Сергей Зверев - Им равных нет Страница 54

Вспомнились слова Александра III, сказанные своему сыну Николаю, которому предстояло вступить на трон: «…Твой дед с высоты престола провел много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от „русских революционеров“ бомбу и смерть… В тот трагический день встал передо мной вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое передовое общество, зараженное либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть? Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь ответственность за судьбу твоих подданных пред престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней – держись независимой позиции. Помни – у России нет друзей. Нашей огромности боятся»…

Проходят века. Ничего не меняется. Те правители, кто пренебрегал этими простыми правилами, ставили страну и народ на грань уничтожения и плохо заканчивали. Крепкая самодержавная власть. И жить для народа, без оглядки на ложных идолов… Все просто… И так сложно, когда доходит до дела… Президент вопреки расхожему мнению обладал достаточным запасом самокритики и понимал, что его забросила на самую вершину власти шутница-судьба, которая откалывает и не такие штуки. И не в силах он до сего времени был соответствовать этому креслу – фактически самодержца. Слишком запутался. Слишком многими окружил себя прохиндеями и врагами. Таковы были правила игры. Но все-таки положение обязывает быть другим. Приходит однажды момент испытания, когда нет иного выхода, как изменить правила, разорвать порочный круг, плюнув на все, в том числе и на себя. Поставив на кон жизнь.

Вздохнув, Президент уселся за свой просторный стол красного дерева. Взял чернильную авторучку – золото с платиной, эксклюзивную и безумно дорогую. Он любил дорогие красивые вещи – последствия голодного и неустроенного детства в коммуналке. И аккуратным почерком вывел: «УКАЗ».

Писал он его собственноручно, не надиктовывая, как обычно, секретарю и не пробегая глазами текст, подготовленный заранее Администрацией. Каждая буква отзывалась в нем холодной пустотой.

Закончив писать, он устало откинулся в кресле, потер пальцами виски – голова была тяжелая, как к перемене погоды, и какая-то гулкая.

Неподвижно просидел минут десять. В каком-то трансе, отстраненно. Потом нажал на кнопку вызова секретаря.

– Срочно. Распечатать. И на подпись.

Этот документ не будет проходить длительные бюрократические процедуры согласований, визирований, экспертных оценок. Здесь все ясно и четко. И нет смысла мудрить. Исторические судьбы и должны вершиться вот так – просто, быстро, без витиеватой демагогии.

Через несколько минут перед Президентом лежал отпечатанный текст.

Замерла чернильная ручка над листом бумаги. Президент задумался. Как перед прыжком в воду.

А потом бумагу расчертила размашистая подпись.

Все, Рубикон перейден.

На миг его сковало ощущение безвозвратности содеянного. А потом охватило чувство освобождения. Кто бы знал, как ему за последние годы надоело метаться между разными силами и группировками, между противоположными интересами, лавировать, хитрить, связывать воедино несвязуемое. Дальше так продолжаться не будет. Гордиев узел разрубают. Только что подписанной бумагой он поделил всех на Наших и Ненаших. Разорвал множество договоренностей, принес в жертву финансовые и политические группы и интересы. Пускай. Он ступил на тонкий канат, и теперь ему предстояло пройти над пропастью, когда каждый неверный шаг может оказаться последним.

– Ничего, – прошептал он. – Пройдем. Ну что, господа хорошие. Дождались! Закручиваем гайки…

Перемену курса многие моментально ощутили на собственной шкуре – в буквальном смысле этого слова. В Екатеринбурге ОМОН жестоко разогнал очередную демонстрацию. Мальчикам и девочкам, которые просто вышли пошуметь, может быть, чуток подраться с милицией, побросать в них камешки и побить арматурами по щитам – громко и задорно, как палочками по барабану, пришлось всласть отведать «демократизаторов» и слезогонки. А задержанных пообещали приобщить к братству осужденных по статье об участии в массовых беспорядках, а то и мятеже, что в целом может потянуть лет на пятнадцать лагерей. В Москве так же жестко разогнали несанкционированный митинг мусульманских общин.

