Юрий Гаврюченков - Золото шаманов Страница 57

– Они не капризные, – энтомолог, закалённый в огне кладоискательства, железной стеной встал на защиту своих любимцев. – Они хотели жить в естественных для них условиях. Они всего лишь хотели жить, как привыкли, а ты устроила у меня дома концлагерь. Устроила настоящий Холокост!

– Кто бы говорил о Холокосте! Да вы только посмотрите на него! Я старалась, а он – «концлагерь, Холокост»!

– Вадик, бабочки – дело прошлое, – встрял Давид Яковлевич. – Тебе давно было пора включаться в семейный бизнес, так включайся.

Вадик только обречённо махнул рукой. Донна Марковна заулыбалась. Спор был немедленно забыт. Очевидно, Вадик уже не раз проигрывал на этом поле.

– Господа, пока мы не сели за стол, приглашаю взглянуть на результат нашей работы, – Гольдберг величественно проплыл к дальней двери, ведущей в тамбур между гаражом и жилой половиной.

Когда мы столпились перед тёмным проёмом, Давид Яковлевич шагнул внутрь, щёлкнул выключателем и быстро отошёл, чтобы не заслонять сюрприз.

Сияющий золотой диск до половины зарылся в пол. Словно не до конца откопанное египтологами солнце с фасада дворца фараона. Или маленький космический корабль инопланетян, в незапамятные времена врезавшийся в поверхность Земли. Почему-то именно такие ассоциации вдруг возникли. Сочетание невероятной роскоши и чего-то потустороннего. Небесного. Неземного.

– Божественно! – вырвалось у меня.

– Ух, бля! – выдохнул Слава.

Давид Яковлевич подсветил Золотые Врата парой ярких переносных ламп, заэкранированных сзади фольгой. В отражённом от Врат свете окружающие предметы утрачивали всякую низменность и становились прекрасными, словно волшебными, будто на них ложились частички благодати.

– А что, впечатляет, – подчёркнуто скучный голос Вадика прозвучал особенно скептично. Должно быть, видел сегодня не в первый раз, вот и выпендривался, беря реванш за поруганных бабочек.

– Ещё бы не впечатляло, – снисходительно ответствовал непутёвому двоюродному братцу Гольдберг-старший. – Двести девяносто семь с половиной килограммов чистого золота. Чистого золота!

– Вообще-то, не такого уж и чистого, – заметил я. – Шлихтовое золото, из которого туземцы отлили Врата, должно включать массу примесей.

– Ну и где вы их видите?

– Кого?

– Примеси.

– В каком смысле?

– Вы когда-нибудь видели самородное золото? – Давид Яковлевич внимательно и с любопытством посмотрел на меня. За стёклами очков его глаза напоминали крупные чёрные смородинки.

– Не доводилось, – смутился я под его пристальным взглядом.

– Давай, Яковлевич, не томи, в чём секрет? – Слава взял ситуацию под узцы. – Чё там с самородным золотом?

– Оно совсем не похоже на ювелирное, – растолковал Гольдберг. – Самородное золото не жёлтого цвета. В зависимости от соотношения примесей, оно может быть и красным, и зеленоватым, и вообще оно не блестит, а наши Врата видите как блестят! Они чисто золотые.

– Насколько чисто? – осведомился я.

– Настолько, насколько может быть чистым золото и даже больше, – Давид Яковлевич пожевал губами. – Я отдавал пробу на анализ. Знаете, что такое спектрографический анализ? – вопрос был обращён главным образом к Славе. – Сжигают образец на электрической дуге, свет разлагают на спектральные составляющие и специальный прибор их анализирует, сплошная электроника, я в подробности не вдаюсь. Результат оказался неожиданным. В спектрограмме была одна жирная яркая линия. Такого чистого образца эксперт ещё не видел. Это даже не четыре девятки, это абсолютный аурум.

– Разве такое золото бывает?

– Не бывает, Илья Игоревич. В сущности, это даже не ювелирное золото, это элемент таблицы Менделеева в совершенном виде. Его невозможно выделить даже плавкой в условиях невесомости. Теоретически, как мне сказал эксперт, такое золото можно получить методом бомбардировки атомов свинца, но это, сами понимаете, доступно только в лаборатории ядерной физики и в микроскопических размерах, а не триста килограммов и в тайге!

– Как такое могло получиться? – поинтересовался Слава.

– Не знаю, – развёл руками Давид Яковлевич. – Логично было бы спросить у того, кто нашёл. У вас то есть.

– Ладно, Яковлевич, ты стрелки не переводи!

– Я не перевожу, Слава. Я говорю, что не знаю, откуда взялось золото. Но его не малые народности из самородков выплавили.

– А ты, Давид, что думаешь? – скрипучим голосом спросил Вадик.

– Я ничего не думаю, только теряюсь в догадках.

