Владимир Шитов - Опасные заложники Страница 59

Добродушный здоровяк, сорокалетний Карл Энгельгардт после затянувшегося молчания пробурчал:

— Если не мы, то почему кто-то другой должен за нас рисковать? Я с вами, господин Кажакин.

После него в том же духе высказались все участники экспедиции.

Разведя руки в стороны, как бы обнимая присутствующих, Кажакин обрадованно сказал:

— Какие мы все с вами молодцы! Я рад, что разделю с вами свою судьбу.

Только теперь Франсуаза Крессе посмела улыбнуться.

— Я тоже рада, что мне повезло работать с такими рыцарями! — восхищенно воскликнула ома, сумевшая, несмотря на то, что не сдала экзамен по парапсихологии, прочитать мысли своих коллег, которым ее комплимент пришелся по душе.

Глубоко вздохнув, Кажакин произнес:

— Один важный, можно сказать, самый главный вопрос мы решили, но и другие мы не можем откладывать на потом. Так, вы должны знать и помнить, что кроме заинтересованных глав правительств наших стран, никто не должен знать цель нашей экспедиции, в печати ей не будет уделено никакого внимания. Не исключено, что среди пас на Земле есть посланники не только с доброжелательных нам планет, но и с агрессивных, они могут вступить с нами в борьбу, к которой мы пока не готовы, а поэтому в наших интересах, да и всех жителей Земли, воздержаться от каких-либо интервью. Если, Бог даст, наша экспедиция завершится успешно, тогда другое дело, а пока мы должны свою работу держать в секрете.

После того, как Кажакин закончил инструктировать своих подчиненных, поднявшийся со стула тридцатилетний среднего роста крепыш в больших роговых очках Иноко Матаситиро, улыбнувшись, заметил:

— Мы знаем, Иван Филиппович, что вы сообщили нам не все, что должны были сообщить. Так почему вы не продолжаете дальнейшее освещение интересующих нас вопросов?

— Вы правы, господин Матаситиро, но мне хотелось бы сейчас от вас узнать, какой именно важный вопрос я упустил и воздержался от его освещения.

Вновь поднявшись, Матаситиро собрался отвечать, но Кажакин, усадив его на стул, сказал:

— С сегодняшнего дня я для вас не начальник, а вы не мои подчиненные. Мы коллеги, решающие одну общую для нас задачу, а поэтому в обращении между собой у нас не должно быть никакой официальности.

Не поднимаясь, Матаситиро ответил на его вопрос:

— Вы не сообщили сведения о том, имеем ли мы какую-нибудь возможность защищаться от плохих барабашек, если вдруг подвергнемся их нападению, тем более, что вы в реальности такой возможности не отрицаете.

— Вы правильно ответили на мой вопрос, а поэтому я сразу же начну объяснение, Я лично при всем моем желании не смог переместить барабашку из одного здания в другое, но и он не сумел осуществить с моим духом подобное. Из этого опыта мы можем сделать для себя вывод, что если дружно схватимся в борьбе с плохим барабашкой, то не исключено, что победа будет за нами. Поэтому нам всем надо постоянно упражняться в таких схватках и улучшать свои "борцовские" качества. Сначала вы должны поупражняться в борьбе между собой, а потом со мной. Мы должны уверовать в свои силы и не бояться ожидаемых нас жизненных проверок…

Если бы кто-то сейчас подслушал их разговор, то вряд ли поверил, что он происходил в Российской Академии Наук, а не в больнице для шизофреников или олигофрении.

Глава ТРЕТЬЯ

Тяжелый военный вертолет российского производства, вооруженный управляемыми ракетами, лазерным оружием и даже магнитной пушкой доставил членов экспедиции с обслуживающим персоналом и взводом охраны спецназовцев к месту экспедиции.

Квадрат 1295 находился на Бразильском плоскогорье в окружении постоянно влажных лесов. Только очутившись в Амазонской низменности, Кажакин понял, почему инопланетяне избрали именно это место для своего приземления. Амазонская низменность, имеющая размер более пяти миллионов квадратных километров, покрытая девственными тропическими лесами, менее других частей снега освоенная человеком, была идеальным местом для

