Сергей Зверев - Арктическая жара Страница 6

Расщелины на льдине неумолимо росли. На глазах у испуганных участников экспедиции несколько домиков обрушились вниз. Они громко ударялись о поверхность воды и затем постепенно исчезали в ней. Не было никакой уверенности в том, что их жильцы успели покинуть помещения до падения.

Лед под буровой вышкой дрожал несколько минут. Дрожь была не сильной. Поэтому некоторым показалось, что вот-вот все должно успокоиться. Но скорее это была иллюзия, питаемая надеждами на лучший исход ситуации. В действительности же любые надежды на прекращение данного непонятного явления оказывались весьма призрачными. Бесчисленные трещины во льду под вышкой не давали надежд на лучшее. Буровая зашаталась и начала очень быстро крениться в сторону воды. Издаваемый ею при этом звук напоминал болезненный стон. Полярники сообразили, что вышке не устоять. Те, кто находился поблизости от нее, снова «пустились в бега». Ведь не было понятно, куда в конечном итоге она обрушится. И в самом деле, первоначальное направление крена не оставалось постоянным. Движение отдельных льдин привело к тому, что буровая перекосилась. С тем самым металлическим стоном она стремительно обрушилась на вагончик лаборатории. Грохот стоял страшный. Крыша вагончика была в буквальном смысле срезана опорами вышки. Со стороны это напоминало вскрытую консервную банку.

Сотни трещин разной величины поползли по льдине на всей территории базы. Более крупные ледяные осколки ударялись о более мелкие. Все большая и большая площадь превращалась в зыбкую снежно-ледяную кашу. В скором времени она достигла взлетной площадки. Вертолет, стоявший на ней, враз опустился на половину корпуса в эту массу. Его тяжесть не позволила надолго остаться в таком положении. За несколько минут винтокрылая машина ушла под воду. Для кого-то из участников экспедиции это стало лишним поводом для негодования. Но для большинства главной оставалась проблема сиюминутного выживания в этом необъяснимом происшествии.

Борьба за выживание была сопряжена с неутихающей паникой. Люди продолжали бегать и прыгать, пытаясь спастись от угрозы смерти. Не каждый мог похвастаться проворством. Не все прыжки оказывались удачными. Не у всякого получалось убежать от судьбы. Полярники проваливались в расщелины и исчезали под водой. Спасти их в сложившихся условиях было невозможно, да и некому. Громкие крики сливались в единый отчаянный хорал.

Среди всего этого катастрофического хаоса Сергей Евгеньевич Бетанов старался держаться хладнокровно. Он прекрасно понимал, что в любой момент может оказаться подо льдом в холодной океанической воде. Тем не менее российский руководитель экспедиции до конца оставался верным чувству долга. Он не мог предугадать исхода всего происходящего. Однако ему представлялось весьма важным уничтожить конфиденциальную информацию о недавнем открытии. Нельзя было допустить даже самой маленькой вероятности того, что электронный носитель с нею может остаться невредимым. Попадание его в руки вероятных конкурентов было бы чревато большими осложнениями. Именно с таким внутренним посылом Бетанов рванулся к модулю связи. Кроме того, он рассчитывал передать на родину сигнал о бедствии. Тем более что связиста он на льдине так и не увидел. Последнее обстоятельство наводило на новые печальные подозрения.

Сергей Евгеньевич резко дернул ручку двери вагончика связиста. Он полагал, что она должна быть запертой. Однако дверь моментально поддалась. Главный полярник заскочил вовнутрь. Он догадывался, что с Димой Никитинеко случилось нечто неладное. Но в помещении связи руководитель обнаружил абсолютно ужасающую картину. Вся аппаратура в модуле связи оказалась разбитой. Блоки памяти компьютеров были выдраны. Раздавленные системные блоки валялись на полу. По столу связиста растеклась большая лужа крови. Там же лежала и окровавленная шапка Дмитрия. Бетанов в изумлении смотрел на это. Ему хотелось понять, что же произошло в рубке связиста. Кровавые пятна были и на полу. Даже у него под ногами.

«О, черт! Что это еще за ерунда?! – спрашивал себя руководитель экспедиции. – Неужели Диму пытались убить? Да, похоже на то. Но, видимо, не получилось. Он ведь крепкий парень. Сопротивлялся. Пытался уйти. А его преследовали. Но кто это мог сделать?»

