Сергей Дышев - Куплю чужое лицо Страница 56

– Мне скоро шестьдесят, Володька. В моей жизни многие люди считали за честь познакомиться со мной. Почему – я тебе уже говорил. Приходилось сталкиваться с сотнями, тысячами людей. С кем-то стоял плечом к плечу, зная, что не предаст; с кем-то и на смерть готов был пойти; с кем-то общался мимолетно. А кого-то и удавить мог, как иуду… Задел ты меня, Вовка, за душу. Ведь, когда ты за меня встал в Бутырке, я тебя сразу просек: ты или мент, или военный. В общем, в защитной форме, при погонах… И думаю, вот до чего опаскудились времена, да не времена, а люди, если шавки не на вора в законе, что неслыханно (на мне не написано было!), а на пожилого человека пасть открывать! Так что, полицай, ты мне брат…

– А если б я не защитил? У параши бы лег?

– Дурак ты… Хоть и Раевский. Я бы его убил.

– Как?

– Пальцем.

…Мы были уже достаточно пьяны. Но способ убийства пальцем, рассказанный Сильвио, я оценил. Чтобы исполнить этот фокус, безусловно, надо было иметь нервные руки музыканта с длинными пальцами. Противнику, демонстрирующему свою силу, медленно показывают свою раскрывающуюся левую ладонь (с присказкой, мол, здесь начертана твоя судьба). И когда его глаза становятся круглыми от изумления, другой рукой наносится молниеносный удар в глаз.

– И много глаз ты повышибал таким образом?

– Ни одного.

– Полный аут…

Дядя Коля с плоскости стола прицельно прищурил свой взгляд.

– Вовка, ты мент?

– Айн, цвай, полицай.

– Я хочу нарисовать твой портрет.

– Лучше два… До и после. Первоначальную фотографию за умеренную (надеюсь) плату можно заказать в подшивке газеты «Московский мукомолец». И в ряде других газет… Я вижу решение проекта – сделать портреты на одном холсте с двух сторон. Гойя для капризной публики сделал два варианта своей Махи. И не дал маху. И ты так сделай – одну для правоохранительных органов, другую – для моих недругов из уголовного мира…

Коля неожиданно протрезвел. Может быть, он почувствовал, вернее, увидел контуры своей будущей картины: «Кающийся сотрудник правоохранительных органов». А рядом – самого себя, высекающего из скалы невиданной красоты черный бриллиант.

Незнакомка за стойкой бара исчезла. Я так и не понял, кого она мне напоминала. Бывает, увидишь женщину со спины и специально не обгоняешь ее, потому что она – совершенство. Не хочется разочароваться…

И снова – дохлое воспоминание о Вераксе. Возможно, он поехал надеть еще какую-нибудь униформу. Например, главного санитарного врача…

– Вы позволите? – услышал я над ухом певучий голосок.

– Конечно! – первым отреагировал Профессор, прежде чем я вывернул голову и понял, что это та самая незнакомка, которая почему-то вновь задрапировалась вуалью.

Она опустилась в кресло с изяществом снежинки.

А я с усилием подавил зевок.

Она сняла шляпку вместе с вуалью. Волною обрушились черные локоны.

– Мария! Манька, Машка, Мурка – откуда ты свалилась?

Это был тот самый сюрприз, о котором походя сообщил Лао и на что я не обратил внимания.

– Маруся Климова, прости любимого, – завершила Мария. – Забыл украинскую дивчину, поменял христианку на иноверку.

– Не гноби, могла бы и раньше появиться, я конкурс на свое освобождение не устраивал.

– Может быть, даму наконец-то угостят? – с непередаваемой грустью спросила Мария.

Дядя Коля махнул рукой, и нам тут же принесли нечто темно-янтарное в коньячных рюмках и поднос с разноцветными канапе.

– Старинный коньяк, из Тирасполя, сорок лет выдержки: обычно этим благородным напитком я полирую действительность, – пояснил Профессор. – Вот посмотрите…

Он встряхнул пузатую рюмку, смолянистая жидкость лизнула внутреннюю сторону и медленно стекла вниз.

А может, это было замедленное восприятие…

Мы выпили за единение сердец.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил я по-простому. – Ты знаешь, кто я, кем был, что я делал в свое время в обществе негодяев, которые позвонили тебе и сообщили, что я жив и даже здоров! Просто так убить меня, наверное, даже и неинтересно. Придурок Веракса не сегодня-завтра будет посажен в обезьянник и после этого будет кочевать из СИЗО в тюрьму, пока на него не накопят весь компромат, который был и который на кого-то надо было навесить.

– Хочу, чтоб ты был со мной. Уедем, – наклонившись ко мне, горячо зашептала она. – Куда угодно, на край света, от этих китайцев, малайцев, кавказцев…

– И на какой край?

– В Украину.

– Я так и понял.

– В Западную?

– В Крым.

– Это уже что-то новое.