Власть откровенно демонстрировала – игра в поддавки кончилась. Ведь по сути своей любая, даже самая демократичная, власть есть не что иное, как инструмент насилия, когда из зол выбираются меньшие. Если бы в Китае в свое время не задавили массовые беспорядки на площади Тяньаньмэнь, не было бы нынешнего Китая. В СССР легитимное насилие не было применено – не стало единой страны, остались ошметки, обагренные кровью. Россия сейчас показала свою готовность на насилие.

Войска на границе с Ичкерией были приведены в состояние готовности номер один. Подтягивались новые войсковые части.

Указ Президента о наведении конституционного порядка в Северо-Кавказском регионе был опубликован через день после подписания. В нем в течение суток мятежникам предлагалось сложить оружие и пропустить правоохранительные органы на территорию самопровозглашенной республики для восстановления законности. В Ичкерии вводилось чрезвычайное положение. С запретом митингов, собраний, информационной блокадой, комендантским часом и прочими радостями.

А командующему группировкой генерал-полковнику Рогозину поступил боевой приказ из Москвы.

– Ну что, – собрав командиров вверенных подразделений, произнес командующий. – Начинаем Третью Ичкерскую войну…

На его душе было нелегко. Он знал, что стоит за этими словами. На его плечах тяжелым грузом лежали две прошлые Ичкерские войны. Боевой генерал не мелькал перед телекамерами, не давал интервью, сторонясь представителей СМИ. Он просто делал свою боевую работу. Умело и настойчиво. И вот опять пришла пора дать отмашку – вперед…

Планы наведения конституционного порядка силами войсковой группировки были проработаны давно. На карте с грифом «совершенно секретно», скатертью покрывавшей огромный стол, были прочерчены схемы дислокации и выдвижения частей и подразделений, задействованных в проведении войсковой операции, позиции вооруженных сил противника.

– Ставлю боевую задачу, – произнес генерал-полковник. И увидел, как напряглись его подчиненные. – Для освобождения территории части Российской Федерации, временно перешедшей под контроль мятежников, образованы три войсковые группировки…

Генерал преобразился, голос звучал чеканно, теперь от этого человека исходила энергия убежденности и профессионализма. Начиналась привычная, любимая и вместе с тем проклятая боевая работа.

Войска готовы были двинуться по мановению его руки вперед. Начиналась война… Точнее, она никогда и не кончалась здесь последние сотни лет. Просто иногда вспыхивала заревом пожарищ. А чаще тлела костерком, дровами в котором служили пропитавшая эти горы взаимная ненависть, кровная вражда, неутоленные амбиции.

Боевая работа. Это сожженные бронемашины. Трупы. Уничтоженные артиллерией деревни. Кровь. Боль. Похоронки…

Но выхода все равно нет. Как никто другой он знал – пятиться назад дальше уже нельзя. Как в Великую Отечественную войну в сорок первом говорили: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва». Именно в столицу России направлен этот удар, замах которому дан в Ичкерии. Поэтому он сковырнет этот гнойник, проведет дезинфекцию по полной программе, и пускай весь мир потом клеймит его как монстра!

Воевать так воевать! Лучше русского солдата и офицера этому ремеслу никто в мире не обучен.

– Поддерживаемая артиллерией и штурмовой авиацией, группа «Север» форсирует водную преграду и проникает в равнинные районы Ичкерии, – излагал генерал, прочеркивая по направлению следующего удара карту алой точкой световой указки, весьма похожей на метку лазерного прицела.

Глава 36

За нашей спиною остались паденья, закаты,Ну хоть бы ничтожный, ну хоть бы невидимый взлет.Мне хочется верить, что черные наши бушлатыДадут мне возможность сегодня увидеть восход…

Эти слова из знаменитой песни Высоцкого «Черные бушлаты» о легендарных морпехах Великой Отечественной засели и прокручивались в голове Бизона, когда он впитывал план операции. План безумный…