Сергей Евгеньевич выбежал из модуля связи. Все его внимание было приковано к довольно свежим следам, отходившим от вагончика. В некоторых из них вполне отчетливо виднелись пятна крови. Дорожка следов резко уходила в сторону от российской части полярной базы и вела к трейлерам норвежцев. Там тоже вовсю царила паника. За двумя рядами аккуратных домиков успела образоваться огромная трещина. В ее районе следы терялись. Это давало повод для неутешительного предположения: раненый связист пытался уйти от преследователей и упал в образовавшийся провал. Верная смерть без единого шанса на спасение. «От кого же он все-таки убегал?» – пытался понять Бетанов. Он огляделся по сторонам. Все вокруг были объяты смятением и желанием избежать худшей участи. Вряд ли кто-то из норвежских коллег мог показаться ему в данной ситуации подозрительным. Скорее он сам со своей стальной выдержкой и задумчивостью на общем фоне выглядел весьма подозрительно.

Тем временем короткое затишье было прервано. Снова раздался нарастающий гул. За ним последовало еще три мощных толчка. Лед ходил ходуном. Вагончики едва не подпрыгивали вверх. Люди опять и опять выискивали возможность спасти свою жизнь и жизни товарищей. Во всей этой суете никто не сумел адекватно оценить масштабность катастрофы. Да, трещины, разрушение и исчезновение подо льдом некоторых построек можно было заметить невооруженным глазом. Да, гибель отдельных полярников стала горькой правдой. Но общая картина происходящего все равно никак не вырисовывалась. А на поверку она оказывалась куда более плачевной, чем мог кто-либо помыслить.

Проблема заключалась в трех последних толчках. Они действительно были мощны. Мощны настолько, что вызвали несколько огромных расколов ледяного щита. В результате этого от него стала отделяться льдина площадью в несколько десятков километров. Она отделялась постепенно, но неумолимо. Вскоре оторванную льдину подхватило довольно мощное морское течение. Оно все дальше и дальше уносило ее в океан. Оно все дальше и дальше уносило ее в неизвестность…

На льдине оставались и российские, и норвежские исследователи. Толчки прекратились и больше не повторялись. Лихорадочность паники понемногу спала. Уже первичный беглый осмотр территории дал необходимую почву для серьезных размышлений. Он раскрыл людям глаза на особую драматичность их положения. Полуразрушенная база без узла связи и вне своих прежних координат превращалась в чрезвычайно затруднительный объект для поиска со стороны спасателей.

Наступало утро. Ветер разогнал все тучи и успокоился сам. Но полярникам успокоиться было непросто. Слишком уж много испытаний выпало на их долю. Никто не смел высказать вслух свои предположения о будущем. Чересчур туманным выглядело оно в то утро.

6

Командир гвардейской части ВДВ полковник Герман Федорович Хорошев сидел за столом в своем служебном кабинете. Помещение мало чем отличалось от великого множества себе подобных. Кроме стола и нескольких стульев, здесь находились деревянный шкаф и сейф. На одной стене висела репродукция картины с изображением десантников времен Великой Отечественной войны. На другой стене – портрет президента Российской Федерации. Рядом располагался щит с государственным гербом. В специальной тумбе находились древки двух флагов – России и войск ВДВ.

Кроме комчасти, в кабинете находились двое его подчиненных. Один – молодой светловолосый парень в форме старшего сержанта. Второй выглядел чуть постарше, имел короткую стрижку, был одет в форму прапорщика. Оба стояли перед полковником навытяжку и напряженно молчали. Он специально вызвал их к себе, чтобы лично провести разбор полетов и узнать еще одну версию недавнего инцидента.

Герман Федорович нахмурил свои густые брови. Некоторое время он безмолвно смотрел на бойцов. Для них это было хуже всякой пытки. Они с удовольствием променяли бы его сверлящий взгляд на любые ругательства и крики в свой адрес. От этого взгляда им хотелось провалиться под землю. Душераздирающее молчание продолжалась недолго. Хотя после приглашения зайти в кабинет первое слово командира для них прозвучало спустя целую вечность.

– Ну что, ребята? – спокойно, но с некой особенной горечью в голосе начал он. – Опозорили вы нашу часть. Перед всем городом опозорили. Причем очень серьезно. Возможно, что даже в Москве нас будут склонять из-за вас. Скажут, что у полковника Хорошева сплошь все пьяницы и дебоширы. Вы хотя бы на мгновение задумывались о вероятных последствиях?

Подчиненные не решались что-либо говорить в ответ. Зная его нрав, они по-прежнему хранили полное молчание.