– У меня там есть друзья, родственники… Забудем, что было плохого. Ты меня спасал от смерти, я тебя спасала, нас Бог соединил…

– А Аллах разъединил? Не надо метаться, взывая к богам…

– Хочешь, я тебе скажу, где твоя ненаглядная Патка? Она сейчас ублажает жирняка Лао. И она это будет делать ровно столько, сколько он захочет. И не только потому, что у него всегда есть деньги. У него есть неограниченная власть над ней. Он захочет – и утопит в океане ее бедных родителей. И она это знает. Потом утопит и ее. И это она тоже знает. А ты – экзотика, развлечение на грани фола, мощный сексуальный чувак…

Мария задумалась, а потом тряхнула волосами и в сердцах сказала:

– Да катись ты к черту! И мне ты не нужен!

Она сделала пьяную попытку встать, но я мягким движением посадил ее на место.

– Не торопись. Если не возражаешь, я тебя провожу до… где ты живешь…

– Как это мило с твоей стороны, – пробормотала Мария.

– Ты по-прежнему сидишь на кокаиновых делах? – на ушко спросил я ее. – Наверное, уже стала наркобаронессой?

– Оставь эту тему, а?

– Есть другое приложение, то есть предложение… В принципе, не мое это дело. Хочу тебя еще раз познакомить с человеком, который скромно назвался Колей. Это профессор геммологии, крупнейший специалист по драгоценным камням.

Николай застегнул одну из расстегнутых почти до пупа пуговок рубахи и учтиво поклонился.

– Есть возможность заняться, скажем так, более безопасным делом, – продолжил я. – За которое уж точно не расстреливают из пулемета, как в Таиланде. А у нас в России в худшем случае дают не условный, а реальный срок.

После моих слов дядя Коля полез в карман жилетки и снова вытащил на мир божий черный бриллиант.

Мария ахнула. Такое великолепие она вряд ли когда видела в своей кочевой жизни.

– Очень гармонирует с вашими прелестными черными волосами, – заметил Профессор.

– Что это? – восхищенно спросила Мария.

– Как видите, черный бриллиант.

Профессор явно поторопился. Презентацию камня надо было проводить не сегодня и хоть с каким-то элементарным рекламным ходом. Но теперь, когда камешек ослепил нашу контрабандистку, пришлось форсировать события.

Я заметил, что господина Лао может заинтересовать это произведение искусства. Мария кивнула, достала телефон и, набрав номер, предложила Лао немедленно встретиться, чтобы обсудить очень выгодное дело.

Бриллиант перекочевал в ее руки, и трудно было сказать, что ярче сверкало: черный камень или алчный блеск ее глаз.

Не прошло и получаса, как в казино вплыл Лао. За ним в нескольких шагах рабски покорно шла Паттайя, все в той же униформе крупье – черной мини-юбке, жилетке и ослепительно белой блузке. Толстяк небрежно махнул ей рукой, и она встала у одного из пустующих игральных столов. Публика уже потихоньку покидала заведение.

Мы потеряли счет времени. И даже неинтересно было знать, сколько времени мы находимся в казино, наступил ли зимний рассвет… В этих стенах счет денег заменял понятие и ощущение времени.

Мария никак не хотела расстаться с камнем. Она вертела его и так и сяк, как сорока, которая умыкнула блестящую вещицу. Профессор снисходительно посмеивался, а Сильвио хранил молчание. Ему было жаль нас, дураков.

Лао пододвинул к нашему столу кресло и водрузил на него свой объемный зад. Поерзав, он приготовился слушать. Бриллиант, к пущему сожалению, был отнят у Марии и вернулся к владельцу.

– Николай Феоктистович, профессор геммологии, – решил солидней представиться дядя Коля, – специалистов моего уровня не более четырех в России. Я читаю лекции в МГУ, в Сорбонне, Иллинойсе. Уникальный черный бриллиант, который вы видите, – уникальное творение, в котором редкий природный камень получил не менее уникальную ювелирную обработку.

Творение было торжественно передано в пухлые ручки Лао. Сыграть брезгливое равнодушие не удалось. Поросячьи глазки распахнулись от изумления. В возникшей паузе ощутимо почувствовалось, как толстяк лихорадочно подсчитывает вероятную стоимость камня.

– Хочу вам прочесть небольшую лекцию об этом чуде природы – черном бриллианте. Подобный черный бриллиант, правда, несколько крупнее весом, в 88 карат, некогда принадлежал русской дворянской семье Корловых-Сапожниковых и был позднее назван Korloff Noir. Во время революции им удалось вывезти из России все фамильные драгоценности, в том числе и знаменитый бриллиант. В 1920-м его купил богатый антверпенский ювелир. Потом камень несколько раз переходил из рук в руки, пока в 1978 году его не приобрел французский ювелир Даниэль Пайлассер. Новый владелец камня был так потрясен его благородной красотой, что, когда открыл собственный ювелирный дом, назвал его в честь бриллианта – «Korloff». До недавнего времени Korloff был единственным в своем роде ограненным черным бриллиантом. До огранки он весил 421 карат. В отличие от обычных бриллиантов Korloff Noir имеет 57 граней, у них это фирменная запатентованная огранка ювелирного дома Korloff.