Сергей Зверев - Батяня. Ответный ход Страница 6

— … да все в порядке… идет по плану… Как и договаривались. — Краем уха Маша успела уловить заключительные фразы телефонного разговора.

Из кухни Витя вернулся с чашкой кофе. Аромат свежесваренного кофе приятно щекотал ноздри.

— Кто это?

— Мои личные дела, дорогая. Мне пора, — уклонился от ответа мужчина.

— А то я уже подумала, что дед тебя ищет…

— В машине, на природе, как и обещал, — напомнил ей Витя.

Входная дверь однокомнатной квартиры хлопнула, и девушка осталась наедине со своим зеркальным отражением. На ее губах все еще играла загадочная улыбка.

Фары бежевой «Тойоты» выхватили из темноты дорожное ограждение. Машина резко свернула, напоследок запоздало мигнув правыми поворотниками. Под протекторами затрещали тонкий лед и гравий, с порывом ветра в чуть приспущенное окошко залетел отвратный запах. Салон мгновенно наполнился «ароматом» тухлятины и гнилья. Вонь исходила от прибрежной свалки, куда рыбаки ежедневно сбрасывали испорченную рыбу и отходы морепродуктов. Несмотря на то что на улице стоял мороз, «ароматом» веяло за километр. Теперь подымай не подымай стекло, все равно ничем не поможешь. Запах, казалось, навечно поселился в машине. Над «японцем» закружилась стая чаек — за несколько секунд лобовое стекло покрылось десятком белых пятен. Водитель выругался и включил стеклоочистители.

— Ну и денек выдался. — Крепкий мужчина, сидевший за рулем, с отвращением посмотрел на белое вязкое вещество, размазанное «дворниками» по стеклу автомобиля.

«Тойота» выехала на складскую площадку с покореженными ржавыми морскими контейнерами и сверкнула стопниками. Заглушив двигатель, Витя привел сиденье в полулежачее положение и откинул голову на жесткий подголовник.

— Мужик, может, закурить найдется? — На приспущенное стекло окошка легла пара грязных пальцев.

Витя по инерции потянулся к «бардачку», где всегда лежал пистолет, не раз спасавший ему жизнь. Но, рассмотрев в темноте испитое заросшее лицо незнакомца, лишь выругался.

— Держи и вали отсюда. — Вместо пистолета Витя вытащил из «бардачка» почти пустую пачку недорогих сигарет.

— Дай вам бог. — Бомж жадно выхватил пачку с тремя сигаретами и растворился в темноте.

Витя щелкнул зажигалкой, и в приспущенное окошко вылетела тонкая струйка дыма. Где-то вдалеке загорелся огонь, загремели громкие пьяные голоса. На металлических стенках морских контейнеров, которыми была заставлена часть площадки, заплясали десятки теней.

— Ну и место.

Сплюнув в окошко, Витя крутанул колесико магнитолы — из динамиков полилась спокойная классическая музыка. Когда нервы доходили до предела, а пять минут ожидания казались вечностью, Витя всегда включал Моцарта. Кассету с записью подарила ему Маша. Он и сам не знал почему, но эта музыка действовала на него успокаивающе.

Уже смеркалось. Фары автомобиля, вспыхнувшие сзади, заставили Витю вздрогнуть. На лбу проступили капельки пота.

— Теперь и музыка не поможет. Это он.

Водитель бросил взгляд на циферблат часов — ровно половина шестого.

— Такие люди не опаздывают. — Витя затаил дыхание.

Дверца приехавшего автомобиля хлопнула. Посмотрев в зеркало заднего вида, Витя прищурился и прикрыл глаза тыльной стороной ладони. Яркий свет фар беспощадно слепил глаза. Человек низкого роста, одетый в длинный черный плащ, неторопливо приближался к «Тойоте»:

— Здравствуй, — он опустился на заднее сиденье, — свет в салоне не включай.

Витя нервно протер о штаны вспотевшие ладони. Закурил еще одну сигарету.

— Не нервничай, — человек в черном плаще говорил спокойно.

— Я и не волнуюсь, просто…

— Выключи музыку, она действует мне на нервы.

Динамики заглохли, ветровое стекло с водительской стороны плавно поползло вверх. Витя почувствовал себя неуютно, как будто он сидел в чужой машине, а не в своей собственной.

— Вот теперь и поговорить можно.

На некоторое время в салоне повисла гнетущая пауза. Витя выстукивал на приборной панели одно из бессмертных произведений любимого композитора Маши и даже не мог вспомнить его имени. Пришелец тем временем смотрел на спинку водительского сиденья.

— План еще в силе? — Витя вдавил окурок в наглухо забитую бычками пепельницу.

— Конечно, иначе мы бы не встречались сегодня.

— Все может случиться. Кто его знает.

— Ты собираешься дать задний ход?

