Андрей Дышев - Русский закал Страница 57

– Инжибю, – сказал он, глядя на меня, и поманил рукой.

– Простите, – ответил я, – теперь то же самое, только по-русски.

– Он хочет, чтобы вы вышли, – пояснил Рамазанов.

Афганец терпеливо ждал, когда я встану на ноги. Валери вцепилась мне в рукав куртки.

– Не ходи, Кирилл! Если умирать, то вдвоем!

Это было трогательное расставание. Валери едва не плакала и до самой двери не отпускала мою руку. Я, несмотря на то, что еще пытался шутить, тоже чувствовал себя скверно, хотя в глубине души надеялся, что расстрел, если таковой планируется, в самом деле будет осуществлен с первыми лучами солнца. Как в книжках.

В дверях я обернулся. Рамазанов прожигал своим взглядом мне спину. Его глаза кричали мне: «Не выдай!!!»

– Господин адвокат, – сказал я ему с улыбкой, которую попытался изобразить на лице, – у вас глаза еще не болят?

Валери всхлипнула за моей спиной. Я одарил и ее прощальным взглядом.

– Самое безобразное во всей этой истории, – заключил я, – что тебя приходится оставлять наедине с этим многоопытным холостяком.

Афганец легко похлопал меня по плечу. Дверь за моей спиной со скрежетом захлопнулась.

Глава 30

Бородатый вывел меня из проулка на центральную улочку кишлака. Мы свернули вправо и пошли вверх. Я шел медленно, мой конвоир меня не поторапливал, и я успел хорошо рассмотреть все то, что нас окружало. У меня не возникло мысли о побеге, я не мог даже предположить, что оставлю Валери в плену, просто сработал старый профессиональный рефлекс: когда тебя ведут, то надо хорошо запоминать куда.

Мы поднялись до типичного для этой местности саманного дома, на крыше которого возвышалась пристройка со стеклянными окнами и печной металлической трубой, торчащей из прокопченной стены, словно трубка изо рта адвоката Рамазанова. Мой конвоир, видимо понимая, что я совершенно не рублю в его языке, молча хлопнул меня по правому плечу, и я послушно свернул влево, к лестнице, ведущей к пристройке. Конвоир подождал внизу, пока я взберусь, выдерживая необходимую дистанцию, чтобы я ненароком не заехал сапогом ему промеж глаз, затем поднялся за мной следом, закинув автомат за спину.

Мы вошли в комнату, посреди которой стоял стол с чайником и пиалами, в деформированной консервной банке дымились окурки. За столом сидел средних лет человек с длинными, слегка вьющимися волосами, тоненькими усиками и такой же, едва обозначенной бородкой, со смуглой кожей, гладкой и чистой, без единого изъяна, как у младенца. В чертах его лица угадывалась европейская кровь. Человек был красив, но я понял самое главное – от него зависит наша жизнь.

Он кивнул мне на стул, придвинул пиалу, пачку «Кэмела».

Меня вдруг осенило. Я понял, почему на допрос вызвали именно меня и почему с человеком, который с оружием в руках угнал автомобиль, обращаются достаточно вежливо.

– Кто вы? – спросил длинноволосый на чистейшем русском языке.

– А вы разве не знаете? – ответил я, наливая в пиалу чай. – Там же все написано.

– Давно перешли границу?

– Четыре дня назад.

– Цель?

Он спрашивал негромко, будто мои ответы его мало интересовали. Взгляд блуждал по моей груди, рукам, лицу.

– Мы пришли зарабатывать деньги.

– Я понимаю. Кто вас отправил?

Я понял, что лед подо мной затрещал с угрожающей силой, и ляпнул первое, что мне пришло на ум:

– Сафаров.

– Не слышал такого. Пейте еще. Закуривайте. Вы давно в Таджикистане?

Я отрицательно покачал головой:

– Полгода. Я только недавно заключил контракт.

Длинноволосый не сводил с меня глаз. Я, как заведенный, десятый раз налил в свою пиалу чай и залпом выпил. Хорошо, что не курил, не то от пачки «Кэмела» осталась бы гора окурков.

– Хорошо, – растягивая звуки, ответил длинноволосый.

Сейчас повернет свое красивое лицо в сторону конвоира, подумал я, и так же тихо и мягко скажет: «Этого можно расстрелять». Но он спросил у меня:

– И как вы думаете здесь заработать?

– Мы хотим переправить на тот берег партию наркотиков. – Длинноволосый молчал, будто ждал продолжения, и я добавил: – Я формирую смешанный отряд из числа парней, которые здесь служили. Они хорошо обучены, но у нас мало оружия.

– И вы здесь служили?

– К сожалению, пришлось.

– Интересно, в каких краях?

– В Кундузе.

– Это там, в долине?

Я понял, что длинноволосый меня проверяет.

