Сергей Самаров - Главарь отморозков Страница 6

– Теперь это называется «на бандитов нарваться»… – усмехнулся другой полковник, высокий, худощавый, напоминающий своим орлиным профилем хищную птицу. – А раньше, насколько я помню, называлось «найти банду». Найти, чтобы уничтожить…

– Полковник Лущенков прав, – согласился Сомов. – Значит, мы выдвигаемся в том же направлении, в котором и раньше шли.

– На мой взгляд, это единственный вариант. Как далеко вы уйдете?

– Думаю, километров на пять-шесть, и там вас дождемся, чтобы дальше двигаться вместе.

– Я недавно встречал отряд охраны следственной бригады Следственного комитета. Так те ребята были с собственным «беспилотником». Пять-шесть километров… Это попадет в поле зрения «беспилотника», если он у них будет, – предупредил полковник Лущенков, потирая свой породистый орлиный нос с горбинкой.

– Значит, следует забираться дальше… – решил полковник Сомов.

– Как бы нам не разойтись… – предположил я худший вариант. – Впрочем, в любом случае, мы пойдем по следу банды, вы, наверное, тоже, значит, мы вас нагоним. Только может получиться, что вы следы банды затопчете, и нам придется по вашим следам идти.

– А мы следов вообще не оставляем, – сурово сказал один из двух подполковников группы ликвидаторов. – Обучены, как лиса хвостом, за собой заметать…

– Следов не оставляют только птицы в небе и спецназ ГРУ на земле, – возразил я. – Все другие обязательно наследят. А мой следопыт проведет нас лучше, чем любая гончая. Он опытный…

– В любом случае, мы уже выходим, – сказал Сомов. – Чтобы до прибытия вертолета на десяток километров отдалиться, время требуется. Спасибо за видео. Теперь у нас есть подтвержденная версия. Ждем вас на десять километров западнее. Следственной бригаде о нашей встрече лучше не знать. Это большая и основательная просьба. Кстати, там, куда мы выдвигаемся, есть что-то такое, что может заинтересовать Великого Шайтана?

– Там есть ущелье с прямым выходом в Грузию. Не десять километров от нас, а больше двадцати пяти. Это на самой административной границе между Дагестаном и Чечней. Я опасаюсь, что он за границу собирается сбежать.

– Сейчас в Грузии обстановка не та, чтобы его приняли. Хотя кто знает, какие у него там связи. Связи в нашей жизни решают многое, если не все.

– Обстановка, может быть, и не та… Тем не менее оружие и боеприпасы ему турки поставляют через Грузию. Как раньше поставляли, так и теперь. Если наверху люди сменились, это не значит, что они сменились и внизу.

Полковник Сомов поднялся и поправил на плече прицел снайперской винтовки с тяжелым объемным глушителем. Точно такие же винтовки были еще у троих, и только один из подполковников имел хорошо мне знакомую винтовку «ВСК-94»[9]. Из такой стрелял наш батальонный инструктор снайпинга старший прапорщик Николаев. И все офицеры батальона, как люди, обязанные знать снайперское дело, чтобы при необходимости заменить снайпера, проходили время от времени у него краткосрочный курс и тоже из «ВКС-94» стреляли. Иногда старший прапорщик Николаев выезжал с каким-то взводом в командировку на Северный Кавказ, но, к сожалению, я с ним в одну смену ни разу не попал.

– «Выхлоп»[10]? – спросил я полковника, кивнув на винтовку, с которой был знаком только с чужих слов и по специальным журнальным обозрениям.

– Он самый. На сегодняшний день, как я считаю, для любого спецназа самое подходящее оружие. Если уж попал, то попал. Никаких тебе хлопот с раненым противником.

– А эмир Шерхан? – намекнул я, помня, что Шерхан был ранен в результате обстрела как раз группой ликвидаторов.

– Подполковник Храмцов стрелял из своей винтовки в грудь, прикрытую бронежилетом, а Шерхан неожиданно руку поднял. Я сам его на прицеле держал, но стрелять не стал, он нам живым нужен. После попадания в руку эмир сразу за камень свалился. Камень большой был, такой даже наша пуля не берет… Я еще трижды по нему стрелял, надеялся, что эмир перебежать захочет. Но он не вылез, перепугался после ранения. Самые жестокие люди всегда самые трусливые. Они свою трусость жестокостью к тем, кто ответ дать не может, компенсируют.

Вслед за командиром группы поднялись и четверо его бойцов.

