Анна Данилова - Мне давно хотелось убить Страница 6

– Как так? Почему? – Жанна смотрела на нее сквозь слезы, которые не успевала подбирать платочком: они катились по щекам и капали на скатерть или блюдце.

Вот уже полчаса Юля расспрашивала Жанну о зечке, но особых результатов этих расспросов пока не наблюдалось – слишком уж нереальной выглядела рассказанная портнихой история.

– Очень просто. Ее могли НЕ ОТПУСТИТЬ, а, оформив документ о ее смерти, выпустить на свободу за определенную услугу. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Конечно, но такое случается редко и лишь в тех случаях, если действительно есть причина, настоящая причина… Скажем, когда речь идет о политике или крупных суммах денег. Понимаю так же и то, что подобные вещи – я имею в виду заказные убийства – могут инициироваться и мафией, как ни пошло это звучит… Но какой прок убивать меня?

Юля поймала себя на том, что Жанна неплохо подготовилась к разговору и, несмотря на слезы, успела хорошенько обдумать создавшуюся ситуацию. То есть никакой истерики уже не было.

– К сожалению, очень часто бывает так, что ни в чем не повинные люди обречены на смерть по одной-единственной причине…

– Знаю: свидетели?

– Правильно. Вот поэтому тебе надо собраться с мыслями и попытаться вспомнить, чего такого, что тебе нельзя было увидеть, ты все же увидела, свидетельницей какого события – возможно, криминального характера – ты явилась.

– Но ничего похожего не было… Поверь мне! Самое страшное событие, которое произошло в моей жизни, – это смерть мамы.

– Ты извини меня, конечно, тебе болезненны эти воспоминания, поскольку прошел всего год, не так ли?

Но все равно ответь мне: как умерла твоя мама? Она умерла естественной смертью?

Жанна промокнула веки платочком и высморкалась.

Отпила немного остывшего чая и прокашлялась.

– Нет, не думаю… То есть с ней произошел несчастный случай. Она сильно порезалась и скончалась от потери крови.

– Как это произошло? Поподробнее можно?

– Да, конечно… Она мыла окна в комнате и нечаянно разбила стекло. Скорее всего она встала на табурет, который под ней сломался, и мама упала прямо на окно, выдавила стекло, и оно обрушилось на нее… Я же не видела, как все это случилось… Я нашла ее лежащей на полу в луже крови среди битого стекла… У нее были страшные порезы, и на лице, и на теле… Еще она при падении стукнулась головой об угол стола, но это уже мнение судмедэксперта…

– Вскрытие делалось?

– Да, конечно. Ведь мама была довольно молода и ничем не болела. Следователь почему-то сразу предположил, что в квартире во время падения мамы был кто-то еще, он искал следы пальцев, обуви, целую неделю ходил сюда, все что-то вынюхивал…

– Ты так странно говоришь об этом, словно тебя все это раздражало. Но почему? Разве тебе не хотелось, чтобы он выяснил все досконально?! Что это за пренебрежительное отношение к работникам прокуратуры? – полушутя-полусерьезно заметила Юля, в душе понимая Жанну, которой в тот момент было не до следователей.

Смерть матери – что может быть трагичнее… – И что?

Ничего не нашел?

– Ничего. Вернее, следы-то были, и множество…

Ведь у мамы было свое дело, и в тот день у нее было несколько человек…

– А что у нее было за дело?

И здесь Жанна замолчала. Опустила голову. Юля, увидев такую странную реакцию на самый банальный вопрос, удивилась еще больше. Мало того что Жанну раздражал следователь, который пытался выяснить истинную причину смерти ее матери, так теперь еще она не хочет говорить, какое такое у нее было СВОЕ дело. В голову лезли самые невероятные предположения, вплоть до проституции. Хотя навряд ли это можно назвать делом, да еще так спокойно сообщить, что «в тот день у нее было несколько человек»…

– Мы жили тем, что давали деньги под проценты.

Юля вздохнула с облегчением. Ростовщичество – занятие не такое уж позорное, особенно если учесть, что Жанна росла без отца, то есть в доме не было мужчины, который содержал бы семью и заботился о жене и дочери.

– Поэтому-то следователь и предположил, что это не несчастный случай?

Жанна пожала плечами.

– Ты что-то скрываешь от меня…

– Да ничего я не скрываю, просто не такими уж крупными суммами мы располагали, чтобы маму за это могли убить. К тому же она брала совсем маленькие проценты…

– А у нее остались какие-нибудь записи, книги, куда она вносила имена должников?

