Сергей Зверев - Хроника одного побега Страница 6

– Скажите чистую правду. Мы не исключаем, что вы, прикрываясь профессией, шпионили в пользу Асада. Я имею право на сомнения? – Сармини вежливо улыбнулся, как бы подсказывая ответ: «Да, такое право он имеет». – Уверен, проверка, которую я сейчас провожу, покажет вашу невиновность. Хотя наш командир придерживается другого мнения.

– Почему я здесь одна, ведь в плен попали мы оба – я и мой напарник по съемочной группе? – спросила теряющая бдительность Камилла.

– Мужчины более амбициозны. Я сперва хотел убедить вас, а потом вы убедите вашего друга. Так будет проще для всех.

– Только связаться с близкими и сообщить о нашей судьбе? – уточнила Бартеньева.

– Пока – да, – сказал Сармини.

– Что значит пока? – набралась смелости для встречных вопросов журналистка.

– Обстановка интенсивно меняется, – расплывчато объяснил Сабах. – В некоторых вопросах нет ясности. Но я на вашей стороне, – он обернулся к охранникам и приказал: – Приведите русского, только без грубостей, он тоже наш гость.

Камилла и Сабах остались в кабинете одни. Сармини несколько раз прошелся по комнате, затем повернулся к женщине.

– Знали бы вы, как сложно бывает управлять этой неотесанной деревенщиной, – кивнул он на дверь, за которой скрылись охранники. – Они же настоящие религиозные фанатики, и с этим приходится считаться. Всерьез вы можете рассчитывать в плену только на мою помощь. Они ненавидят русских, ведь ваша страна поддерживает Асада. Им не втолковать, что журналист – кто-то вроде медика, остающегося над конфликтом противоборствующих сторон. Ну, да ничего, надеюсь, все обойдется. Даже они – люди, а не звери.

– Спасибо вам за понимание, – проговорила Камилла.

Охрана привела Ключникова, его уже не втолкнули в кабинет, просто ввели в комнату.

– С тобой все хорошо? – тут же спросил он, глянув на Камиллу.

– Все нормально. Нам нужно с тобой поговорить.

Долго убеждать Ключникова не пришлось. Предложение Сабаха выглядело вполне мирным и даже человечным. Пришлось бы лишь слегка покривить душой, умолчать о страшных выходках Хусейна Диба. Но это являлось мелочью перед лицом возможного освобождения. В конце концов, обо всем можно было бы рассказать потом, вырвавшись из плена.

– Я согласен, – сказал Ключников.

– Тогда прошу, мой компьютер к вашим услугам, – предложил Сармини.

Данилу с Камиллой устроили за раскладным столом. Ключников под присмотром стал щелкать клавишами. Время было такое, что по московским меркам кто-нибудь из знакомых мог еще сидеть за компьютером. Так и случилось. «В контакте» сидел тот самый депутат, организовавший им бумаги для поездки в Сирию, Данила тут же связался с ним по скайпу. Сабах стоял рядом, но так, чтобы не попадать в зону обзора камеры.

На экране появился вальяжно сидевший в мягком кресле депутат, перед ним на столе виднелся стакан с янтарной жидкостью, в которой плавал кусок льда. Камера краем захватывала и бутылку вискаря. В темной глубине комнаты просматривалась расстеленная непристойно дорогая двуспальная кровать с балдахином.

– Привет, Данила, – проговорил депутат, почесывая волосатую грудь в разрезе шелкового халата.

– Здравствуйте, Виктор Павлович, тут такое дело, – сказал Ключников.

– Вижу, вижу… – покачал головой Виктор Павлович. – В самое логово забрался.

Ключников сперва не понял, но затем сообразил – обернулся. Прямо за ним с Камиллой висело на стене черное полотнище с белой арабской вязью, по бокам от которого стояли двое охранников с автоматами в руках, лица у них уже были закрыты повязками, только глаза блестели.

– Это не постановочные кадры, – произнес Данила, придав своему голосу максимум убедительности. – Мы попали в плен к одному из командиров повстанцев. Нас подозревают в сотрудничестве с режимом Асада.

– Но с нами обращаются очень хорошо, – тут же вставила Камилла.

Виктор Павлович тяжело вздохнул, отпил вискаря, при этом было слышно, как лед звонко ударил в зубы.

– Не режим Асада, а законная власть. Это во-первых. А во-вторых, сочувствую. В-третьих, кто мне обещал, что проблем не возникнет?

– Я, – признался Данила. – Но кто же мог знать?

– Я, конечно, постараюсь что-то сделать, но ты же понимаешь, на повстанцев у меня выхода нет. И ни у кого из наших тоже нет. Это разве что на Кавказе поискать. Выкуп за вас требуют?

– Пока вроде нет. Говорят, что разберутся и, возможно, отпустят, – сказала Камилла.

– Я в МИД и в контору про вас сообщу. Это вы, часом, не с перепоя спектакль устроили?

– Как можно, Виктор Павлович? Такими вещами не шутят, мы же люди адекватные, вы сами это знаете.

– Там рядом кто-нибудь есть из них, с кем поговорить можно?

