускаться. Если же в ходе операции произойдет сбой и группа будет обнаружена, то вступаем в бой. Противник может появиться с двух направлений, из караульного помещения и из дома. Посему обстреливаем караулку, бойницы главного здания, ставим дымовую завесу и под прикрытием дыма и огня пулемета поднимаемся наверх. Сначала заложники, потом офицеры группы. Ахмада поднимаем, прикрывая огнем из стрелкового оружия и применяя гранаты. Далее отходим к основному пункту эвакуации. Охранника у ворот уничтожаю я. Вопросы?