Юрий Рогоза - Америкен бой Страница 6

«Господи, — подумал Ник. — Грязь-то какая! И ни одного дворника. Странно как. Неужели я все забыл?»

Автобус наконец вырулил на центральную улицу, скрипя и переваливаясь, миновал надолбы трамвайных путей и плавно подрулил к гостинице «Центральная». Дверь отворилась, и Ник, невыспавшийся и удрученный только что увиденным, легко подхватив сумку, выскочил на еще покрытый утренним туманом асфальт.

— Спасибо — сказал он дяде Мише по-английски.

— Ступай уж, — ответил по-русски дядя Миша. — Болезный. И чего они сюда едут? Будто медом им тут намазано… — философски продолжил он, ни к кому уже не обращаясь.

— Sоггу? — отыгрывая свою роль иностранца, спросил Ник.

Но дядя Миша уже закрывал перед его носом дверь, автобус уже трогался и плавно отчаливал от подъездной дорожки, проплывая своим грязным боком мимо.

Швейцар сразу признал в Нике иностранца и почтительно приоткрыл перед ним богато разукрашенную резьбой дверь:

— Добро пожаловать! Ресепшн во-он там, — и рука его плавно подалась в сторону, одновременно и указывая направление, и двусмысленно разворачиваясь ладошкой вверх. Ник предпочел не заметить второй части жеста и, коротко кивнув, направился к стойке администратора.

Та довольно скучно прокомментировала, заполняя его бумаги, что номер его действителен до конца его пребывания в России, но в случае, если он соберется продлевать визу и задерживаться, об этом надо предуведомить администрацию гостиницы заранее; что в его номере посторонних после 23-х часов быть не должно, что если к нему кто-нибудь собирается зайти в гости, то надо сообщить имя и время ей, что ценных, вещей в номере держать не следует… и вообще никаких вещей.

Особенно Ника заинтересовала эскапада, в которой ему рекомендовали не открывать двери незнакомым, а особенно — техническим службам гостиницы — официантам, водопроводчикам и электрикам, — если они явятся без коридорной.

— У вас военное положение? — попробовал пошутить Ник, но администратор на шутку никак не отреагировала, заметив, что участились случаи воровства личных вещей постояльцев, в связи с чем все лестницы, кроме центральной, вечером перекрываются.

Потом, естественно, возникла заминка с оплатой. Кредитные карточки тут не принимали, но Ник предвидел, что так и будет, и потому еще в Нью-Йорке взял в банкомате довольно крупную сумму наличных, которые и решили вопрос.

— Третий этаж, правое крыло, — и женщина протянула ему ключ, цепью прикованный к груше красного дерева, на котором мутно сияла медная бляшка с номером комнаты. — Если будете уходить, ключ надо сдать мне.

— О.К., — легко согласился Ник, прикинув, что с такой гирей далеко не уйдешь.

Он поднялся на свой этаж, отдал подозрительно оглядевшей его коридорной какие-то квитанции и направился в свой номер..

Номер отчего-то напоминал келью, причем келью канцелярского работника. Письменный стол, стул, кресло у журнального столика, телевизор, поместившийся на тумбочке, где, видимо, раньше стояла какая-то более мелкая модель, и от этого вся конструкция опасно качалась. Кровать, которую принято называть «полутораспальной». Пустой графин, стакан и открывашка на пластиковом подносе.

Впрочем, была еще ванная комната, которая Ника приятно поразила. Ванна была чистой, вода — и горячая и холодная, а напор такой, что включенный душ напоминал скорее дробовик.

Ник выглянул в окно. Оно выходило в тихий переулок с пыльными липами по обе стороны улицы. Виден был старый дом напротив. В палисаднике перед подъездом девочки играли в «классики» на расчерченном мелом асфальте. Тут же, невдалеке, виднелся закрытый ларек с надписью «Пиво», вокруг которого в томленье прохаживался мужчина в растянутых тренировочных штанах и рубахе, расстегнутой как сверху, где она открывала волосатую грудь, так и снизу, где виднелся треугольник оптимистически вываливающегося из штанов не менее волосатого, чем грудь, животика. В руках он держал авоську с пустой трехлитровой банкой. Мимо прошли какие-то ребята в спецовках, о чем-то спросили его, тот развел руками. Прозвенев детям, проехал трамвай.

И неожидано эта картинка как будто все вернула на свои места, Ник узнал и город, и этот переулок, и мирного алкоголика, жаждавшего похмелится и эту страну. Все как-то встало на свои места, словно навели резкость. Мирный переулок, не известный Нику, но такой знакомый дом напротив, где на третьем этаже женщина, растворив настежь окно, заканчивала его мыть. И таким умиротворением веяло от этой идиллической панорамы, что Ника словно окатило теплой волной.