– Вообще-то, господа, – прервал я начавший подгнивать спор компаньонов, – надо задумываться не о том, откуда взялось золото, а откуда взялся артефакт, который мы называем Вратами, и что он из себя представлял изначально, потому как сейчас мы имеем дело с повреждёнными его частями. Отсюда хорошо видно, что по форме это мог быть диск, но каково его назначение и откуда он взялся – вот кардинальный вопрос.

– Диск? – Вадик кинул взгляд на удачно подсвеченные створки, составленные вплотную, так что не видно было щели. – Согласен, похоже на разрезанный диск. И зачем, как ты, Илья, думаешь, его сделали?

– Это был солярный символ! – осенило меня. – Золотой диск обозначал солнце, источник света, тепла и жизни. Ему могло поклоняться какое-нибудь племя палеоазиатов, истреблённое в результате междоусобных войн. Я где-то слышал, что у оседлых аборигенов были полноценные земляные крепости, а у кочевников-чаучей что-то типа драгун: передвигались верхом на оленях, спешивались и шли в бой. Предки наших чукчей могли ездить далеко и быстро. Вот и разгромили племя солнцепоклонников. Захваченную святыню разрезали, чтобы вывезти, а, заодно, осквернить и уничтожить вражеский культовый предмет.

– Звучит убедительно, – подумав, сказал Давид Яковлевич.

– Сказка! – Вадик был непреклонен.

– Надо будет уточнить, встречаются ли отголоски культа солнцепоклонников в культуре народов крайнего Севера, – Гольдберг-старший поспешил смягчить реакцию младшего братца. – К сожалению, я не припомню существующего в наше время. Там всё больше шаманизм и примитивный анимализм – духи животных и прочая первобытная чепуха.

– Вот не надо про первобытную чепуху! – взорвался Вадик. – Ты там был? Ты ничего не видел! Ты не знаешь, какие они страшные на самом деле! Какие они… настоящие!

– Харги, мертвецы… Вадик, такое невозможно, – мягко сказал Давид Яковлевич. – Вам привиделось. Извините, господа, но я готов поверить в коллективную галлюцинацию, но…

– Да что ты… – Вадик заткнулся и только рукой махнул.

– А мне плевать, – сказал я. – Чем бы ни были все эти харги, и мертвецы вдобавок, плевать! Золото зримо и осязаемо. Вот оно. Можно подойти и потрогать. Давайте не будем спорить по пустякам и сосредоточимся на главном.

– Откуда тундрюки взяли чистое золото? – подал голос корефан. – Вот ты, Ильюха, сказал, что они поклонялись символу Солнца. Откуда у них диск из чистого золота?

– С неба, – язвительно буркнул Вадик.

– С неба… – задумчиво повторил Давид Яковлевич.

– Ладно, кладоискатели, хорош буровить, – Слава обеими руками хлопнул по спине Гольдбергов. – Яковлевич, гаси свет, пошли в дом.

– Правда, господа, – спохватился Гольдберг-старший, – пора за стол! Донна всё приготовила, наверное.

– Ну, где вы, мужчины? – встретила нас Донна Марковна и рассадила за столом. – Всё в Индиану Джонса и Ковчег Завета играетесь?

С божественным происхождением артефакта она угадала в точку!

Разумеется, жена Гольдберга крутилась в теме и видела Золотые Врата. В её присутствии можно было свободно разговаривать о деле.

– Мы хорошо поработали, – Давид Яковлевич величественно выпятил живот, держа перед собой рюмку водки. – Сокровище найдено, доставлено и приведено в надлежащий вид. Подготовительную часть прошу считать завершённой. Предлагаю поднять бокалы за работников переднего края и за работников, так сказать, тыла.

– За всех нас! – добавил я, и мы выпили.

Началась лёгкая застольная суета, а с нею праздные разговоры.

– Понятно, что на аукцион мы товар не выставим, но хотелось бы знать примерный порядок цен, – я принял на тарелку заботливо отрезанный Донной Марковной самый жирный кусок утки и присовокупил рассыпчатое печёное яблоко.

– Примерно, два с половиной ляма, – сказал Давид Яковлевич. – Конечно, мы поторгуемся, затраты на экспедицию тоже надо учесть, но рассчитывать можно на два с половиной миллиона долларов чистой прибыли. Золото девятьсот девяносто девятой пробы сейчас котируется по восемь долларов восемьдесят центов за грамм. Но это банковские расценки, а у нас предмет, представляющий историческую и культурную ценность. Это хорошо, так как повышает стоимость, но тот факт, что Врата золотые, существенно осложняет ситуацию. За вывоз такого количества драгметалла светит третья часть по статье о незаконных валютных операциях. Вот если бы мы торговали на территории США или Японии, вот тогда был бы рай. Коллекционеры в очередь бы к нам стояли. А если везти надо через границу, тогда тяжело. Янки и япошки – трусливые, мало кто возьмётся, а те, кто возьмутся, тоже акулы. Это не коллекционеры будут, а перекупщики.