Михаил Серегин - Полет ночной бабочки (Сборник) Страница 6

– Да, вроде бы, – отвечала ее подружка.

– Так, может, яд подсыпал Артак?

– Ну да, в каждую бутылку, – заметила я не без сарказма. – Чтобы мы тут все потравились.

– Света права, – заявила Лена, русская красавица. – Вряд ли в этом случае яд достался бы именно Косте!

– А кто сказал, что именно Костю собирались травить? – возразила Наташа. – Разве у Артака был мотив?

– Был, – сказала я. – Сама видела, как Костя с Артаком схватились у входа и Артак обещал Косте уши отрезать. За то, что тот регулярно клиентов у него перехватывает.

– Значит, Артак и заказал кому-нибудь Костю, – сказала Лена, русская красавица. – Той же Светке сунул деньги, чтобы она ему яда подсыпала.

– Из-за этого человека убивать. – Я пожала плечами. – Артак не похож на кровожадного зверя.

– Вы не знаете этих черных, – возразила Наташа. – Неподалеку от нашего дома случай был: на автобусной остановке какой-то армянин продавал пиво в бутылках, а рядом – ларек, где торговали немецким баночным пивом. И так как у армянина пиво было дешевле, баночное в ларьке никто не брал. И вот однажды хозяин ларька подошел к армянину и говорит: «Давай забирай свои ящики и вали отсюда. А не уйдешь, я своих ребят позову. Они каждую бутылку о твою башку разобьют». Армянин, ни слова не говоря, вытащил пистолет и пристрелил его прямо на тротуаре. Вот как у них, у черных, дела делаются.

– А, кстати, с кем он сегодня спал? – спросила Лилька. – Ведь он приходил, я его видела.

– Со мной, – отвечала я. – Только все равно вы дуры.

В комнате воцарилась тишина: на пороге появилась Оля. Вид у нее был какой-то странный. Она обвела всех невидящим взглядом и, дойдя до середины комнаты, направилась к дивану и села. Я думала, Нина Петровна отправит Ольгу на кухню, но та, бросив на Ольгу взгляд, опустила голову, видимо, эта история с гибелью Кости и ей дала по мозгам.

– Лица мне его так и не показали, – сказала Оля ни к кому не обращаясь. – Но говорили, рот приоткрыт, глаза стеклянные.

– Вон у Светки подробности спрашивай, – отозвалась Наташа. – Она все видела.

Ольга словно не слышала этих слов. А я, глядя на нее, думала, что вот еще у кого мог быть мотив убийства и возможность его совершить. Еще не факт, что об этом знала одна только я. Костя последнее время часто ее оскорблял при всех. И вполне возможно, не мне одной жаловался на судьбу. Наедине со злополучной бутылкой она тоже оставалась. И неизвестно, видел ли кто-нибудь, кроме меня, ее манипуляции со стаканом.

– А может быть, это Ольга все устроила, – предположила Лена. – Подсыпала яд, чтобы отравить Юльку. А яд достался Косте.

Нет, Лена все-таки феноменальная дура. И это поняли все, потому что ей никто не ответил. На мгновение снова воцарилось молчание.

– Слушайте, девочки, – сказала я, – Юльку из тюрьмы вытаскивать надо. Она здесь явно ни при чем.

– Тебе это проще всего сделать, – усмехнулась Наташа. – Пойди к ментам и расскажи, как все было. Тебя посадят, а ее выпустят.

– Она ухитрится, – сказала Лилька, – кого-нибудь из нас вместо себя и Юльки ментам подсунуть. Ведь они с Юлькой подружки.

Я вдруг почувствовала смертельную усталость. На лицах девочек прочла враждебность. Они уверены, что это я убила Костю. И бесполезно их переубеждать. Все равно никто не поверит, даже Оля.

Глянув на часы, я обнаружила, что уже позднее утро, и тут же почувствовала головную боль и тяжесть в груди, как всегда, после бессонной ночи. Поэтому решила, что пора отправляться домой. Только не к себе, а к Юлькиной маме. Листочек с адресом лежал у меня в сумочке, а в кармане вместе с ключами от моей квартиры Юлькины ключи.

4

До Юлькиного дома надо было ехать целый час на вонючем автобусе. После бессонной ночи, кофе и сигарет меня мутило, думала, вот-вот вырвет. При этом безумно хотелось курить. Но я терпела, зная, что станет еще хуже.

От автобуса пришлось еще минут десять идти пешком, и прогулка пошла мне на пользу. От свежего воздуха тошнота исчезла, прояснилась голова. Дом, где жила Юлька, оказался небольшим двухэтажным деревянным строением, крашенным желтой краской. Выстроенный вскоре после войны, он очень напоминал барак. Как можно жить в таком?

Я вошла в подъезд, поднялась на второй этаж. Обшарпанная общая дверь, которую я хотела открыть ключом, оказалась незапертой, за ней шел длинный, узкий коридор с потертыми дощатыми полами. В темноте были видны двери жилых комнат. Самая настоящая коммуналка. Я и не думала, что они до сих пор сохранились.