– Двинули… – нестандартно скомандовал Сомов и первым выпрыгнул из окопа. Для своего возраста выпрыгнул очень легко, как хорошо тренированный солдат спецназа ГРУ…

Я уже много раз слышал про существование групп ликвидаторов и при ФСБ, и при ГРУ, но лично встретился с ними впервые. И даже в свое время предполагал, что разговоры о ликвидаторах – это очередные бредни всегда готовых обгадить Родину либералов. Но слухи держались долго и упорно. Говорили, что, например, у нас в ГРУ в такие группы набирают офицеров, которые за какие-то гражданские проступки попали под статью Уголовного кодекса. Их «вытаскивают» с «зоны» часто по поддельным документам и отправляют таких людей служить в «сектор Эль». Когда люди живут по поддельным документам, они всегда остаются у Службы «на крючке» и никогда не поступят вопреки приказу, даже если так не велит совесть. Выбора им не дают. Или делай, что приказывают, или отправляйся назад, в «зону», и, возможно, с новыми дополнительными обвинениями, после которых из-за колючей проволоки сможешь выйти, только если снова Службе вдруг понадобишься и покаешься в своем предыдущем ослушании. Как формируются группы ликвидаторов в ФСБ, я не слышал, а спрашивать о таком ликвидаторов, что прибыли в расположение взвода, естественно, невозможно. Сам факт, что офицеры группы ФСБ желали избежать встречи со следственной бригадой Следственного комитета, уже предполагал что-то, о чем лучше не говорить вслух. Но меня эти вопросы касались мало, и потому я предпочитал не забивать себе голову догадками и предположениями. Главное было в другом: мы с этими ликвидаторами делали общее дело и старались сделать его хорошо, с чувством собственной ответственности за тех людей, которых мы своими усилиями пытаемся оградить и защитить от бандитов. И вообще я привык воспринимать людей визуально – нравится мне лицо человека или не нравится. У ликвидаторов ФСБ были хорошие, честные лица, которым хотелось верить. Может быть, слегка смурные, тем не менее, эти офицеры вызывали симпатию…

Прибежал старший сержант Соколянский, показал пальцем на коммуникатор. Я забыл выключить блокировку, а сигналы вызова при заблокированной внутренней связи доходят только тогда, когда шлем на голове. А я шлем снял, чтобы кофе из термоса попить. Коммуникатор я сразу разблокировал, но шлем надевать не стал, потому что кофе допить не успел, и вопросительно поднял подбородок в сторону своего заместителя.

– Часовой говорит, вертолет приближается…

– Пора бы уже, – согласился я. – Пойдем встречать?

– Рановато вроде, товарищ старший лейтенант. Когда еще винты остановят…

Теперь и я услышал громкий хлопающий звук двух двигателей большегрузного вертолета, общая мощность которых, как говорят, достигает почти двадцати трех тысяч лошадиных сил. Хороший табун в небе летает… Звук приближался и снижался.

– Пойдем, площадку выберем поровнее. Такие тяжелые машины не любят мягкую землю.

– Здесь мягкой земли-то и нет. Все пересохло.

– Тем не менее, если шасси провалится, приятного будет мало. Нам претензии предъявят, караулить обяжут, а у нас на это времени не отпущено.

Мы выбрались из окопа и выдвинулись напрямую к входу в ущелье. Площадку для вертолета я выбрал «на глаз» сразу, чуть левее от каменных «ворот» и на таком расстоянии от скалистой стены, чтобы винты могли вращаться безопасно. Сплошного монолита в предполагаемом месте посадки поблизости было не найти, но большие камни, глубоко засевшие в почву и присыпанные в промежности землей, создавали достаточно ровную и прочную поверхность. Рассвело уже достаточно. Я стал сигналить руками, и пилоты легко поняли меня. Не в первый раз вертолеты сажаю, жестикуляция отработана.

Вертолет сначала завис над нами, потом начал снижаться, не просто поднимая неимоверную пыль, а разгоняя ее в разные стороны от места посадки. Он сел точно в место, которое я показывал пилоту, и почти вплотную к нам. Пришлось даже сделать с десяток шагов в сторону, чтобы он на голову не угодил. Голова у меня, вообще-то, крепкая, но такую тушу она явно не в состоянии выдержать.

Так мы со старшим сержантом оказались под крутящимися винтами. Любую шапку, берет или кепку в этом случае и даже, наверное, привычную спецназу камуфлированную бандану пришлось бы придерживать рукой. Но шлем был пристегнут под подбородком, и его придерживать необходимости не было. Шлем и обтекаемый, и закреплен на голове прочно, и, что важно, достаточно легкий. Когда нам раньше предлагали надевать на голову тяжелые стальные каски, мы их, удалившись от мест, где находились под присмотром командования, попросту пристегивали к поясу за спиной, а голову предпочитали повязывать банданой с фетровой полоской, не дающей поту стекать на глаза. Но про эти времена уже давно благополучно забыли, поскольку шлем «Ратника» не только обеспечивает безопасность, он еще и удобен, и существенно упрощает действия подразделения за счет интегрированной арматуры связи…