Витя колебался, не зная, что именно ответить. Любой ответ мог быть истолкован не в его пользу.

— Ты платишь, как и договаривались?

— Обижаешь. — Узкие глаза незнакомца блеснули.

— Тогда я по-прежнему в деле.

На лобовое стекло «Тойоты» упал белый комок птичьего помета.

— Как меня эти чайки достали. — Витя ударил кулаком по сиденью.

— Ты уже договорился? — прозвучал спокойный вопрос.

— Все будет в порядке, — ответил Витя, — это было несложно.

— Вот и славненько!

Три бомжа, устроившись за стенкой из картонных коробок от рыбных консервов, оживленно, но беззлобно ругались. Их грязные, закопченные лица озаряли языки пламени, вырывающиеся из дырявой жестяной бочки. Такой костер был единственным способом спастись от холода и пронизывающего ветра, гуляющего по складской площадке. Вскоре около бочки появилось еще несколько бездомных, из карманов у них торчали рыбьи хвосты.

— Сейчас жарить начнут. — Витя скривил губы.

Незнакомец с отвращением посмотрел на заляпанное лобовое стекло.

— План безупречен, и многое в нем будет зависеть от тебя. Но если подведешь…

— Я понимаю.

Гость опустил руку в карман плаща, и под ноги водителю упал целлофановый пакет.

— Здесь ровно половина, как и договаривались. Другую получишь после выполнения твоей части работы.

Витя поднял с пола пакет и перелистал новенькие купюры. Переломив не слишком толстую пачку пополам, он спрятал деньги в «бардачок».

— На дне пакета — коробочка. Там же инструкция, все сделаешь по написанному. — Невысокий мужчина хлопнул дверцей.

Фары его автомобиля загорелись, машина дала задний ход. Витя остался наедине со своими мыслями. Вновь включив магнитолу, он вслушивался в игру скрипки с оркестром.

— И что Машка в этом находит? Не пойму. Но иногда до самого нутра пробирает.

Глава 3

Проехать на территорию поселка корейских лесорубов и выбраться из него можно было только по специальному разрешению. Выдавалось оно лишь двумя людьми: начальником охраны и парторгом Ли Эр Йоном. Для последнего не существовало никаких запретов, он сам их устанавливал для других. Он мог выезжать и возвращаться в гетто, когда ему вздумается, чего не могли рядовые корейцы-лесорубы, постоянно вкалывающие на лесоповале: лес — зона, зона — лес. За выполнением всех инструкций и правил строго следила специальная комиссия, созданная самим Ли Эр Йоном. И если кто-то осмеливался ослушаться, тут же получал по заслугам.

Единственная дорога, ведущая в поселок, заканчивалась массивными воротами, за которыми кипела коммунистическая жизнь.

Старый «УАЗ», за рулем которого сидел Ли Эр Йон, миновал просеку и подкатил вплотную к КПП. Кореец-охранник молнией сбежал из будки-высотки, козырнул парторгу и отворил ворота. Ли Эр Йон надменно посмотрел на расшаркивающегося перед ним охранника и ухмыльнулся.

Припарковав машину напротив небольшого бревенчатого здания, на козырьке которого развевался корейский флаг, он поспешил подняться к себе в кабинет, расположенный на втором этаже. Сжимая под мышкой кожаную папку, кореец шагал по лестнице. Звеня ключами, он вошел в маленький, но практичный кабинет. Компактный письменный стол, небольшой шкафчик в углу, да и портрет Великого Вождя были единственными украшениями в скромном помещении. Выставлять роскошь напоказ для парторга непозволительно. Сбросив черный плащ, Ли Эр Йон подошел к замерзшему окну и протер «глазок», теперь он мог видеть поселок. Вереница бревенчатых бараков, высокий забор, вышка КПП, через которую он въезжал несколько минут назад, — полный порядок. Постояв у окна некоторое время, дождавшись, когда сменится охрана на вышках, парторг, наконец, опустился на стул. Потянулся к графину, наполнил стакан холодной до ломоты в зубах водой.

Тишину прервал зуммер дискового телефона, спрятанного в выдвижном ящике карликового столика. Ли Эр Йон, служивший в органах госбезопасности не первый год, предпочитал хранить вещи в местах, недоступных чужому глазу. Поэтому поверхность стола в его отсутствие всегда была девственно чиста. Бросив пару слов в микрофон, парторг опустил трубку на рычаги. Отпив пару глотков воды, он стиснул зубы и со злостью выплеснул содержимое стакана на пол.

Парторг мгновенно изменился в лице: лоб покрылся капельками пота, под тонким слоем кожи проявились темно-синие вены. Сильно выступавший кадык то подкатывал к подбородку, то снова опускался, глотать стало сложно. Пульс участился, и Ли Эр Йон, как рыба, выброшенная штормом на берег, жадно хватал ртом воздух.