Было еще очень рано. Судя по тому, что в аэропорту его никто не встречал, Сергей либо был занят, либо не получил-таки телеграммы.

Ник решил не очень спешить. Да и устал он за время дороги. Он вышел из номера, справился о наличии буфета, который на удивление работал, выпил там стакан минеральной воды, и съел бутерброд с сыром, который выглядел на фоне холодца, зажаренных до черноты кусков курицы и вареной колбасы наименее агрессивным. Потом вернулся в свою комнату, быстро принял душ и, разобрав постель, лег спать.

Но утомление не оставляло его. В голове крутились какие-то обрывки мыслей и воспоминаний, где машущая рукой Деб соседствовала с любителем пива у ларька, а Сергей, отчего-то в полном снаряжении и с крупнокалиберным пулеметом прыгал с девочками через скакалку.

Наконец, сон снизошел.

Был теплый вечер, когда Ник с сумкой легко выскочил из гостиницы. Телефона у Сереги не было и предупредить о времени приезда Ник не смог, но решил положиться на удачу. В это буднее время все либо уже пришли с работы, либо вот-вот придут.

На стоянке машин было несколько такси. Ник сел в первое попавшееся и назвал адрес. Водитель понуро повез, счетчик, впрочем, не включил. Автомобиль громыхал, проваливаясь в ямы и перебираясь через трамвайные рельсы. Ник внутренне удивлялся, как он до сих пор не развалился, но мысли эти его не расстраивали. Настроение было прекрасное: вот сейчас он встретится со своим другом. С единственным другом. Никто из их подразделения больше не выжил, — так писал ему Сергей. Сам он, получив осколок в область плечевого пояса, лежал в госпитале, поэтому в тот рейд не попал. А Ник попал.

Он не хотел вспоминать, как они по-детски попали в прекрасно организованную западню, как их стали поливать огнем с главенствующих высот, как заполыхал танк в арьергарде, заперев всю группу в ущелье. И можно было прорываться только вперед. Как потом выяснилось, прорвался только головной БТР, да и то только для того, чтобы тут же подорваться на мине. Больше Ник из той жизни ничего не помнил, дальше шел плен.

Странно распорядилась их жизнями судьба: осколок тот Сергей получил, вытаскивая Ника из подбитого вертолета. Но Ник через два дня был свеж и здоров, а Сергей залег в госпиталь месяца на три. Ник тогда переживал, что из-за него друг так подставился, но потом получилось, что только благодаря тому ранению Серега и спасся.

Машина петляла по сужающимся улочкам, подбираясь к окраинам. Ухабов становилось все больше, зато больше стало и зелени: повсюду росли в беспорядке деревья, лохматые кусты драпировали обшарпанные подъезды.

Ник не знал, где живет Сергей. Он никогда не был у него дома-так получилось, что хотя они и жили «до войны» в одном городе, но знакомы не были. Поэтому Ник с любопытством смотрел вокруг на симпатичные холмы, на которых расположился жилой массив совершенно несимпатичных «хрущевок». Сам он жил в Другом районе, но туда, — на этой мысли он случайно поймал себя, — ему даже заглядывать не хотелось. Не хотелось видеть ни продувную, голую территорию завода, ни общаги, ни тогдашних своих знакомых.

Наконец машина визгливо притормозила, чихнула пару раз и встала, неровно урча простуженным мотором. Ник хотел было сказать водителю, что мотор «троит», но передумал. Молча, не торгуясь, расплатился и вылез, прихлопнув дверь.

«Ну, вперед, красноармеец!» — скомандовал он себе с интонациями Деб. Откуда она взяла этого «красноармейца» Ник не знал, но ему нравилось.

Радостно возбужденный, Ник быстро поднялся на четвертый этаж «хрущевки», подивившись выбитым стеклам и отечественным граффити, украсившим стены мешаниной из «Ленка дура» и «Depech Mode».

Сверился напоследок с бумажкой, на которой был записан адрес, и позвонил в обитую черным дерматином дверь. Подождал. Позвонил еще раз. За дверью раздались тихие шаги и мелькнул отсвет в «глазке». Ник понял, что его разглядывают и улыбнулся.

— Кто там? — спросил приглушеный дверью голос. Чудно, но вопрос поставил Ника на мгновение в тупик.

«Действительно, кто я? Как объяснить? Может, я вообще не туда попал?»

— Простите, а Сергей здесь живет? — наконец спросил он.

— Вы один? — вместо ответа спросил голос.