Данила вопросительно глянул на Сабаха. Тот отрицательно покачал головой, мол, нет.

– Только охрана с нами, она ничего не решает, – перевел на свой манер Ключников.

В темную спальню депутата упал косой свет. В дверном проеме появился силуэт стройной обнаженной женщины.

– Витя… – прожурчал голос. – Я готова. Что там за боевик ты смотришь? Аллах-акбары какие-то. Фу, противные.

Женщина приблизилась, запустила любовнику руки в вырез халата. Заблестело влажное после душа бедро.

– Не видишь, я разговариваю, – добродушно отмахнулся депутат. – Еще вопросы есть? Раз нет, то до связи.

Линия рассоединилась. Разговор прошел как-то слишком буднично, даже не верилось в его реальность. Поболтали, обменялись новостями и разбежались.

– Все, – растерянно произнесла Камилла, глядя на Сармини.

– Все, – улыбнулся Сабах. – Теперь ваши близкие узнают о вас. Отведите их обратно, – обратился он к охранникам.

Оставшись один, Сармини закрыл ноутбук, забросил за голову руки и мечтательно посмотрел в потолок.

Данилу и Камиллу вели по лестницам бывшего полицейского управления. Охранники шли позади пленников и о чем-то тихо переговаривались.

– Может, обойдется? – шепнула женщина.

– Хотелось бы, – успел ответить Данила.

Конвоиры и конвоируемые спустились на площадку ниже. В коридоре у открытой двери одного из многочисленных кабинетов стоял на широко расставленных ногах Хусейн. Он курил, прикрыв огонек неплотно сжатым кулаком. Рядом с ним расположились еще четверо повстанцев. Запах, похожий на дым от паленой тряпки, не оставлял сомнений в том, что курят они не табак.

На губах Диба при виде русских пленников появилась нехорошая улыбка. Он быстро вышел на площадку и загородил дорогу.

– Куда? – по-арабски развязно спросил он. – А ну, поворачивай!

Камилла взвизгнула, когда двое боевиков схватили ее под руки. Данила рванулся к ней, но его тут же скрутили.

– В кабинет их! – приказал Хусейн.

Приказ тут же исполнили. Теперь шесть боевиков и их командир разглядывали русскую тележурналистку. Двое из них держали Данилу, заломив ему руки за спину.

– Ненавижу, – произнес Хусейн и хохотнул. – Чего вам этот очкарик наговорил? То-то я смотрю, вы повеселели.

– Не трогай меня! – выкрикнула Камилла, когда Диб протянул к ней руку.

– Это еще почему? – удивился Хусейн.

– Отойди. Отпустите его! – От волнения Бартеньева заговорила по-русски, но Диб и по тону понимал, о чем идет речь.

– Вы шпионы Асада, – убежденно произнес командир. – И сейчас в этом сознаетесь на камеру. Ясно?

– Мы не будем себя оговаривать! – прокричал Данила, пытаясь вырваться, но держали его крепко.

– Это мы сейчас посмотрим, – проговорил Хусейн и принялся вместе с подручными срывать с Камиллы одежду.

Женщина извивалась, умудрилась даже укусить Диба за руку, но обкуренного командира это только распаляло. Через минуту она уже была в одном белье.

– Сволочи, – рвался из рук бандов Ключников.

– Попридержи язык, – посоветовал Диб. – Его можно и отрезать, если надоест твое нытье. Вы шпионы, и я могу сделать с вами все, что захочу. Мои бойцы воюют за веру, им нужно развлечение. А у тебя есть красивая женщина. От нее не убудет, если мои парни поимеют ее.

– Вы не мусульмане! Настоящие мусульмане не могут себе такого позволить, – крикнул Данила, пытаясь хотя бы воззвать к религиозным чувствам, все же боевики исправно молились в положенное для молитв время.

– Тут ты ошибаешься. Наш шейх издал фетву, что воины джихада могут насиловать женщин-христианок и даже неверно исповедующих ислам – алавиток и шииток. Они – наша законная добыча воинов. Так что заткнись. Если хотите остановить изнасилование, то согласитесь признать на камеру свою вину.

– Нам не в чем сознаваться!

– Как хочешь.

Двое боевиков схватили Камиллу, нагнули ее, бросили грудью на стол. Третий расстегнул брюки, стал сзади и начал неторопливо мастурбировать. У Камиллы уже не было сил кричать, она лишь дергалась. Ей не давали поднять голову, и она только могла по сопению боевика догадываться, что происходит у нее за спиной.

Боевик уже возбудился, звонко хлопнул Камиллу по голой ноге и потянулся, чтобы сорвать с нее белье. Бартеньева пронзительно завизжала. Данила рванулся вперед, они упали все трое – и он, и те, кто держал его. Ключников вскочил первым, ненависть придала ему силы. Он ногой врезал боевику в пах, тот с проклятиями согнулся пополам. Но это оказалось единственной победой оператора. Хусейн был куда проворнее. Он с размаху ударил Данилу по почкам, и у того мгновенно потемнело в глазах. Оператор рухнул на пол. Ему казалось, что раскаленная арматура мало того что вонзилась ему в поясницу, так еще и проворачивается в теле.