– Были, наверно… Конечно, были, но они куда-то делись, вернее, старые-то все остались, а вот последняя исчезла. Думаю, что ее забрал тот самый следователь, который занимался этим делом. У меня-то в то время в голове стоял такой туман, что я мало что помню… Соседи приносили успокоительные лекарства, я очень много спала и плохо соображала. Вот только когда снова начала шить, постепенно пришла в себя, а так… – она махнула рукой и всхлипнула. – Но мы, по-моему, отклонились от темы. При чем здесь вообще мамина смерть?

– Мы же ничего не знаем, а потому можно только предполагать причину визита этой женщины. – Юля старалась говорить спокойно, терпеливо вынося все раздраженные выпады перепуганной насмерть Жанны: слыханное ли дело – является из тюрьмы какая-то зечка и сообщает, что ее отпустили на свободу лишь на условии, что она должна тебя убить?! – Тем более что сама ты так ничего и не вспомнила…

– Да что я могу такого вспомнить?! – вскрикнула, словно от боли, Жанна и заскулила, как раненое животное. – Я никого не убивала, не обижала, не оскорбляла, не унижала! Я же просто шью! Как ты думаешь, могут убить человека только за то, что он криво прострочил или вытачку поставил не на месте? Но ведь и этого не было! У меня отличные отношения с клиентками, и сумасшедших среди них нет…

– Я знаю, тебе неприятно, но давай вернемся к разговору о твоей маме. Кстати, как ее звали?

– Валентина.

– Если ты ничего не можешь вспомнить из того, что ТАКОГО могло бы произойти с тобой, то, быть может, есть смысл подумать над тем, не имеет ли визит этой самой Марины отношение к кругу знакомых Валентины?

Пойми, у меня уже есть кое-какой опыт, и потому постарайся отнестись к моим предположениям спокойно, если это вообще возможно…

Юля чувствовала, что начинает уставать от этой казавшейся нескончаемой беседы.

– Я боюсь. Это единственное, что я сейчас чувствую… Что же касается маминого круга общения, то это в основном постоянные люди, ее приятельницы или знакомые знакомых… Дело в том, что мама была очень осторожным человеком и никогда не связывалась с незнакомыми ей людьми. Перед тем как ссудить кому-нибудь малознакомому денег, она требовала рекомендаций от тех, от кого приходили эти люди…

– А личная жизнь?

– Чья? – вспыхнула и покраснела Жанна. – Моя?

– И твоя, и мамина…

– Нет-нет, это исключено. Что касается меня, то человек, с которым я встречаюсь, надежный… И уж если бы он и был в чем-то замешан, то угрожали бы, соответственно, ему. При чем здесь я? А у мамы… Даже не знаю, как сказать. Словом, если у нее кто-то и был, то я этого мужчину не видела. Мама никогда и никого не приводила сюда…

– Неужели она тебе ничего не рассказывала? Ты же взрослая женщина, Жанна, ты не могла не замечать каких-то особенностей ее поведения… Женщина, отправляясь на свидание, подолгу собирается, приводит себя в порядок… Да и по телефону она наверняка с кем-то переговаривалась… Просто я вижу, что ты не расположена сейчас к такому разговору, поэтому давай поступим следующим образом. Я сейчас оставлю тебя одну, а ты сиди дома и никому не открывай. Глазок в двери есть? Есть.

Вот как увидишь, что пришел твой парень, ему и откроешь. Не думаю, что эта Марина будет ломиться в дверь…

Да, кстати, попроси своего знакомого отремонтировать телефонный провод, а если он этого не умеет делать, то пусть пригласит мастера…

– Что толку, если ОНА все равно его перережет…

Она вернется, она просто дала мне немного времени, чтобы я поняла… Господи, что я такое говорю!

– Был бы Шубин в городе, он бы подсказал, как лучше поступить, он и сам бы схватил за шиворот эту тетку и вытряс бы из нее все…

– Она не тетка. Она молодая, но вся в морщинах, я же говорила. А вела она себя так, что я ей поверила, понимаешь? У нее такой тяжелый взгляд, такой неприятный голос… Юля, не уходи, побудь со мной.

– Вообще-то я могу оставить тебе сотовый телефон, и тогда она уж точно тебе не перережет провод… – Юля достала из кармана куртки телефон и отдала его Жанне. – Подожди-ка, я сначала перезвоню Щукиной… – Она набрала номер агентства, Надя взяла трубку. – Это я.

– Ты жива? – хохотнула Надя, находясь, судя по всему, в прекрасном расположении духа. – Рада тебя слышать. Как дела у твоей портнихи?

– Довольно странное дело. Шубин не звонил?

– Звонил и даже оставил телефон. Ты можешь ему позвонить, только не по сотовому, конечно. Он в М. и какое-то время там еще пробудет. У нас появились первые в этом году клиенты. Сразу три. Я уж не стану тебе рассказывать по телефону, приезжай, все узнаешь… Короче, работы невпроворот. Разбирайся поскорее со своей портнихой и возвращайся…