– Нет, это там, где плато. Рядом со взлетно-посадочной полосой.

Он закурил, и я рассмотрел его пальцы. Несомненно, он – один из командиров отрядов таджикской оппозиции. Моджахедов я представлял себе достаточно однозначно – вдоволь насмотрелся на бородатых. Этот же крушил мое представление о них самым беспардонным образом. Ногти на тонких пальцах чистые, обработанные пилочкой, движения изящные, разговор спокойный и конкретный, что само по себе говорит о наличии интеллекта.

– Вы силой захватили автомобиль на территории, которую я контролирую, – сказал он.

– Глубоко сожалею о случившемся и приношу вам в связи с этим свои извинения, – немного наигранно ответил я и улыбнулся.

Длинноволосый, похоже, улыбаться не умел. Он смотрел на меня невидящими глазами сквозь струйки сигаретного дыма и, казалось, совершенно забыл обо мне, и мысли его витали где-то далеко-далеко от этого стола с пластиковым покрытием, какие бывают в закусочных.

– Куда вы направляетесь?

– В район Нардары.

– И что там?

– А там находится наш постоянный поставщик сырья.

– Вы в Москве давно были? – неожиданно сменил он тему разговора.

Я чуть не сказал, что не давнее, чем две недели назад.

– Ну-у, с полгода…

– Как она?

– Грязь, суета, – ответил я, не понимая, куда он клонит.

– А в Казани?

– Нет, в Казани я не был.

– Жаль, – ответил он, затушил окурок и, вытащив из нагрудного кармана зеленую «корочку», протянул ее мне. – Оружие и вещи я вам верну. Машина довезет вас до Черной Щели. Дальше плохая дорога, пойдете пешком. Постарайтесь не встречаться с вооруженными людьми. Нардару держит некий Алихан. Парень этот не слишком разборчив, может почистить ваши рюкзаки и даже пристрелить вас.

Я ликовал в душе. Мой ангел-хранитель сработал в высшей степени профессионально. Но из-за стола я поднялся, все еще сохраняя на лице выражение легкой усталости и безразличия к своему собеседнику. Если человек не скрывает радости от того, что помилован, значит, он не ожидал этого помилования, а раз не ожидал, то внутренне соглашался со смертным приговором, которого, в итоге, вполне заслуживает.

Теперь конвоир следовал впереди меня. Мы так же, не спеша, спустились вниз, свернули в проулок. Я был все еще в возбужденном состоянии и не верил в такую редкостную удачу. Непроизвольно улыбаясь, я рисовал в своем воображении физиономию адвоката, которая вытянется, как колготки на слонихе, когда он узнает о результатах допроса.

Но меня ожидало разочарование. Конвоир, отперев замок, распахнул дверь настежь и, ни слова не говоря, пошел в тень дувала. В проеме тут же выросла фигура адвоката. Он как-то странно взглянул на меня и попятился в глубь сарая.

– У меня создается впечатление, – сказал я, – будто вы огорчились тому, что меня не расстреляли.

– Кирилл! – крикнула Валери и повисла у меня на шее. – Быстрей говори, что было? Тебя били? Что они хотят?

– Выходите, – сказал я. – С вещами. Сейчас погрузимся в авто и с ветерком домчим до какой-то Черной Щели. Но мне кажется, что это все равно нам по пути. Вы даже не представляете, как нам повезло!

– Мы спасены, ура! – крикнула Валери и попыталась снова повиснуть у меня на шее.

– Не вижу причины для особой радости, – отозвался из своего угла Рамазанов.

– Вы предпочли бы, чтобы нас довезли до самого места? Да еще баулы помогли бы загрузить?

Адвокат усмехнулся и скривил губы.

– Не принимайте меня за идиота, Кирилл.

– Да что же вас не устраивает?

– Низами Султанович! – Валери растерянно смотрела на адвоката. – Что вы говорите?

– Я человек не молодой, – сказал он, – и многое в жизни успел повидать. Но вот чтобы моджахеды просто так отпустили своих пленников, да еще предложили бы им автомобиль – такого я никогда не видел и вряд ли когда увижу.

Валери посмотрела на меня, отступила на шаг.

– Это действительно странно, Кирилл. Что ты им сказал?

– Они приняли меня за своего, – ответил я и пожал плечами.

– А я голову ломаю! – хлопнул себя по лбу адвокат. – А все оказывается так просто. Конечно же, они не обратили внимания на ваши голубые глаза, белую кожу и очень сильный крымско-рязанский акцент и по каким-то таинственным признакам увидели в вас борца за ислам.

– Ваша ирония не слишком-то уместна, – ответил я. – Все действительно достаточно просто. При обыске у меня нашли удостоверение бойца оппозиции. Это удостоверение, – я протянул «корочку» адвокату, – я взял в качестве трофея, когда мчался к вам в Душанбе. Оно не именное и без фото.