Разумеется, табличек на дверях не было. И хотя Юлька написала на листочке «квартира 10Б», я понятия не имела, как определить, где А, где Б, а где В. Все три выходящих в коридор двери оставались безмолвными, никто не показался из них, когда я вошла в квартиру. Так что спросить было не у кого. Я в растерянности прислонилась к стене, не зная, что делать.

Внезапно за одной из дверей, ближней к выходу, послышались шорох и чьи-то шаги. Я решила было постучать туда и спросить, где живет Юлькина мама, потом вспомнила, что не знаю Юлькиной фамилии. А для чего, собственно, дала мне Юлька ключи? Разве ее мать сама не может открыть? Значит, не может. Значит, парализована. Потому и дала мне Юлька ключи. Но если Юлькина мать не может двигаться, то шорох и шаги в ближайшей к выходу квартире означают, что там живут Юлькины соседи. Я приободрилась, надеясь, что методом исключения смогу найти нужную дверь.

Вытащив из сумочки ключи, я стала их рассматривать. Ключей было три. Один большой, старый, с пятнами ржавчины, был, несомненно, от входной двери. Два других, поменьше, поблескивали и имели замысловатую бороздку. Такая бывает далеко не во всех замках, решила я и стала обследовать вторую дверь, между кухней и комнатой – может, к ней подходят ключи. Но при ближайшем рассмотрении обнаружила, что на ней вовсе нет замка. А в косяке торчат три ржавые шляпки больших гвоздей. Вторая дверь была наглухо заколочена. Там никто не жил. Тогда я решительно подошла к третьей, ближайшей к кухне двери. Ключи были от нее, и я без труда открыла.

В нос ударил тяжелый спертый воздух. Чем только здесь не пахло. Закружилась голова, к горлу подступила тошнота. Видимо Юлька, чтобы заглушить зловоние немытого разлагающегося тела, регулярно обрабатывала комнату французскими духами. Но тонкие дорогие ароматы не уничтожали зловония, наоборот, от этой смеси запахов невозможно было дышать.

В комнате царил полумрак. Заглянув, я обнаружила, что шторы плотно задернуты и солнечный свет едва пробивается сквозь них. Постепенно глаза привыкли к полумраку, и я разглядела довольно просторную, с высокими потолками комнату, большой обеденный стол у окна, шкаф, тумбочку, на ней телевизор. У стен друг против друга стояли две старинные, с высокими резными спинками кровати. Одна, видимо, Юлькина, сейчас пустовала. На другой лежала женщина. Едва я вошла, как услышала тихий стон. Затем едва слышный голос:

– Это ты, Юля? Который час?

– Нет, это не Юля. Это ее подруга.

Женщина приподнялась на локте, остановила на мне пристальный взгляд.

– Не Юля… А где же Юля?

Я не в силах была вымолвить даже слово.

– Как вы сюда попали? – не дождавшись ответа, снова спросила больная.

– Мне Юлька ключи дала, – проговорила я наконец.

– А где все-таки Юля?

У меня опять отнялся язык.

– Понятно, – произнесла женщина, – опять загуляла.

Я растерялась. Неужели она знает, как ее дочь зарабатывает на жизнь? Если так, то почему загуляла? Гостиничные путаны не гуляют. Их снимают на несколько часов, в лучшем случае до утра. И только в гостинице.

– Вы не представляете, – продолжала Юлькина мама, – какая Юля бессовестная лгунья. Она ведь ни одной ночи не проводит дома. Говорит, такой график дежурств. Думает, я ничего не понимаю. А теперь вот и днем исчезла.

Я пожала плечами. А чего, собственно, она хочет? Такая у нас работа.

– Скажите, это опять с тем доктором, да? – Юлькина мама внимательно на меня посмотрела.

Доктором? Почему доктором? Что за бред? Но во взгляде женщины были боль и мольба, и я соврала:

– Да, с тем доктором.

– Так я и знала, – сказала Юлина мама. – Она мне говорила, что один доктор, молодой, талантливый, ухаживает за ней, я сразу предупредила ее, чтобы была осторожна. Мужчины легко дают обещания. И так же легко о них забывают. Так оно и вышло.

Да, Юлька была та еще фантазерка. Это я давно заметила.

– Вы, наверное, вместе работаете, да? – Я кивнула. – Тоже медсестра, значит?

Тут я все поняла. Неплохо придумала Юлька: дежурная медсестра. Просто и гениально. И морфин где берет, ясно – ворует на работе. На нищенскую зарплату медсестры его не будешь регулярно покупать.

– Послушайте, – вновь заговорила Юлькина мама. – Сделайте, пожалуйста, мне укол. А то, знаете, снова начались боли. В груди будто огнем жжет. Сделайте, пожалуйста. Все, что нужно, вон там на столе.

Ноги у меня сделались ватными. Не знала я, что Юлька подложит мне такую свинью. Но деваться некуда.