появления инопланетян, которые не желали афишировать свои визиты на Землю. Плоскогорье было выстой восемьсот метров, с несколькими пещерами, пригодными для обитания человека, но обживать их ученые пока не были намерены, хотя использовали одну из них для своего вертолета. Эта пещера была выбрана как базовый склад, а сами члены экспедиции расположились в армейских палатках, замаскированных специальными сетками. Спецназовцы, руководимые майором Игнатием Прохоровичем, занимались внешним обеспечением безопасности жителей палаточного городка. Обслуживающему персоналу и спецназовцам категорически было запрещено заходить в палатки ученых и интересоваться, чем они там занимаются, а занимались они не укладывающимися в понятии рядового человека делами. По разработанному Кажакиным графику члены экспедиции дежурили в квадрате 1295, но дежурство было необычным и своеобразным. Так, например, заступающие на дежурство Иноко Матаситиро и Фредерик Буне ложились на кровать, их тела застывали в неподвижном состоянии, как бы замирали, при нормальной температуре тела их пульс едва прощупывался, тогда как их души, покинув тела, управляемые мыслью, могли перемещаться на огромные расстояния со скоростью мысли и наблюдать происходящее в том или ином полушарии Земли. Кажакин категорически запретил членам группы использовать полученные возможности в корыстных целях, поэтому дежурные постоянно находились в квадрате, который был целью их экспедиции.

После того, как все члены экспедиции убедились в своих возможностях и уверовали в свои способности, Кажакин стал разрешать дежурным парам расширять зону наблюдения. Иногда вместе с ними душа Кажакина занималась патрулированием, чтобы проверить своих коллег в работе. Тогда же он давал им задание, чтобы они захватили его душу в плен и доставили в палатку. Однако коллеги, как дети, едва научившиеся ходить, чувствовали себя неуверенно и не могли с ним справиться, тогда как он легко захватывал их, подавляя своей силой, энергией, опытом. Но со временем ему все труднее стало справляться с ними, он пришел к выводу, что души ученых стали вести себя в пространстве так же уверенно, как и его, и душе Кажакина едва хватало сил пленить душу одного ученого, тогда как они вдвоем уже могли пленить его душу. Все они понимали важность проводимых "сражений", не принимая их за игру, так как на практике убеждались в их результативности и целесообразности для себя. В коллективе ученых сложились дружеские, творческие отношения, несмотря на то, что их возраст колебался от двадцати пяти до пятидесяти лет. Только Иноко Матаситиро и Кажакин были холостяки, остальные были женаты, имели детей — одного, двоих, а Фредерик Буне — четверых.

Свои знания Кажакин передавал ученым ровно, корректно, терпеливо, поэтому все они его обожали, преклоняясь перед ним. Кажакин знал их отношение к себе, но не злоупотреблял им, продолжая быть прежним требовательно-справедливым руководителем. Изолированность от внешнего миря давала ему много свободного времени, он стал помогать Франсуазе осваивать тот круг знаний, которые она в свое время не смогла усвоить вместе со всеми. Франсуаза с радостью приняла его помощь. Его содействие и искреннее желание Франсуазы, подбадриваемой товарищами, дали свои результаты. Прошло несколько месяцев, и наконец Франсуаза научилась перевоплощаться, распоряжаться своей душой, читать мысли других. Теперь она стала, по всем критериям полноправным членом когорты ученых. Длительные беседы Франсуазы с Кажакиным, постоянное общение, позволившее им лучше узнать друг друга, настолько их сблизили, что незаметно их дружба переросла в любовь. Они не увидели, как перешагнули эту грань. Очутившись в объятиях Кажакина, Франсуаза с радостной самоотверженностью отдалась его ласке, поняв, как близок и дорог стал ей этот русский гигант…

Если для Франсуазы, избалованной в детстве вседозволенностью, Кажакин был не первым мужчиной, разделившим с ней любовную ласку, то для Кажакина она была первой любовью. Поэтому, впервые попав в подобную ситуацию, он растерялся. От любви он не был защищен своими знаниями, а поэтому был так же беззащитен и беспомощен, как и все влюбленные, живущие на Земле. Одно он знал точно, что своего состояния ему нечего стыдиться и бояться.

Испуганно обхватив ладошками лицо, Франсуаза поведала ему:

— Теперь все наши друзья будут знать о наших с тобой отношениях, а мне пока этого так не хотелось бы.

— Может быть, ты жалеешь о том, что между нами

произошло и хочешь забыть случившееся? — робко поинтересовался Кажакин.

— А вот этого я еще больше не хочу, — улыбнувшись ему, призналась она, восхищенно глядя на своего избранника, которому готова была поклоняться, как Богу. Если встречавшиеся ей ранее мужчины были ее капризом, то Кажакин был ее любовью и совестью. Теперь ей было стыдно за свою давнишнюю несдержанность, а поэтому она ему в ней не призналась.